Моргану был присвоен чин майора техасских морских пехотинцев – высокое звание для ведения переговоров, но не настолько, чтобы деловые партнеры чувствовали себя не в своей тарелке.
Предложение, сделанное техасцами, сразу заинтересовало Моргана. Оно давало возможность снова выйти в море и ощутить уже полузабытый вкус приключений; однако самой важной причиной, по которой Морган принял его, был страх за брата. Честолюбивого Брэндана Траска увлекли невероятные возможности, предоставляемые каждому молодой республикой, и два года назад он покинул Джорджию, чтобы вступить в ряды техасских морских пехотинцев. Сейчас Брэндан находился в Мексике, где вместе со многими соотечественниками пытался помочь восставшим против мексиканского правительства – постоянного источника всевозможных неприятностей для совсем еще юной Республики Техас.
Вестей от Брэндана не было уже давно, и плавание давало Моргану возможность самому удостовериться, что у брата все в порядке, либо по крайней мере получить о нем хоть какие–нибудь известия.
По сходням Морган взошел на пустынную палубу – почти вся команда в этот час находилась на берегу.
Судно Морган купил скорее под действием порыва, чем из расчета, но тем не менее его никак нельзя было назвать плохим капиталовложением. К тому же корабль был последней ниточкой, связывающей его с морем, морем, которому он отдал большую часть своей жизни, и Морган был очень рад, что сделал это приобретение.
Подходя к рулевой рубке, Морган заметил Сола Спита, бессменного рулевого «Саванны». Обычно Сол был немногословен и сейчас, завидев капитана, молча начал собирать вещи, чтобы немедленно отбыть на берег.
– Наконец–то я почувствую твердую землю под ногами. – Он улыбнулся, пожимая руку Моргана. – Еще немного, и я бы стал соленым.
От Моргана не скрылась прозвучавшая в словах рулевого ирония – обычно Сол чувствовал себя на суше гораздо хуже, чем в плавании. Когда Морган стоял вместе с ним на мостике, у него иногда создавалось впечатление, что Сол обладает способностью видеть морское дно, и не мог желать лучшего рулевого. Но техасцы настояли на том, чтобы Морган собственноручно управлял кораблем, и он уступил, решив на время отложить в сторону свой бизнес по продаже хлопка и снова почувствовать в руках штурвал.
– Доброе утро, майор, – раздался негромкий голос от трапа, ведущего вниз, в отделанную дубовыми панелями, с дубовыми стульями вокруг тяжелого стола кают–компанию. За ней располагались еще две каюты: одна – для капитана, вторая – для стюарда.
– Лейтенант Гамильтон Рейли. Меня назначили вашим сопровождающим во время предстоящего плавания.
Рейли поднялся по трапу на палубу, и Морган, обменявшись с ним рукопожатием, отметил твердость руки лейтенанта.
– У вас есть какие–нибудь новости?
– Ничего существенного. На Барбадосе мы встретимся с британцами и продадим им хлопок в обмен на сахар. Затем отдадим этот сахар другим британцам и получим оружие. Его–то мы и отвезем на Юкатан. Пока техасцам хватает пушек и ружей, но кто знает?
Рейли выглядел моложе двадцати, хотя, как слышал Морган, ему было двадцать три. Синие глаза смотрели на мир наивно и чуть удивленно. Морган вспомнил, что свою юность этот парень провел в Вест–Пойнте и еще не видел настоящей жизни.
– Корабль будет готов к отплытию через два дня, – сообщил Морган.
– Прекрасно. Мы прибудем на место гораздо раньше британцев.
– На борту есть еще техасцы?
– Пятеро, включая меня. Как мне говорили, ваша команда состоит из пятнадцати человек?
– Верно. Вообще–то положено иметь команду в пятьдесят, но я думаю, плавание будет нетрудным. К тому же чем меньше людей знает о перевозке оружия, тем лучше.
Губы лейтенанта растянулись в улыбке, от нее на щеках появились ямочки, сделавшие его лицо еще моложе.
– Вы правы, сэр.
– Если я вам понадоблюсь, вы сможете найти меня в моей каюте.
– Есть, сэр! – приложил руку к козырьку лейтенант.
– На этом корабле вы можете оставить военные привычки.
– Есть, сэр, – повторил лейтенант и еще раз машинально поднял руку, но, смутившись, поспешно ее опустил.
– Это все, лейтенант.
Повернувшись, Гамильтон Рейли направился прочь. Морган же спустился в кают–компанию и, пройдя ее, открыл дверь своей каюты. Сев за рабочий стол, он принялся за составление последних перед отплытием распоряжений. Корабль мог отправиться в путь, как только будет завершена выгрузка бочек с ромом из его трюмов и на судно доставят хлопок. Подумав об этом, Морган откинулся на спинку стула и улыбнулся. После напряженной работы, которой он занимался последние месяцы, ему предстоял продолжительный отдых в море. Морган мысленно уже слышал хлопанье парусов под прохладным утренним бризом, видел лазурные волны Карибского моря. Ему хотелось, чтобы все это он мог ощутить в реальности как можно скорее.
