Какой же механизм осуществлял на практике эту самостоятельность и какой характер эта практика носила? Таковым была
правящая бюрократия. Именно она в глазах общества выступала в качестве самодовлеющей силы, пользующейся огромной и бесконтрольной властью, где преемственность и целеустремленность в осуществлении внутренней политики с учетом меняющихся социально-экономических условий, способность ориентироваться в сложной обстановке и двигать страну вперед органически сочетались с произволом, отсталостью политического мышления, крайним консерватизмом и прямой азиатчиной. Характеризуя бюрократию, В. И. Ленин писал: «Особенно внушительным реакционным учреждением ... является отечественная бюрократия, которая de facto и правит государством российским. Пополняясь, главным образом, из разночинцев, эта бюрократия является и по источнику своего происхождения, и по назначению и характеру деятельности глубоко буржуазной, но абсолютизм и громадные политические привилегии благородных помещиков придали ей особенно вредные качества. Это — постоянный флюгер, полагающий высшую свою задачу в сочетании интересов помещиков и буржуа» 8.
Эта оценка бюрократии как института, видящего свое высшее назначение в сочетании интересов двух верхних классов страны, данная ей В. И. Лениным еще в 1894 г., последующими событиями была подтверждена самым убедительным образом. Особенно наглядным в этом отношении был послереволюционный период, когда царизм перешел к политике бонапартизма, т. е. к политике прямого союза с определенными политическими течениями, социальными слоями и группами и лавирования между ними.
Бонапартизм, указывал В. И. Ленин, неизбежен для абсолютизма, перешагнувшего порог, отделяющий феодализм от капитализма. В условиях буржуазного развития в силу буржуазной эволюции классов, феодальных по своему происхождению, он теряет целиком или частично свою прежнюю социальную опору, что вынуждает его искать новую опору (или опоры), притом часто в классах и социальных группах иной — нейтральной и даже чуждой ему природы. В этом состоит его основная отличительная черта, характерная для всех стран, где бонапартизм имел место. Вместе с тем бонапартизм есть логическое завершение политики «надклассовости», которую всегда пытался демонстрировать царизм, орудием которой и была его относительная самостоятельность. «Бонапартизм,— писал В. И. Ленин,— есть лавирование монархии, потерявшей свою старую, патриархальную или феодальную, простую и сплошную опору,— монархии, которая принуждена эквилибрировать, чтобы не упасть,— заигрывать, чтобы управлять,— подкупать, чтобы нравиться,— брататься с подонками общества, с прямыми ворами и жуликами, чтобы держаться не только на штыке» 9. История русского черносотенства, всех этих «союзов русского народа» и им подобных образований, их теснейшей связи с царизмом наглядно показывает, что послед- ' ний по части братания с подонками общества побил все рекорды.
Бонапартистская политика царизма имела два основных аспекта: аграрный и думский. Смысл первого состоял в создании класса сельской буржуазии, который, будучи целиком обязанным своим появлением на свет божий и обогащением за счет остальной крестьянской массы именно царизму, должен был стать новой и верной социальной опорой ему. Аграрная политика Столыпина, подчеркивал В. И. Ленин в этой связи, не могла бы даже' родиться, если бы сама община не развивалась капиталистически. Всякая оценка этой политики будет ошибочной вне учета «с одной стороны, ее бонапартистских приемов, с другой стороны, ее буржуазной (либеральной) сущности»10.
Второй аспект был направлен на создание третьеиюньской политической системы как организованного во всероссийском масштабе в лице третьеиюньской Думы контрреволюционного союза помещиков и буржуазии с царизмом, противостоящего революции и революционному народу, в котором царизму обеспечивалась возможность лавировать между этими классами, оставаясь хозяином положения. Ключом к созданию такого союза был | избирательный закон 3 июня 1907 г. Черты бонапартизма, под- j черкивал В. И. Ленин, «совершенно наглядно обнаруживаются и на современном избирательном законе» ". Особенность этого закона состояла в том, что он создавал в Думе не одно, а два большинства, и именно это обстоятельство обеспечивало царизму возможность лавирования между двумя господствующими классами страны.
