- Только в той степени, что мне хотелось бы узнать тебя получше, но тебя, похоже, интересуют шейхи.
- Шейх и несколько его жен, - она подмигнула мне, и я почувствовала, как жар заливает мое лицо. Господи, это не мой формат, папа!
Спустя час Рейчел проводила меня на поезд. Она взяла ладонями мое лицо и поцеловала в обе щеки, а затем, прежде чем отойти от меня на несколько шагов, оставила страстный поцелуй на моих губах. Обалдеть - это единственное слово, которое я могу использовать, чтобы описать свои чувства. Я едва помнила, что должна сесть в поезд.
Да ладно, просто два корабля встретились в ночи, правда, один из них оказался роскошным лайнером!
Твоя Консервативная Дочь, Бентли.
Дорогой Папа!
Мне жаль, что еда далека от твоих стандартов, но нужно сделать скидку. Ты ведь не на празднике. По крайней мере, это полезно и питательно.
Я пребываю в состоянии шока и эйфории. Я вела себя совершенно неадекватно, спонтанно и, скорее всего, это окажется моим поражением. Позволь мне начать с самого начала. В поезде я спала и прибыла в Париж помятая и похожая на неандертальца. Кофе латте и круассан в стоячем кафе превратили меня в почти цивилизованного человека. С вокзала Монпарнас можно отправиться в Шартр на поезде почти каждый час, так что прошло совсем немного времени, прежде чем я снова сказалась в пути.
Представь мое удивление, когда приехав в Шартр и собрав весь свой багаж, я направилась к выходу на Пьер Семард и обнаружила серый Порше Бокстер, незаконно припаркованный на обочине тротуара. Рейчел стояла, навалившись на капот, и выглядела сияющей, свежей и безупречной. На ней были надеты слаксы и шелковая рубашка, которая хотя и выглядела обычной, наверное, стоила, как моя годовая зарплата. Никогда не понимала, как некоторые женщины могут обладать искусством всегда выглядеть идеально. Складки на одежде и грязь, кажется, проникли в мою сущность, и если я не получу восемь часов сна в удобной кровати, я не достойна находиться в приличном обществе.
Меня встретили лучезарной улыбкой.
- Бонжур, доктор Бентли Миллер, профессор средневековой истории из Торонто.
Я катила чемодан, а на плече несла рюкзак.
- Доброе утро, Рейчел де Бирс, художница, наследница и скандальная женщина. Ты преследуешь меня?
- Конечно!
Она оттолкнулась от капота автомобиля и шагнула ко мне, целуя в обе щеки, но на этот раз не подарила мне страстный поцелуй. Я признаюсь, папа, что была очень разочарована.
- Готова ли ты отправиться в Шартрский собор?
- Я? Я не уверена, что готова появиться там с тобой. На пороге собора тебя может поразить молния. Кроме того, - добавила я, глядя на еще одну убийственную тачку, - я не думаю, что здесь достаточно места для моего багажа. Как ты сюда попала?
- На вертолете, разумеется, - она пожала плечами, как будто это должно было быть совершенно очевидным для меня.
Мои глаза расширились, когда я представила себе хаос, который она создала в небе.
- Боже мой! Ты же не летела на нем сама?
- Нет, я спала. Ты готова? - она поманила человека, стоявшего с каменным лицом возле стены вокзала и поручила ему доставить мой багаж в отель.
- С этим я сама справлюсь, - протестовала я, когда мой рюкзак снимали с плеча. Мой комментарий проигнорировали, а Рейчел открыла дверь машины и усмехнулась.
- Я едва узнала тебя в джинсах и рубашке, потому что думала о своем сексуальном Мишке, одетом в темный брючный костюм.
- Я не сексуальный Мишка и, конечно же, не твой сексуальный Мишка. Жаль разочаровывать тебя, но это моя обычная униформа. Я профессор университета, а не деловая женщина. Ты будешь ехать в рамках ограничения скорости и соблюдать все правила дорожного движения, не так ли? - я села в машину и с удовольствием погрузилась в кожаное сиденье кремового цвета.
- Нет, - ответила она смеясь, и мы взлетели. Ускорение заставило меня откинуться на спинку сиденья. Я снова цеплялась за жизнь и надеялась на чудо.
Целую жизнь спустя или, возможно, через несколько минут мы свернули на парковку перед собором. Я прикрыла рот, сдерживая безмолвный крик, и выдохнула.
- Мне нужно написать завещание. Я от ужаса чуть не закричала, когда ты подрезала туристический автобус и чуть не собрала в кучу все столбы на парковке.
Рейчел лишь слегка пожала плечами и вышла из машины. Я последовала за ней на трясущихся ногах. Она остановилась, уперев руки в бока, и осмотрела фасад собора.