– Завернись в одеяло, – буркнул рыжеволосый матрос. – Дождь усиливается.
Силвер молча повиновалась. Может, они развяжут ей руки, чтобы она могла придерживать одеяло? А если ее руки будут свободны, она сможет улучить момент, когда ее тюремщики потеряют бдительность, и убежит.
– Ни единого шанса, красавица, – произнес Джулиан, словно угадав ее мысли. Он действительно освободил ей руки, но лишь для того, чтобы снова поспешно связать их кожаным ремнем спереди.
Выводя Силвер из дверей, ее конвоиры накинули ей на плечи одеяло. Силвер осторожно ступила на раскисшую от дождя дорогу, но ее сопровождающие не мешкая поволокли ее к повозке, и одеяло, соскользнув с плеч, упало прямо в грязь. Всего через несколько мгновений намокшее платье стало липнуть к телу, и Силвер заметила, как по ее обрисованным мокрой одеждой груди и бедрам заскользили жадные взгляды.
– Будем надеяться, что добрый майор найдет для тебя сухую одежду, – с ухмылкой сказал Пинкард.
«Черт побери! – выругалась про себя Силвер. – Если на земле есть человек, – заслуживающий Божьего суда, то он идет сейчас рядом со мной».
Этот тщедушный испанец с тонким крючковатым носом, смуглым лицом и жиденькими усиками оказался безжалостным, не знающим пощады преследователем, который гнался за ней, словно охотник за оленем. Она слышала его имя еще дома. Пинкард относился к породе людей, готовых взяться за выполнение самой грязной работы, лишь бы она сулила хорошую прибыль.
Силвер затолкали в повозку. Прошло совсем немного времени, и они подъехали к причалу. Сопровождавшие Силвер трое мужчин снова выволокли ее под дождь. Пинкард глубже натянул свою шляпу с узкими полями, поднял воротник плаща и двинулся вперед.
– Давай шагай! – толкнул ее Джулиан. – Да смотри не упади.
Они приблизились к кораблю и взошли на борт.
– Нам нужно кое–что обсудить с майором, – обратился Пинкард к двинувшемуся им навстречу человеку в темно–синей форме.
– Он в своей каюте, – ответил матрос. – Как мне о вас доложить?
– Фердинанд Пинкард. Скажите, что я доставил на борт большую ценность для одного его хорошего друга.
Моряк бросил озадаченный взгляд на Силвер и пробежал глазами по ее мокрой одежде, связанным рукам и кляпу во рту. В его глазах мелькнуло сострадание.
Поспешно спустившись вниз, он скоро снова появился на палубе.
– Капитан ждет вас.
– Благодарю. – Пинкард повернулся к своим спутникам. – Вы двое ждите здесь, а ты, – он посмотрел на Джулиана, державшего Силвер мертвой хваткой, – пойдешь со мной.
Они спустились по лестнице, пересекли кают–компанию, и Пинкард решительно постучал в деревянную дверь. Глубокий сильный голос разрешил им войти. Распахнув дверь, Джулиан толкнул Силвер вперед и лишь затем вошел сам. Последним через порог переступил Пинкард.
– Что, черт побери, происходит?
Взгляд Силвер на секунду задержался на высоком светловолосом человеке, встающем из–за стола, с выражением недоумения на лице.
– Силвер, – произнес Пинкард, – это Морган Траск, майор морской пехоты. – Он повернулся к майору: – Я уверен, что она рада встретить человека, который когда–то дружил с ее отцом.
Силвер издала глухое проклятие, насколько ей это позволял кляп во рту, и, извернувшись, ударила испанца туфлей по ногам, за что получила сильный удар по лицу. Изумленный разыгравшейся перед ним сценой, майор перехватил руку Пинкарда, который собирался ударить еще раз.
– Я спрашиваю вас: что происходит? – повторил свой вопрос майор, со злостью глядя в глаза испанца. – Если этого не скажете вы, я развяжу девушку, и мне все объяснит она.
– Будь я на вашем месте, я бы так не рисковал. У Силвер буйный нрав.
– Ну это я сам увижу.
– Друг, о котором я упомянул, – граф Кентский. – Слова Пинкарда не произвели на майора никакого впечатления. Ему явно не нравилось поведение испанца. Шрам на лице майора придавал ему мрачный, угрожающий вид. Впрочем, угрожающим в нем сейчас можно было назвать все: и квадратную челюсть, и прямой нос, и широкие плечи.
