Никогда не забуду этот пронзительный, хриплый, примитивный вопль. <...> Что
сказать о Боге? Ведь Он-то способен помочь, но Он смотрел, как умирает
молодая девушка, всей душой преданная Ему, готовая отдать жизнь ради Его
славы. И Он не вмешивался, Он допустил, чтобы список жертв муковисцидоза
увеличился еще на одну единицу3.
74
Сидит ли иногда Бог сложа руки? Предпочитает ли Он иногда ничего не делать?
Решает ли Он по временам молчать, даже если я захожусь в ужасном крике?
* * *
Некоторое время назад я повел свою семью в магазин, чтобы купить велосипед
пятилетней Дженне. Она выбрала блестящий «старлетт» с удлиненным седлом и
двумя дополнительными колесиками для устойчивости. А трехлетняя Андреа
решила, что тоже хочет такой.
Я объяснил Андреа, что она еще слишком мала. Я сказал ей, что она и
трехколесным-то велосипедом еще не совсем овладела, а уж с двухколесным ей
никак не справиться. Безуспешно, она все равно хотела такой велосипед. Я обещал
ей купить его, когда она чуть-чуть подрастет. Она молча смотрела на меня.
Я попытался сказать, что такой большой велосипед принесет ей больше мучений, чем удовольствия, больше царапин, чем восторгов. Она отвернулась и ничего не
говорила.
Наконец я со вздохом сказал, что папе виднее насчет этого велосипеда. Знаете, что она сделала? Она закричала так громко, что слышно было всем в магазине:
— Тогда я хочу другого папу!
Хотя это слова ребенка, они выражают чувства многих взрослых.
Разочарование требует перемены власти. Когда мы не соглашаемся с тем, кто
принимает решения, мы зачастую ведем себя так же, как Андреа — или как Иоанн.
«Годится ли он вообще для этого?» Как спрашивал Иоанн: «Ты ли — Он? Или ждать
нам другого?»
Андреа с ее разумом трехлетки поверить не могла, что новый велосипед ей не
подойдет. С ее точки зрения, он оказался бы источником вечного блаженства. И, с ее
же точки зрения, тот, кто мог бы подарить ей это блаженство, просто «сидел сложа
руки».
Иоанн не мог поверить, чтобы что-то другое, кроме его немедленного
освобождения, могло бы оказаться самым правильным решением. По его мнению, пора было восстановить справедливость и начать действовать. Но Тот, Кто мог бы это
сделать, «сидел сложа руки».
Я не могу поверить, что Бог молча сидит, когда где-то начинаются гонения на
миссионеров, или христианина подвергают дискриминации из-за его религиозных
убеждений, или верующую жену обижает неверующий муж. Это всего лишь три
пункта из моего списка молитвенных нужд — три ситуации, о которых я молюсь, но
не слышу ответа.
Простое правило: туман сомнений возникает, когда теплый и влажный воздух
наших ожиданий встречается с холодным фронтом Божьего молчания.
Если вы слышите только молчание Бога, если вы остаетесь в темнице сомнений, то
не закрывайте эту книгу, пока не прочтете следующую главу. Вы сможете узнать, как
узнал Иоанн, что проблема не столько в молчании Бога, сколько в вашей способности
слышать.
75
...Ибо их есть Царство Небесное.
Глава 17
ЦАРСТВО, РАДИ КОТОРОГО
СТОИТ УМЕРЕТЬ
«...Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые
ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие
благовествуют...»1
Таков был ответ Иисуса на отчаянный вопрос Иоанна Крестителя из темницы
сомнений: «...Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?»2
Однако прежде чем углубляться в то, что сказал Иисус, сделаем пару замечаний о
том, чего Он не стал говорить.
Прежде всего, Он не рассердился. Он не воздел с возмущением руки. Он не
вскричал: «Да что еще Я должен сделать для Иоанна?! Я уже стал плотию! Я уже три
десятилетия безгрешен. Я разрешил ему крестить Меня. Что ему еще надобно?
Пойдите и скажите этому неблагодарному поедателю саранчи, что его неверие
просто возмутительно».
Он мог бы так поступить (я бы так и поступил).
Но Иисус поступил иначе. Отметьте этот факт: Бог никогда не отворачивается от
вопросов искренних искателей истины. Ни от вопросов Иова, Авраама, Моисея, Иоанна, Фомы, Макса, ни от ваших вопросов.
