— очаг, на очаге — таз, в тазу — варенье варится. Мишка к тазу, а он — огненный. Обжегся, сунул нос в грядку, а на грядке огурцы. У самого носа огурец! Мишка хрум да хрум.
А в доме жил охотник. Выскочил, накинул медвежонку цепь на шею, Жучку из будки выгнал, а вместо нее посадил беднягу-сластоежку.
Сидит Мишка на цепи и плачет. Нос распух, цепь шею трет, Жучка расхрабрилась, лает, все деревенские собаки брехом заходятся. Беда.
Беда, да минучая.
У охотника был сынок Ваня. Принес Ваня медвежонку миску с едой. Молоко, хлеб с вареньем. Мишка башкой мотает, сердится, а есть хочется. Попробовал — вкусно. Миску вылакал, вылизал. Смотрит на Ваню и урчит: еще, мол, принеси.
Принес Ваня медвежонку полное ведро. С кашей, с картошкой, все это молоком полито, а на закуску — блюдце с медом.
Наелся Мишка до отвалу. Тут Ваня и говорит:
— Из дома все ушли, в лес тебя отведу.
Отвязал цепь, повел медвежонка огородами и у первых кустов отпустил.
Поклонился Мишка мальчику:
— Бог даст, и я тебе помогу.
И помог. Поехали Ванины родители на дальний лесной покос, сына с собой взяли. Батюшка с матушкой стог складывают, а Ваня пошел по малину. Здесь малинка хороша, а на другом кусту спелей, крупней. Глядит — боровик во мху. Пробежался меж деревьями — полна корзина. А вот куда зашел — не знает. Принялся аукать — не слышат его батюшка с матушкой. А солнышке ниже, ниже и за горизонт, на покой.
Сел Ваня под березу, задремал от усталости.
Слышит — волки завыли. Вскочил, ломится сквозь лес, а тут филин как заухает, Ваня — в другую сторону. Идет-идет — вдруг треск впереди. Ваня в сторону! Так и бежал по ночному лесу. То с одной стороны его пугнут, то с другой. Глядь — вода захлюпала под ногами — болотце. Пригляделся — ветки накиданы, деревца, перебрался на другую сторону — костер развели. Подбежал — батюшка с матушкой огонь развели. Путь ему указывают.
Уж так все были рады, а больше всех Мишка. Залез на елку, на вершинку, и давай раскачиваться.
Кто Ваню направлял на верную дорогу? Кто волчью стаю разогнал? Кто на болотце гать устроил?
Лесные жители за добро добром платят.
Медведь сел под сосной, лапу разглядывает. Уколол. То ли шишкой, то ли корнем… Вдруг в лапу — орех! Медведь орех — в рот, опять лапу раскрыл — два ореха! С каких это пор на соснах орехи растут? Подставил обе лапы — дождем посыпались. Голову задрал, а это белка.
— Михал Иваныч! Михал Иваныч!
— Что тебе?
— Ты у нас самый сильный в лесу, самый могучий. Верно?
— Верно, — согласился медведь.
— А скажи, кто в лесу самый красивый?
Михаил Иванович призадумался, а белка вытащила из дупла бельчонка, показывает:
— Вот он — красавец! Вот он, самый-самый! Ну, скажи, Михал Иваныч! Скажи! Пусть весь лес слышит.
Медведь хотел лапой в башке почесать — орехи просыпешь, а тут в ногах, из норки, высунулась мышь.
— Михал Иваныч! Самый-то самый — вот он! — и достает мышонка из норы. — Ну погляди, видишь, какой хвостик-то веселый! А глазки? Так и сверкают, так и сверкают!
Медведь набрал в грудь воздуху, чтоб умное-то сказать. А по лесу — шум. Идет напролом кабан, поросят своих подгоняет:
— Михал Иваныч! Ты погляди, какие хвостики, какие пятачки!
Скосил медведь глаза в одну сторону — лиса с лисятами поспешают. Скосил в другую — мчат хорьки со всем своим выводком. Ужи ползут, гадюки, лягушки скачут, там и сям уши заячьи.
Поднялся медведь с земли. Задрал голову к небу, а с дерева сорока:
— Тра-та-та-та! Михал Иваныи, не слушай ты их! Вот он, красавчик! Гляди — бока белые, хвост покамест мал, а отрастет — всему лесу будет на загляденье. Ты голосок-то послушай! Ну-ка, сорочонок, покажи, как умеешь.
Сорочонок трещать, а медведь назад пятками. Пятился, пятился и — уперся в ель. Ель лапами так и обхватила.
— Михал Иваныч, скажи ты им правду. Вон кто самый-самый! Краше нет ни в лесу, ни в целом свете.
А из папоротника елочка зеленый пальчик показывает.
Медведь как швырнет орехи, как рванется из еловых лап и — бегом.
И теперь еще бежит да оглядывается.
Спит медвежонок Мишка. Изобиделся во сне. Надоело маленьким быть. Медвежонок! Медвежонок! Хочу стать огромным. Только подумал — и начал расти. Вздохнул разок — вот уже с батюшку-медведя, вздохнул другой — выше леса. Вздохнул третий раз — уперся головой в облако. Лес стал крошечным. Жить негде!
Испугался Мишка: лучше буду мал. Глядит: что такое? Трава, как деревья. Муравьи кругом. Усами шевелят: не этот ли муравейники наши грабит?
Зажмурил Мишка глаза от страха и проснулся.
Потрогал голову — моя голова!
Потрогал живот — мой живот!
Потрогал лапу лапой — мои лапы!
Как же хорошо быть самим собой!
И заснул сладким сном до весны-красны.
Копал Мишка корешки купырей на болоте. Сладкие корешки, как морковка. Вдруг воду зарябило, свисты пошли, да не птичьи. Ветер со сна поднялся. Стрекозы крылышками трещат, друг о друга бьются.
— Мишка! Пусти нас на спине твоей посидеть, не то нам гибель.
— Да садитесь.
Повернулся Мишка к ветру грудью и — назад пятками.
Смотрит, несет с лугов пестрое облако. Пригляделся — бабочки.
— Мишка! Заслони нас своей спиной.
— Ладно! Заслоню.
Пятится Мишка, пятится, а ветер травы по земле стелет, вершины деревьев, как море, шумят. Видит Мишка, напал ветер на куст. Гнёт его, ломает, того гляди, с корнем вырвет!
— Мишка! — закричал с куста светлячок. — Заслони мой дом от буяна.
Поднялся Мишка во весь свой росточек. Стоит, растопырился, а ветер — пуще. Того гляди и Мишку-то унесет вместе с кустом.
— Братец! Братец! — позвал Мишка Пестуна.
Тот прибежал.
— Кто тебя обижает?
— Светлячка спасаю от ветра. Светлячок нам светит по ночам, давай и мы ему поможем.
Встал Пестун рядом с братом.
— Перечить? Мне? Ветру? — осерчал на медвежат буян, обернулся бурей. Шатает Мишку с Пестуном из стороны в сторону, с земли рвёт.
— Мама! — закричали братья.
Прибежала Медведица, обняла сыночков, смотрит: кто им враг?
— Мы с ветром боремся, — сказали братья. — Ветер куст ломает, а на кусту дом светлячка, друга нашего.
Стоят медведи втроем, а буря бьет их без пощады.
