Птицы не появлялись. Если они и догадывались о приманке, то вряд ли их прельщал хлеб. Тетерева питаются лесной зеленью. Но вот появилась сойка. Она повернула головку, взмахнула хвостом, схватила кусочек хлеба и, словно клочок серого дыма, исчезла среди зеленых сосен. Следом за ней прилетела вторая сойка. Она с подозрением взглянула на Чарли и ринулась за хлебом. Потом две пичужки, стрекоча, как старушонки в черных чепцах, осмотрели приманку, похоже, они приняли белые крошки хлеба за муравьиные яйца. Но, поняв, что это всего — навсего хлеб, тут же улетели. Сойкам, видно, хлеб пришелся по вкусу — минут за пятнадцать склевали всю приманку. Чарли подумал, не добавить ли новую порцию хлеба, но он не успел решить, делать ли это, — снова раздался шум крыльев, и на полянку опустился тетерев. В тот самый момент, когда тетерев сделал первый шаг, Чарли бесшумно приподнялся с земли и, не отрывая глаз от птицы, нащупал конец лески.
Тетерев снова стал расшагивать по поляне. Может, это был тот же самый петушок — хозяин этих мест. Чарли и не подозревал, что иногда тетерева бросают вызов койотам и даже человеку, когда те вторгаются в их владения.
Но сейчас его занимало другое — как сделать так, чтобы птица попала в силок? Раз десять тетерев подходил к самой петле, и всякий раз Чарли готов был рвануть леску. Вдруг какая-то сойка, приземлившаяся неподалеку, отвлекла тетерева. Он повернулся, воинственно направился к ней и тут же попал лапой в петлю силка. На мгновенье Чарли оцепенел: руки не повиновались ему, тело онемело от долгого ожидания. Наконец он собрался с духом и дернул за леску. Петля затянулась. Захлопали крылья. Тетерев с шумом рванулся в воздух, леска выскользнула из рук Чарли и птица, увлекая леску за собой, скрылась из виду.
Чарли с трудом поднялся на негнущихся ногах и заковылял к белой сосне, за которой скрылся тетерев. Он обошел сосну со всех сторон, высматривая леску на нижних сучьях, пытаясь разглядеть тетерева на верхних ветках. Потом начал упорно ходить вокруг дерева, все расширяя и расширяя круг. В конце концов он разыскал леску — она коснулась его шеи и защекотала ее. Разглядеть ее было трудно — леска была такой же зеленой, как сосновые иглы. Чарли ухватил конец лески и потянул к себе. Птица сопротивлялась. Она размахивала крыльями, цепляясь за сучья когтями и клювом. Но в конце концов ему удалось стянуть тетерева вниз. И тут, подражая мальчишкам, которые ловили в парке голубей, он свернул птице шею. Тетерев был мертв, на рубашке Чарли алела полоска крови — он испытал раскаяние. Красивая, полная жизни птица, недвижимая и бездыханная, лежала на его руке. Голова ее беспомощно повисла. Радость охотника сменилась жалостью. Но это был честный поединок. Охотник должен побеждать.
Чарли направился к пещере. На песчаном пятачке он ощипал птицу. Нежная кожа тетерева рвалась под руками, он содрал ее вместе с перьями. Потом достал нож и разрезал птичье брюшко. Только он выбросил внутренности, как на землю опустились две сойки, чтобы принять его дар.
Чарли промыл тушку в ручейке, срезал два прута, чтобы нанизать на них по половинке тетерева, и вернулся со своей добычей в пещеру. Он сложил хворост для костра, хотя не было еще и трех часов дня: чтобы разжечь костер, надо было дождаться темноты.
Потом он отправился ловить рыбу — поймал две форели, выпотрошил их и тоже нанизал на прутья. Теперь все было готово для пира. Ему не терпелось посмотреть на Бетти, когда она увидит, какой он приготовил для нее ужин.
Время тянулось медленно. Закат, казалось, никогда не наступит. Чарли пошел вдоль ручья, глядя на тени форелей, стремящихся в укрытие нависавших берегов. Дважды он уже забирался на высокую сосну, чтобы посмотреть на озеро. Катеров не было. Наконец тени стали сгущаться, вечер медленно вступал в свои права. Когда небо совсем потемнело, Чарли вернулся в пещеру. Он разжег костер и сел так, чтобы ему был виден отсвет пламени на лице Бетти, когда та войдет в пещеру. Он хотел увидеть, как заблестят ее глаза, как расплывутся в улыбке губы, услышать, как она скажет:
«О, Чарли!»
Но Бетти не пришла.
Чарли плохо спал в ту ночь. Бетти то появлялась, то исчезала в его снах. Всякий раз, когда он пытался дотронуться до нее, она испарялась, как туман под лучами горячего солнца. Утром он чувствовал себя разбитым. Он забрался на сосну и уселся на толстый сук, с которого хорошо просматривалось озеро. Катеров не было, и он спустился на землю.
