– Так Стефана Викторовича!
Я беззвучно отложила в сторону нож и вытерла руки о фартук.
– Саша избил Стефана? – переспросила я медленно.
– Так говорю же! Ногами бил! Шофер Максима Леонидовича разнять хотел, так его об забор долбанули! Он даже сознание потерял!
Я молча смотрела в окно.
– Правда, он потом извинился, – призналась Марийка.
– Саша извинился?
– Ну, да!
– Перед кем? Перед Стефаном? – не поверила я.
– Перед шофером. А со Стефаном Викторовичем они с тех пор не разговаривают.
– Вот, значит, как, – сказала я. Подумала еще немного и потянулась за ножом.
– Вот так, – подтвердила Марийка.
– Давно они подрались?
– Не очень. Осенью.
– А из-за чего, не знаешь?
– Никто не знает, – ответила Марийка философски. – Виктория Васильевна уж и так, и эдак хозяина пытала: из-за чего подрались да из-за чего подрались… Молчит.
Я бросила в закипевший бульон нашинкованную капусту и картошку.
– Вот и все, – сказала я и сделала поменьше огонь под сковородкой. – Сейчас капуста сварится, зажарка подойдет и можно все соединять.
– Ловко! – восхитилась Марийка.
– Да что там возиться, когда бульон готов! – отмахнулась я.
– Я всегда заранее варю, – похвасталась Марийка. – Вечерком.
– Молодец, – оценила я. – Ну, как твои дела? Догладила?
– Последнюю простыню заканчиваю, – ответила Марийка. Остановилась и растерянно уставилась на меня.
– Господи! И не заметила, как все дела переделала!
– В четыре руки быстрей.
– И веселей, – с энтузиазмом поддержала Марийка.
– Это точно.
Я пошла к платяному шкафу, встроенному в стену прихожей.
– Зови, если скучно будет, – сказала я, доставая шубу.
– А хозяева не заругают? – вновь опасливо уточнила Марийка.
– Не заругают. Мне скучно дома сидеть и ничего не делать.
Я открыла дверь и повторила с порога:
– Зови, если помощь понадобится. И не забудь про зажарку, я огонь не выключила.
– Спасибо! – ответила мне Марийка.
Я кивнула ей и закрыла дверь.
Вышла из калитки и, не торопясь, побрела к дому.
Но так уж получилось, что сегодняшний день был днем встреч.
– Аня! – окликнул меня знакомый голос.
Я обернулась. Меня догонял афганец Саша с непредсказуемо опасной головой.
– Гуляете? – спросила я вежливо.
– Гуляю, – весело согласился он.
Саша был одет по-походному. Возле его ног вилась белоснежная красавица лайка.
– Ваша? – спросила я, указывая на собаку.
– Моя.
– А погладить можно?
– Подождите, я вас сначала представлю.
Саша протянул руку в мою сторону, щелкнул пальцами, привлекая внимание пса.
Лайка замерла. Темные собачьи глаза уставились мне в лицо с выражением напряженного ожидания.
Честно говоря, я испугалась. Таким красноречивым жестом собак натравливают на добычу.
– Друг, – сказал Саша строго.
Лайка чихнула и уселась на хвост, свернутый колечком.
– Протяните ему руку, – сказал Саша. – Он должен вас обнюхать.
Я нерешительно вытянула вперед руку. Пес потянулся мордой к моей ладони и на секунду коснулся ее холодным носом.
Тут же дернулся назад и почему-то облизнулся.
– Вот теперь можете его погладить, – разрешил Саша.
Я осторожно коснулась белой, удивительно мягкой шерсти между торчащими ушами.
– Это «он»? – спросила я, поглаживая голову собаки.
– Кобель, – подтвердил Саша. – Мы с ним старые холостяки. Тобол!
Пес насторожился и встал.
– Это его так зовут? – спросила я.
– Так и зовут. По месту рождения.
– Вы были в Сибири?
– Где я только не был, – ответил Саша несколько хмуро. – Но мне его, вообще-то, подарили. Есть у меня приятель-охотник, он на лайках просто помешан. Вот и мне презентовал…
– А вы не охотник? – спросила я невинно.
Саша фыркнул:
– В моем-то возрасте.
– И сколько вам лет?
Он взглянул на меня холодными ледяными глазами.
– А вы любознательная барышня.
– Вы же не женщина, чтобы возраста стесняться, – отпарировала я невозмутимо. – Впрочем, не хотите, не говорите.
– Мне пятьдесят один, – сухо отрубил собеседник.
– Возраст мужского расцвета, – немного польстила я.
– Подхалимка! – тут же раскусил меня бывший военный хирург.
– Точно, – созналась я.
Минуту мы молчали, разглядывая красивого белоснежного пса.
