Я увидел, что женщина в моем видении — на самом деле смердящий труп...
Все вожделение угасло, сменившись невыразимым отвращением. Я с гадливостью отвернулся.
— Пеллеас... — Ее горячее дыхание касалось моей шеи, голос был стоном любви. — Возьми меня, Пеллеас, я хочу быть твоей.
— Нет! — безотчетно вырвалось у меня. — Нет!
Она обвила меня руками за талию.
— Люби меня, Пеллеас, я хочу тебя.
— Оставь меня! — снова вскричал я, повернулся и занес руку.
На прекрасном лице Ниневы читалось торжество.
— Ну давай же! — сказала она. — Ударь меня!
Усилием воли я опустил руку. Желание ударить не проходило, но я его пересилил.
— Нет.
Нинева поняла, что чары ее напрасны, но не могла сдержаться.
— Ненавижу слабость, — прошипела она. — Покажи, что ты силен.
Она шагнула ко мне, поглаживая бедра.
— Убирайся прочь, распутница! — с трудом выговорил я. — Именем Иисуса, не подходи!
Нинева остановилась, презрительно кривя губы.
— Ты еще пожалеешь об этом, Пеллеас ап Белин! — прохрипела она, словно ее ударили под дых. Потом развернулась, подхватила одежду и выбежала из дома.
Едва она исчезла, на меня навалилась неодолимая усталость. Комната потемнела, все зыбилось, как отражение в воде. Я чувствовал себя пьяным, хотя даже не прикоснулся к вину. На подгибающихся ногах я еле добрел до лежанки и рухнул на солому...
Разбудил меня бьющий в глаза солнечный свет и конское ржание. Я встал и увидел, что лежу на траве у озера. Стреноженный конь щипал травку неподалеку. Мерлина нигде не было видно.
И тут все воспоминания прошедшей ночи вернулись разом. Я вскочил на ноги. В голове гудело, шею свело, руки и ноги ломило — но и только. Я побежал по тропе к дому.
Дома не было!
Я бегал так, что даже запыхался, но дом как под землю ушел. И с ним Мерлин.
Я понял, что случилось, но поздно. Поздно! Я корил себя за слепоту, за легкость, с которой поддался на чары.
И тут я вспомнил угрозу, которую выкрикнула в ярости Нинева: "Ты еще пожалеешь об этом, Пеллеас ап Белин..."
Она назвала меня по имени! Волна холодного страха пронизала все тело. Желчь прихлынула к горлу, и меня вывернуло.
Моргана!
Самый воздух был напоен страхом. Что если Моргана вернётся за добычей? Господи Иисусе, помоги! Где Мерлин?
Я побежал. Я искал наугад. Спотыкался, падал, вскакивал и бежал дальше, пытаясь отыскать дом, но не мог найти ни его, ни Мерлина. Я звал его по имени, но ответа не было... Не было...
Наконец я вернулся к озеру, заставил себя встать на колени и попить. Немного освеженный, я вымыл потное лицо и принялся седлать лошадей.
В душе я решил, что отыщу хозяина или погибну. Пусть Моргана вернется... пусть все силы ада ополчатся против меня... я найду Мерлина и освобожу от колдовских чар.
Так поклявшись, я опустился на колени и стал молиться, прося Бога о руководстве, ангелов и архангелов — о защите. Затем я встал, забрался в седло и возобновил поиски.
Может быть, молитвы так редко раздаются в этих диких краях, что ответ на них приходит скорей. А может, чем больше кичится враг, тем быстрее Всевышний исполняет прошение страждущих.
Так или иначе, моя страстная молитва скоро сменилась возгласами хвалы, ибо, не объехав и половины озера, я увидел хозяина. Он лежал ничком под кустом бузины, ногами в воде.
Я спрыгнул на землю, бросился к нему, вытащил из озера, перекатил на спину и, припав ухом к его груди, прислушался. Он был жив.
Сердце билось медленно, но мерно. Он спал мертвым, свинцовым сном: без движения, дыша неглубоко и чуть слышно. Я обнял его и начал трясти за плечи, чтоб разбудить, но не смог. Я встал, гадая, что делать дальше. Разумеется, в лесу оставаться было нельзя. Мы нуждались в помощи. Надо скакать в Бенвик, но и Мерлина я оставить не мог.
— Прости, хозяин, другого выхода нет. — С этими словами я приподнял его и, нагнувшись, взвалил себе на плечо.
Медленно, с огромным трудом, я переложил спящего на лошадь, а потом, как ни больно мне было, обвил его руки вкруг лошадиной шеи и связал, все время умоляя простить меня за боль, которую, знаю, я ему причинял.
Наконец, убедившись, что он не свалится, я привязал поводья его лошади к луке своего седла и, не оглядываясь, двинулся в Бенвик.
— Мы сделаем все что нужно, — с жаром повторял Бан, — только скажи.
Я не мог придумать ничего другого, кроме как возможно скорее переправить Мерлина в Инис Аваллах. Я рассудил, что если хозяина и можно исцелить на земле, то лишь в храме Спасителя неподалеку от обители Короля-рыболова. И если кто-нибудь на этом свете может ему помочь, то лишь Харита, Владычица озера.
— Еще раз спасибо, лорд Бан, — отвечал я. — Нам бы очень пригодился ваш самый быстрый корабль. Вот все, что нам сейчас нужно.
— Я отправлюсь с вами.
— В этом нет надобности.
— Позвольте хотя бы отправить с вами врача. Я приглашу его из аббатства.
— Я не смею задерживаться и на день. В Инис Аваллахе есть врачи, которые освободят хозяина от чар.
Бан нахмурился.
— Хорошо, отправляйтесь немедленно. Я провожу вас до корабля и сам дам наставления кормчему. И пошлю в помощь слугу.
Мы выехали из Каер Кадарна, как только для Мерлина приготовили носилки. Когда мы достигли гавани, начался отлив; корабль был уже полностью снаряжен. Мы поднялись на борт, едва лошадей надежно разместили, за это время Бан дал указания кормчему. Через несколько мгновений корабль отошел от пристани. Я повернулся проститься с лордом Баном.
— Что бы ни случилось, — отвечал он, — весной мы прибудем к вам. А припасы, о которых вы просите, пришлем сразу, как уберем урожай. Я не забуду своих обещаний!
По правде сказать, я начисто позабыл про Артура и то, за чем мы приезжали в Бенвик.
Все, что можно сказать про морское путешествие, — оно было, благодарение Богу, кратким. С попутным ветром мы быстро домчались до Хабренского залива и под вечер третьего дня сошли на берег у реки Бру. Отсюда мы со слугой короля Бана продолжили путь верхом, следуя вдоль реки к озеру, окружающему остров Аваллаха.
К Тору подъехали на заре, когда
