Моав состроила недовольную мину и с раздражением заявила:
— Это ваше сердце — изъян в вашей защите. Вы сами себя обкрадываете: никто не может дать силы большей, чем Эллар!
Хэур поморщился. Ссориться не хотелось, но и смолчать было нельзя.
— Ну да, вот только странно, почему же тогда новый Хэур-Тал появился не в Рас-Сильване, а в Сиэлл-Ахэль? — саркастически бросил он.
Эльфа вскинула тонкие брови. У нее был просто уникальный дар превращать любую беседу в спор.
— А что, разве он уже явился? — насмешливо спросила она. — Это у вас в Цитадели так говорят?
— Гастар — тот, о ком говорит пророчество, — твердо заявил Сигарт. — Он — новый Хэур-Тал, это знают все по обе стороны гор!
— Вот уж никогда не думала, что горы стоят прямо посреди Сиэлл-Ахэль, — фыркнула эльфа. — Свет Эллар освещает сердце вернувшегося Иннариса, а сердце вашего Гастара холодно, как кусок льда. Полночная Молния никогда не откроется в его руке — она будет лишь бесполезным куском металла!
Сигарт отвлекся от приготовления обеда. Его интересовало все, что касалось Нар-Исталя и нового Хэур-Тала, а Моав явно знала об этом больше, чем он…
— Как вы не понимаете! — кипятилась она. — Иннарис был великим воином не потому, что умел лучше других махать мечом или был сильнее других! Просто он был ближе других к сиянию Эллар — оно давало ему силы для сражений!
— Но ведь после того, как он стал хэуром, он потерял свою эльфийскую сущность, — возразил Сигарт.
— Да, потерял, но в отличие от вашего Гастара, он помнил о том, кто привел его к победам. Когда же он совсем отвернулся от света богини, Нар-Исталь утратил силу, а слава Иннариса пошла на убыль. Чувствуя скорую смерть, он спрятал Полночную Молнию, надеясь, что через много лет придет тот, кто сможет вновь заслужить милость богини, восстановив порванную связь. Тот, кто вспомнит, что когда-то был эльфом, что умел любить и плакать! Тот, чье сердце сможет открыться для света Эллар!
— Невозможно! Это — против природы хэуров!
— Что ж, значит, Гастару придется пойти против своей природы, — отчеканила эльфа. — Или прекратить охотиться за Нар-Исталем.
В ее словах слышался совершенно отчетливый гнев — складывалось впечатление, будто Гастар лично обидел ее.
— Гастар никогда не отступится! — продолжал настаивать Сигарт. — Если это необходимо для победы, он вывернет душу наизнанку!
— Пусть выворачивает, все равно ему далеко до эльфийских магов.
— А если он убьет своего авлахара? Может, тогда богиня снизойдет до него? Как-никак в нем будет душа эльфа…
— Пусть попробует! — с неожиданным вызовом произнесла Моав. — Как бы у него самого ненароком не отобрали душу.
Сигарт громко фыркнул — чтобы новый Хэур-Тал не смог одолеть какого-то остроухого! Внезапная мысль мелькнула в его мозгу.
— Может, ты еще знаешь, кто именно собирается это сделать? — осторожно поинтересовался он.
Моав бросила на него гордый бесстрашный взгляд. — Сигарт еще не видел ее такой! Мокрые волосы потемневшими прядями спадали вдоль лица, бледные губки злобно поджаты — маленькая отважная крошка!
— А если и так, то что? Будешь меня пытать, пока не скажу? — процедила она, решительно глядя на хэура снизу вверх. — Это все равно не поможет твоему князю — вряд ли его авлахар отдаст душу добровольно. Так что пусть сидит в своей Цитадели да точит когти!
Сигарту показалось, что она чего-то не договаривает. «Ну и ладно — не пытать же ее в самом деле», — подумал он, хотя ему до смерти хотелось полюбоваться на остроухого, равного самому Гастару. Уж очень не любили эльфов в Сиэлл-Ахэль — попадись кто-то из них в рысьи лапы, вряд ли с ним стали церемониться. И еще — она сказала «спрятал», стало быть, Полночная Молния и впрямь не была уничтожена… Запах пригорелого мяса мигом оторвал хэура от размышлений, в пылу спора он забыл вовремя перевернуть птицу, и теперь одна сторона тушек представляла собой сплошные угли. Громко выругавшись, он кинулся снимать с огня остатки своего обеда.