Тобол не обращал на меня никакого внимания. Замер в позе первой боевой готовности, глядя на хозяина внимательными умными глазами.
– Он без охоты не скучает? – спросила я.
Саша пожал плечами.
– Понятия не имею. Может, и скучает. Но Тобол – пес разумный. Он прекрасно понимает, чего от меня можно ждать, а чего нельзя.
– И чего же от вас нельзя ждать? – поинтересовалась я.
– Во-первых, от меня нельзя ждать охотничьих подвигов. Это минус в его глазах.
И Саша кивнул на пса.
– Но зато есть один серьезный плюс. От меня нельзя ждать жены, а это Тобола, я думаю, устраивает на все сто.
– Такой ревнивый? – удивилась я.
Саша снова пожал плечами.
– Как все животные! Только у одних это проявляется сильней, а у других слабей. Но ревнуют хозяев абсолютно все. Один мой приятель женился на женщине, которая держала сиамскую кошку. Хотите, верьте, хотите, нет, но кошка его из дома выжила.
Я расхохоталась.
– Нет, серьезно! – убеждал Саша. – Что она только не изобретала! И в туфли ему мочилась, и под дверями караулила… Знаете, как пантера: прыгнет на ногу, укусит до крови и под кровать – шмыг!
– Точно, как пантера, – согласилась я насмешливо.
– А один раз так звезданула моего приятеля растопыренной лапой, что коготь у него в ране остался.
– Ничего себе! – посочувствовала я.
– А вы говорите, ревность… Еще какая!
– А что было потом? – спросила я.
– Вы о чем? – не понял Саша. – А, о моем приятеле… Не было потом. После того как ему вытащили кошачий коготь из ноги, он быстренько собрал вещички и вернулся домой. И с тех пор чувствует себя гораздо лучше.
– Еще один закоренелый холостяк, – подытожила я.
– Ну, в общем, да, – не стал спорить Саша.
Я дошла до своего дома и остановилась.
– А вам не скучно так жить? – спросила я с любопытством.
– Не-а, – ответил Саша, не отводя от моего лица лицемерных зеленых глаз. – Я человек самодостаточный.
– Поздравляю, – с ядовитой вежливостью сказала я.
– Спасибо.
Я открыла калитку, и уже собралась ее захлопнуть перед носом у сопровождающего, когда он неожиданно сказал:
– И что-то мне подсказывает, прекрасная Анна, что вы тоже барышня вполне самодостаточная. И что скучать вам в жизни не приходится.
Я не нашлась, что ответить, и быстро захлопнула дверь.
Несколько минут постояла, прислонившись спиной к холодному железу.
Странный какой-то… Интересно, что он имел в виду?
Мое трусливое сердце стучало, как у зайца.
Выходные дни прошли суматошно.
Элла повезла меня в город, чтобы пополнить мой гардероб. И, как я ни сопротивлялась, набила багажник разноцветными пакетами, в который бутики упаковывают свой заманчивый товар.
Потом мы пообедали в каком-то ресторане, проехались по Москве.
– Что-нибудь узнаешь? – спрашивала Элла меня каждую минуту, но я только качала головой.
Увы! Город казался мне совершенно чужим.
Максим выполнил свое обещание, и в тот же день мои фотографии попали в нужную программу.
На фотографиях я выглядела гораздо хуже, чем в жизни, но была вполне узнаваемой.
И, тем не менее, никто на объявление пока не откликнулся.
– Ничего страшного, – утешал меня Максим каждый вечер. – Дадим еще раз. Потом еще раз.
– В общем, много-много раз, – грустно пошутила я.
– Ну, надеюсь, столько не понадобится, – оптимистично ответил Колобок.
Я тоже на это надеялась.
В понедельник меня неожиданно позвали к телефону. Сначала я удивилась, а потом обрадовалась. Схватила трубку, в надежде на хорошие новости, но услышала только насмешливый голос стервы Вики.
– Вечер добрый, ангел мой!
– Здравствуй, душенька! – ответила я так же нагло.
Не терплю фамильярности. Тем более такой безвкусной.
Вика рассмеялась.
– Кусаешься, моя зубастая?
– Угадала, моя глазастая, – ответила я злобно.
– Ого!
Вика расхохоталась еще громче.
– Ты мне нравишься, – объяснила она милостиво, кончав смеяться. – Не люблю кисломолочных дур вроде твоей домохозяйки.
– А я не люблю железобетонных мадам вроде тебя, – ответила я столь же недвусмысленно.
– Не беда! – совершенно не обиделась Вика. – Нам с тобой общих детей не крестить!
– К счастью.
– Так. Ладно.
Вика сменила тон на ледяной, и я поняла, что шутки закончились.