Но заметьте также, что Иисус не спас Иоанна. Тот, Кто ходил по воде, легко мог
бы повлиять на разум Ирода, но не стал. Тот, Кто изгонял бесов, мог бы разогнать
войско царя, но не стал. Никакого плана операции спасения. Никакой атаки спецназа.
Никаких обнаженных мечей. Только слова — слова о Царстве.
«Скажите Иоанну, что все идет как задумано. Царство приближается».
В словах Иисуса заключено нечто намного большее, чем в пророчествах Исаии3.
Это проповедь приблизившегося Царства Небесного.
Несравненного Царства. Невидимого Царства. Царства, имеющего три
особенности.
76
* * *
Прежде всего, это Царство, в которое вхожи отверженные.
«...Слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие
слышат...» Никого так не сторонились в том обществе, как слепых, хромых, прокаженных и глухих. Им не было места. Они были безымянными. Не имевшими
ценности. Ходячие язвы общества. Лишние люди на обочине дороги. Но тех, кого
остальные считали отбросами, Иисус почитал за сокровище.
В моем шкафу висит вязаный жакет, который я почти не надеваю. Он мне мал.
Рукава слишком короткие, в плечах жмет. Уже и пуговиц не хватает, и локти
протерлись. Мне следовало бы его выбросить. Никакой пользы от него нет. Я больше
никогда не буду его носить. Логика диктует, что нужно освободить место в шкафу, избавившись от этого жакета.
Это диктует мне логика.
Но любовь запрещает.
Есть в этом жакете нечто особенное, что заставляет меня бережно хранить его. И
что же это? Ну, для начала, на нем нет этикетки. Ни с лицевой, ни с изнаночной
стороны не найдете вы ярлычка с надписью «Made in Taiwan» или «Стирать в
холодной воде». Этикетки нет, потому что жакет изготовлен не на фабрике. На него
не пришивали ярлычков на конвейере. Это не произведение безвестной работницы, зарабатывающей себе на пропитание. Это труд заботливой матери, вложившей в
него свою любовь.
Этот жакет уникален. Он — единственный в своем роде. Его ничем нельзя
заменить. Каждая его нить заботливо подобрана к другой. Каждая петля связана с
любовью.
И хотя пользы от жакета не осталось, его ценность для меня не стала меньше. Он
ценен не тем, для чего нужен, а тем, кто его сделал.
Должно быть, о чем-то таком думал псалмопевец, когда написал: «...Ты... соткал
меня во чреве матери моей»4.
Задумайтесь об этих словах. Вы сотканы. Вы — не случайность. И не продукт
массового производства. Вы не сошли с конвейера. Вас задумал, наделил особыми
дарами и с любовью привел на эту землю великий Мастер.
«Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог
предназначил нам исполнять»5.
Для общества, где совсем мало места отведено вторым скрипкам, это добрая
весть. Для цивилизации, в которой дверь возможностей открывается только один
раз, а потом захлопывается наглухо, это откровение. В системе, где ценность
человеческого существа определяется тем, сколько он зарабатывает, или насколько
красивые у него ноги... позвольте мне сказать вам одну вещь: замысел Иисуса дает
нам причину для радости!
Иисус сказал Иоанну Крестителю, что грядет новое Царство — Царство, в
котором люди ценятся не за то, что они делают, а за то, Чьи они.
* * *
77
Вторая особенность Царства — такая же могучая, как первая: «...мертвые
воскресают...» Смерть лишена власти.
Год 1899 ознаменовался смертью двух выдающихся людей — это были Дуайт Л.
Мооди, признанный проповедник, и Роберт Ингерсолл, знаменитый адвокат, оратор
и политический деятель.
У этих двух людей было много общего. Оба воспитывались в христианских
семьях. Оба были прекрасными ораторами. Оба много ездили по стране и
пользовались большим авторитетом. Оба собирали огромные толпы слушателей и
завоевывали себе преданных сторонников. Но существовало и поразительное
различие между ними —- в части их отношения к Богу.
Ингерсолл был агностиком, приверженцем натурализма; в вечность он не верил, делая упор на важности жизни здесь и сейчас. Ингерсолл свысока относился к
Библии, утверждая, что «свобода мысли даст нам познать истину». Библию он