Сначала он хотел было уйти из пещеры, чтобы добраться до какой-нибудь окружной дороги и отправиться на поиски Бетти. Но, подумав, решил, что это неразумно и опасно. Оставалось ждать. Но сколько?
Он сидел на солнце, прижавшись подбородком к коленям, как раненый зверь, ищущий исцеления под солнечными лучами. Приготовленные для лесного пиршества половинки тетерева и две форели все еще лежали в пещере в ожидании, когда их поджарят на костре. Но они же могут испортиться! И если Бетти придет ночью, он не сможет угостить ее праздничным ужином, доказать, что приобщается к индейскому образу жизни.
Но, может быть, трофеи ему удастся сохранить? Может, вечером она все-таки придет. За ней, наверно, следят, и, опасаясь привести за собой «хвост», она осталась дома. Но в эту ночь они вряд ли станут так усердно следить за ней. И она придет. Он был уверен.
А пока надо призвать на помощь терпение, которое помогло его предкам стать таким выносливым народом. Он встал, вышел из пещеры и начал рыть яму, отбрасывая в сторону камни. Когда он разрыл гальку на полметра, показался песок. Он продолжал копать, пока не получилось глубокое прохладное углубление; сквозь стенки просачивалась ключевая вода. Он выложил дно ямы камнями и положил туда рыбу и половинки тетерева. Потом подобрал щепки и прикрыл ими яму, а сверху набросал темные пожухлые листья папоротника, чтобы защитить самодельный холодильник от дневного тепла. Довольный своей работой, он разделся, внимательно осмотрел почти зажившие раны на ногах и окунулся в холодный ручей. Растер тело песком, пока не покраснела кожа и он не ощутил тепло в кончиках пальцев. Перед тем как одеться, он нашел сосновую шишку, расчесал ею свои длинные, спускавшиеся до плеч черные волосы и пригладил небольшую шелковистую бородку, которая только начала покрывать его подбородок.
Потом он забрался на сосну и с изумлением обнаружил на озере небольшую флотилию катеров, направлявшихся к его берегу. Они казались ему серебристыми водяными жуками; пенистый след от каждого из них как белый хвост.
Полицейские направлялись сюда, чтобы осмотреть пещеру. Сомнений не было. Наверно, обыскав все места, где он мог прятаться, они решили проверить, не вернулся ли он туда, откуда они его уже однажды выкурили. Единственное утешение: на катерах, кажется, не было собак. Теперь, когда он понял, что они плывут сюда, у него появилась надежда скрыться. Сидя на высокой сосне, он думал лишь о бегстве. Но, спустившись вниз, сообразил, что, если он уйдет из пещеры, связь с Бетти будет потеряна. Бессмысленное бегство через лес может повлечь за собой еще большую беду. Не лучше ли попробовать перехитрить их? Пещеру надо оставить как командный пункт. Во всяком случае, до тех пор, пока Бетти не найдет для него какой-нибудь другой приют. Выход есть. Но от него потребуется сноровка, которая, как ему казалось, была у большинства индейцев, даже у Индейцев с тротуара.
Он начал спускаться с сосны. Как неуклюжий дикобраз, он перебирался с одного сука на другой, цепляясь за грубую кору, обдирая руки, ноги, лицо и грудь. Он ступил на мягкую землю, покрытую зелеными иголками сосны, и поспешил к пещере. Стоя на коленях, собрал свои нехитрые пожитки и завернул все, кроме ножа, в одеяло и завязал его узлом. Потом перетащил узел в лес и спрятал под деревом.
Возле самой пещеры он срезал сосновую ветку. Зайдя в пещеру, засыпал угли костра и замел веткой отпечатки следов на песке. Потом вышел из пещеры, набрал несколько горстей гальки и, возвратившись, раскидал гальку по земляному полу, чтобы земля не казалась слишком чисто выметенной.
На полянке перед входом он тщательно замел свежие следы, не тронув лишь те, которые оставили собаки и преследователи минувшей ночью.
Работа была утомительной. Выступивший на лбу пот стекал по щекам. Отойдя в сторону, он внимательно осмотрелся вокруг — никаких признаков его присутствия не осталось. И вдруг глаза его остановились на том месте, где находился самодельный холодильник, — в глаза бросался сухой папоротник, аккуратно прикрывавший крышку из щепок. Он быстро подошел, опустился на колени и осторожно прикрыл папоротник небольшими камнями. Потом поднялся с земли, чтобы оглядеть свою работу. И тут послышались голоса людей, поднимавшихся по склону холма между деревьями. Он поспешно замел следы и подбежал к сосне. Снова начался тяжелый подъем. На этот раз он забрался на самую верхушку дерева. Там он примостился на сук, прикрытый ветками, прижался к стволу и стал выжидать. Ждать пришлось недолго. Вскоре на поляне появился первый человек. С орлиной высоты он показался Чарли крохотным. Человек снял с головы широкополую шляпу и рукавом вытер пот с лица. На поляне один за другим стали появляться новые люди; Чарли насчитал двенадцать человек.