- Ну вот мы и здесь. Это еще одно старое здание. Впечатляет, но он отжил свое время.
Ты можешь себе представить, папа, как я отреагировала на такое легкомысленное заявление. Эмоции просто бурлили внутри меня, я подошла к Рейчел и схватила ее за плечи. Для меня это был просто подвиг, учитывая, что я значительно меньше ее ростом, но огромное чувство несправедливости к собору в Шартре заставило меня ощущать себя высотой в десять футов.
- Мещанка! Как ты можешь называть себя художником? Я хочу, чтобы ты молчала и не сотворила что-нибудь скандальное, пока я не закончу говорить. Понятно?
Рейчел кивнула и улыбнулась.
Я повернул ее так, что она еще раз оказалась лицом к фасаду собора.
- Шартр, одно только имя вызывает страсть для любого, кто хоть чуть-чуть знает об истории искусства. Закрой глаза.
Рейчел сделала это со смехом.
- Ты же не воспользуешься мной сейчас?
Я нахмурилась, абсурдность ее слов раздражала, особенно то, что она чувствовала, что может шутить о моей профессии. Я, может быть, и меньше ее ростом и круглый консерватор, но на меня никогда не было никаких жалоб со стороны моих партнеров.
- Мы обсудим это заявление позже, - сообщила я ей. - Теперь я хочу, чтобы ты закрыла глаза и представила себе, что ты крестьянин, живущий в глинобитной лачуге в сотне миль отсюда. Ты никогда не была дальше пяти миль от своего дома, но неделю назад ты отправилась в большое паломничество в Шартр, чтобы увидеть платье самой Девы Марии, в котором она родила мальчика Иисуса. Ты горящими глазами смотришь на массивные башни, которые замаячили еще в отдалении и становились больше с каждым днем. А теперь ты оказалась прямо перед ним. Самый высокий объект, который ты когда-либо видела, это дерево. Эти башни в три раза выше. Открой глаза и посмотри вверх.
Рейчел сделала так, как я сказала, и посмотрела на собор. Я была рада заметить, что ее взгляд вдруг стал серьезным и напряженным.
- Шартр несколько раз был сожжен. Когда это случилось в последний раз, народ стоял возле руин в полном отчаянии, побежденный и разочарованный. Тогда один человек вышел вперед, поднял камень и начал ремонт фундамента. Другой присоединился к нему и так далее, пока все сообщество не начало петь, работать и прославлять Бога. Так они заново отстроили собор. Это сила веры, человечности и надежды. Противоречит здравому смыслу, да, но это и волшебно. Магия просто сочится сквозь эти стены.
Рейчел улыбнулась, глядя на меня вниз.
- Только через эти стены?
Она немного поймала меня на моих же словах, я сделала шаг назад и перегруппировалась.
- Ну, нет, не только эти стены. Нотр-Дам - это тоже прекрасный пример. В Европе много зданий, построенных с такой же страстью, но эти стены особенные. Портик над этой аркой лучше всего демонстрирует то, что я имею в виду. Вспомни красоту греческих и римских скульптур, а теперь посмотри, насколько маленькие и неестественные эти цифры? Они грубые, упрощенные и без характера. Потеряли индивидуальность Средневековья. Теперь посмотрим ниже, фигуры святых и королей очень личностные. Они, кажется, напряглись, чтобы выскочить из камня. Человечество покинуло эпоху Готики и вступило в эпоху Возрождения. Это торжество просвещения над невежеством, порядка - над изоляцией. Ренессанс будет процветать в Италии, но здесь, в готическом Шартре, ты видишь его рождение.
Рейчел обняла меня и оставила на моих губах жаркий поцелуй. Я в ужасе! Лесбийские поцелуи на публике! Перед собором! Я повернулась к ней совершенно красная, папа, и увидела восторженную ухмылку.
- Держи себя в руках, женщина! - приказала я, и она рассмеялась.
Я прочистила горло и продолжила свою беседу, притворяясь, что мои ноги не парят над землей и сердце не собирается выскочить от счастья. Я вызываю жалость или что, папа?
- Итак, мы, крестьяне, заходим внутрь, и вдруг нас окружает свет, Свет Божий. Самое близкое для земного человека ощущение рая. Стены возвышаются над нами, но не кажутся нам сплошной, ограничивающей пространство массой, а как будто указывают дорогу для светлого небесного воинства. Сто семьдесят шесть витражных окон наполняют пространство цветом и светом и для нас, безграмотных существ, пересказывают Библию. Наши глаза устремляются вперед и вверх к массивному круглому окну за алтарем. Это Божье место на земле, и мы стоим в экстазе глядя на все это великолепие, - я повернулась к Рейчел и прорычала: - Так что это не просто еще один старый дом, это произведение искусства, охватывающее всю новую философию, которая выводит нас из темных веков к эпохе Возрождения.