Таким образом, и это важно подчеркнуть, российский бонапартизм имел принципиальное отличие от бонапартизма Наполеона 111, лавировавшего между буржуазией и пролетариатом. Поэтому В. И. Ленин, говоря о российском бонапартизме, ссылался для аналогии не на племянника Бонапарта, а на Бисмарка, говорил о перенимании царизмом приемов бонапартизма, а не о бонапартизме классического типа.
Поражение революции 1905—1907 гг. и переход к аграрному и думскому бонапартизму создали для царизма и буржуазии теоретическую возможность победы прусского пути развития капитализма в России, т. е. победы контрреволюции над революцией. Это обстоятельство имеет весьма важное значение для правильного понимания третьеиюньской эпохи прежде всего как периода, когда объединенная контрреволюция получила и пыталась использовать свой последний шанс. Характеризуя значение новой аграрной политики царизма, В. И. Ленин подчеркивал: «В истории бывали примеры успеха подобной политики. Было бы пустой и глупой демократической фразеологией, если бы сказали, что в России успех такой политики „невозможен". Возможен!» 12 В другом месте он выразился еще более категорично: «Окончательный переход правительства царя, помещиков и крупной буржуазии (октябристов) на сторону новой аграрной политики имеет огромное историческое значение. Судьбы буржуазной революции в России — не только настоящей революции, но и возможных в
дальнейшем демократических революций — зависят больше всего от успеха или неуспеха этой политики» |3.
Тем не менее В. И. Ленин был абсолютно уверен в том, что эта теоретическая возможность не осуществится, что бонапартистский курс кончится крахом и новой революцией, как это и случилось в действительности. Эта уверенность базировалась на убеждении, что, несмотря на видимое торжество реакции, упадок революционного движения, массовое бегство в аполитизм и ренегатство попутчиков революции, тяжелый кризис и развал революционно-демократических партий, включая и кризис революционной социал-демократии, страна тем не менее переживает не конституционный, как думали либералы и меньшевики, а революционный кризис. Анализируя думские дебаты о расширении бюджетных прав Думы, В. И. Ленин делал следующий весьма определенный вывод: «Бросим же лицемерие и признаем, что мы ] переживаем не „обычный ход“, а гражданскую войну; что пра- ( вительство не управляет, а воюет, что состояние России есть 1 состояние с трудом сдерживаемого восстания» 14. Это было напи- ■ сано в феврале 1908 г., т. е. в момент, казалось, полного торжества реакции и контрреволюции. Главным доказательством того, что народ и в то время продолжал оставаться воюющей, а не покоренной стороной, является сохранение им революционного настроения, которое один рабочий выразил в приведенных В. И. Лениным известных словах: «Погодите, придет опять 1905 год».
В таких условиях путь реформ исключался, ибо он привел бы к обратному результату: не к утверждению «конституционного пути», не к «обычному ходу», а, наоборот, способствовал бы скорейшему преодолению полосы затишья и возобновлению массового рабочего и революционного движения. В результате третьеиюньская Дума превратилась из орудия укрепления царизма, как это было задумано, в дополнительный фактор его дальнейшего ослабления. «Самодержавие,— писал В. И. Ленин,— отсрочило свою гибель, успев соорганизовать такую Думу, но оно не укрепляется этим, а разлагается от этого» |5.
Уже с первых шагов деятельности Ш Думы обнаружилось ее бессилие по части «реформ», поскольку царизм выступил против них под знаменитым столыпинским лозунгом «сначала успокоение, 'ч' потом реформы». Кадеты, прогрессисты, октябристы, особенно последние, вопреки очевидности, демонстрируя предельную готовность удовлетвориться самым малым, хотя бы видимостью приступа к «реформам», все же вынуждены были открыто признать, что «реформ» не будет. К началу работы IV Думы такое настроение стало не только всеобщим, но и исходным в поведении не только либералов, но и правых фракций Думы.
«Недовольны (IV Думой.— Д. Д.), писал В. И. Ленин,— не только либералы, не только „ответственная" (перед помещиками) оппозиция. Недовольны и октябристы. Недовольны правые.
