Конечно, я пыталась. Но в тот день, когда мои волосы стали расти заново по-
настоящему, я плакала от счастья, и теперь не могу заставить себя подрезать
их ни на дюйм. Я очень ценю свои волосы сейчас.
- Они очень красивые, - отозвалась я. – Твои волосы.
- Спасибо. Правда, мне иногда кажется, что я ценю их больше, чем
многие другие люди. И я никогда не жалуюсь, что они выглядят как-то не так
или еще что-то. - Кристи слезла с кровати, на которой мы сидели, и
вытащила из кармана расческу, затем поправила какую-то заколку на моей
голове. – Ну вот, ты почти готова. Что же дальше, что же дальше… Так,
Мисс Монотонность!
- Не-ет, - протянула Моника, и ее голос прозвучал удивительно
протестующее.
- Ой, да ладно тебе. Иди сюда и позволь мне сделать с твоими волосами
что-нибудь хотя бы разок. Вот увидишь, это будет…
- Даже не начинай!
- Моника.
Сестра медленно покачала головой.
- Завязывай с этим, - предупредила она. Кристи вздохнула, встряхнув
волосами.
- Она отказывается от любого модного риска, - пожаловалась она мне,
словно это было настоящей трагедией. Повернувшись к сестре, она взяла ее
за руку, - Слушай. Всего один раз. Пожалуйста-препожалуйста!
В ответ на это Моника встала со своего стула и прошествовала за
дверь, покачав головой.
- Ну и пожалуйста, - громко возмутилась Кристи ей вслед. – Надевай
то, в чем ты здесь сидела сейчас, как обычно! Но ты будешь незаметной!
Входная дверь захлопнулась. Ничуть не смутившись, Кристи пожала
плечами, подошла к своему шкафу и открыла дверцу, внимательно изучая
содержимое. В окно я видела Монику, медленно, как и всегда, шагающую по
дорожкам сада. Кристи что-то пробормотала себе под нос и вернулась ко
мне, держа в руках ворох одежды.
- Я знаю, что ты думаешь, - сказала она, стоило мне взглянуть на вещи.
– Но эти лоферы абсолютно недооценены, точно тебе говорю И, если хочешь,
можно побрызгать тебя автозагаром, раз этот вырез тебя так смущает. Так,
он, кажется, в ванной, - не дожидаясь ответа, она устремилась в ванную
комнату, оставив меня наедине с джинсами, топом и лоферами, в которые
мне предстояла облачиться сегодня. Вырез на топе открывал куда больше,
чем я привыкла, но, в конце концов, сегодня все идет не так, как я привыкла.
Джинсы казались слишком простыми для того, чтобы надевать их с этим
топом в тонкую блестящую полоску, но при ближайшем рассмотрении я
увидела, что штанины красиво разрисованы шариковой ручкой, украшены
цветами и бабочками. В джинсы я покорно облачилась, но, глядя на
пугающую пустоту, доходящую практически до середины топа, я не могла не
думать о том, что это не моя одежда, и девушка, надевшая ее, перестанет
быть мной. Да, я могу на минутку стать кем-то другим и поспорить с Бетани
и Амандой, но за более серьезные шаги придется неминуемо заплатить. Это
неправильно, подумала я, взяв в руки топ и немедленно положив его обратно.
С головы вдруг свесилась красиво завитая прядь, упав прямо мне на глаза. Я
покосилась на нее, удивляясь тому, как быстро сумела измениться одна,
пусть и совсем крохотная, часть меня. Но хватит. Я ухожу.
Я бросила взгляд на часы. 6:15. Если уйду прямо сейчас, то смогу
прийти домой как раз так, словно и не выбивалась из расписания. Можно
сказать Кристи, что мне позвонила мама, и ей нужна моя помощь, так что,
может, как-нибудь в другой раз. Механически я уже начала расплетать
волосы, снимая бигуди, освободила одну прядь, затем другую, валики
скидывала на кровать. Затем я схватила свою сумку и уже хотела постучаться
в дверь ванной, но оттуда, с тюбиком автозагара в руках, вылетела Кристи.
- Это отличная штука, - щебетала она, - почти как настоящий загар, и
если мы нанесем его, то…
- Я тут подумала, - начала я, готовясь выпалить оправдание, - мне
стоит…
Кристи посмотрела на меня, ее глаза расширились.
- О боже, я абсолютно согласна! – закивала она. – Я как-то сразу не
подумала, но да, ты совершенно права!
- Что? – переспросила я, сбитая с толку.
- Твои волосы, - она поставила тюбик на тумбочку и в два шага
оказалась возле меня. Машинально я отступила назад, затем еще, потом
врезалась в кровать, да так и села. Кристи тем временем взяла этот дурацкий
топ и, прежде чем я успела возразить, просунула одну мою руку в рукав. Я
была слишком обескуражена, чтобы протестовать.
- Мои волосы? – тупо переспросила я, пока она натягивала на меня топ.
– А что с ними?
- Я собиралась расчесать их, - пояснила Кристи, приподнимая
пальцами мои кудри, - но так они выглядят даже лучше! Это просто
замечательно. Смотри! –она развернула ко мне зеркало, и я встретилась
взглядом со своим отражением.
Да, джинсы были потертыми и разрисованными ручкой, но они сидели
очень хорошо, я вполне могла бы выбрать для себя такие. Да, вырез на топе
был низковат для меня, но майка сияла тут и там, переливаясь всеми цветами
радуги, что отвлекала внимание от той самой пугающей меня пустоты.
Лоферы, стоя перед кроватью, выглядели чересчур побитыми и какими-то
мужскими, но необычайным образом они прекрасно сочетались и с
джинсами, и с топом. А волосы, небрежно рассыпавшиеся крутыми локонами
по плечам, дополняли образ, смягчая «мужественность» ботинок и придавая
крутости блестящему топу. Ничто из этого не казалось мне подходящим друг
к другу, но вышло так, что лучшего сочетания и быть не могло.
- Видишь? Я же говорила, - Кристи гордо скрестила руки на груди,
явно довольная своей работой и моим впечатлением. Я наблюдала за
собственным перевоплощением, тут и там находя знакомые черты. Как
странно – маленькие детали, а вместе они создают единое целое. – Идеально.
Собрать свой собственный образ у Кристи заняло гораздо больше
времени, но оно определенно того стоило. Наряд в стиле шестидесятых
состоял из ботинок гоу-гоу, розовой футболки и короткой юбки. К тому
времени, как мы наконец вышли из дома навстречу Берту, он уже сидел в
своем Бертмобиле на подъездной дорожке добрых полчаса.
- Я жду вас целую вечность, - возмутился он, когда мы подошли.
- Двадцать минут – это теперь вечность? – весело поинтересовалась
Кристи.
- Во-первых, не двадцать, а больше, - оскорбленно буркнул мальчик, - а
во-вторых, когда ты застрял в машине в ожидании, когда кое-кто
эгоистичный, неблагодарный и считающий, что весь мир крутится вокруг
нее, наконец соберется, двадцать минут – это вечность.
Берт включил музыку, для пущего драматизма выбрав какие-то рок-
завывания, а Кристи, забравшись внутрь, закатила глаза.
- Берт! – закричала она, стараясь перекрыть вопли певицы. – Ты
можешь, пожалуйста, выключить это?
- Нет! – заорал он в ответ.
- Пинк Флойд, - простонала Кристи. – Это мое наказание. Он знает, что
я терпеть не могу эту музыку. В сторону Берта она добавила, - Можешь ты,
хотя бы, свет нам тут включить? Мейси ничего не видит.
Флуоресцентный свет под потолком скорой помощи послушно зажегся,
и Кристи протянула мне руку. Изнутри машина выглядела точно так же, как
и та, в которой мне ни за что не хотелось бы оказаться снова.
- Видишь, он делает это для тебя, - улыбнулась Кристи. – Давай же.
Здесь не так противно, как кажется.
Я взяла ее за руку и позволила девушке втащить меня внутрь,
удивившись ее неожиданной силе. Следующее, что я поняла – я стою
посреди машины скорой помощи и слушаю вопли Пинк Флойда и тихое
жужжание лампы, льющееся с потолка.
Сиденья были обиты коричневой кожей, рядом стоял небольшой стол,
а чуть дальше виднелись кресла водителя и пассажира возле него. Я села на
боковое сиденье возле Кристи.
- Берт, пожалуйста, выключи это, - взмолилась она. Берт
проигнорировал ее, внимательно разглядывая что-то в окне. – Берт. Берт!
Наконец, когда ее визг стал сравним с громкостью музыки, он,
наконец, потянулся к кнопке радио, и внезапно повисла тишина, в которой
мы немедленно услышали странный звук. Тук. Тук. Тук. Я толкнула дверь,
которую Кристи закрыла за мной. Возле машины стояла Моника с сигаретой
в зубах и тем же спокойным выражением лица.
- Руку, - произнесла она.
- Сначала выброси это! – рявкнул Берт, глядя на нее в зеркало заднего
вида. – Никаких сигарет в Бертмобиле.
Моника сделала последнюю затяжку и бросила сигарету на землю,
затушив ее каблуком. Затем снова протянула руку, и я схватила ее, как