— Эх ты, охотник… — передразнила его эльфа, на этот раз на удивление беззлобно. — Только зря загубил бедных птичек. Ладно, ужин приготовлю я, вот только обсохну. А ты пока ни к чему не прикасайся, а то опять что-нибудь испортишь.
Сигарт недовольно побурчал, улегся под деревом и, вытащив из перевязи нож, стал играть им — пусть себе готовит, раз сама вызвалась. Вскоре его разморило солнцем. Да и не его одного: согретые теплыми лучами, повылазили еще медлительные муравьи, первые пчелы тяжело жужжали в воздухе, разминая крылья после зимы. Развалившись, словно большой зверь, Сигарт в ожидании ужина предался ленивым размышлениям на общие темы. Взять, например, Моррога, о котором все сейчас так много говорят — он ведь тоже не с неба свалился… Уже много лет все знали о его коварных планах — однажды он уже пытался пробраться к островам. Тогда поход его черных воинов был детской игрой — силы Сиэлл-Ахэль разбили их отряды еще на перевале. Будучи на берегу, Сигарт не видел этой стычки, но, по словам товарищей, гарвы дрались как женщины. С тех пор многое переменилось: проверив силы противника, Моррог методично и настойчиво наращивал свое войско, и нынешняя атака обещала быть жестокой.
В юности Сигарт не раз задавался вопросом, откуда у Моррога столько воинов, ведь с каждым годом их численность все росла и росла. Ответ озадачил его еще сильней — никакого насилия или рабства. Овладев тайнами магии, князь Бурых гор стал переманивать на свою сторону недовольных жизнью бедняков из людских княжеств — благо, таких было более чем достаточно. В обмен на верную службу он обещал то, чего им не мог дать никто другой — силу, а главное, долголетие — то, из-за чего люди всегда так завидовали эльфам и другим древним народам.
Подвергая людей темным мутациям, Моррог превращал их в непобедимых воинов, могучих, выносливых, почти не уступающих сыновьям Хэур-Тала. Правда, подобные изменения не проходили бесследно, не зря гарвы прикрывали лица темными повязками. Сигарт не знал зрелища ужаснее, чем изуродованные лица приспешников Моррога. Но это не сильно смущало искателей счастья: люди изыскивали самые удаленные пути через горы в обход Ненастного перевала, лишь бы просочиться в Пропащие земли и обрести силу. Даже хэуры были не в силах пресечь это безумие — свободу передвижения в Риане никто не отменял. Но вот эльфы… Неужели они не догадывались о планах Моррога, а если догадывались, неужели не могли придумать способа им помешать!
Поднявшись на локте, хэур нашел взглядом Моав. Эльфа сидела неподалеку на пеньке, расчесывая маленьким гребешком мокрые волосы. Она то и дело прерывалась, чтобы вытащить запутавшиеся в них веточки и колючки — скуластое личико было насуплено-недовольным.
— Эй, слушай, — окликнул ее Сигарт. Она обернулась. — Я хотел спросить — если ваши веллары такие умные, так почему же они не остановили Моррога, пока у него не было такой огромной армии? Почему надо было дожидаться этой самой Кровавой луны?
Моав отложила гребень и сложила руки на коленях.
— Долгое время эльфийские владыки не хотели верить в злые намерения Моррога; к тому же, эльфы не привыкли соваться в чужие дела, — с досадой сказала она. — Хотя они и видели, как растут его силы, никто и не думал, что он употребит их в столь великое зло. Даже когда начали пропадать люди, бывшие на службе в Рас-Сильване, никто не связал это с возможной войной. А ведь они шли за горы, к Моррогу, чтобы стать гарвами!
Она тряхнула головой, точно сердясь на кого-то.
— Прозрение пришло намного позже. В один прекрасный день в городе появился гонец из Ардола, одного из самых богатых гномьих городов в Бурых горах…
При этих словах Сигарт насторожился, он уже успел забыть про обещанный ужин, впрочем, как и Моав. Захваченная поднятой темой, она продолжала:
— Он принес печальную весть — войско Моррога всего за день вырезало всех до единого жителей Ардола и опустошило несметную сокровищницу, равной которой не было во всем Риане. Тогда-то эльфийские князья и задумались — на что Моррогу такие богатства? Уж не для того ли, чтобы кормить огромную армию? Ну а дальше все просто — его первая попытка пробиться к морю окончательно дала понять, куда он метит.
— Ну и почему же они не прижали его тогда?!
— Да потому что князь эллари не верил, что опасность настолько велика. И в то, что скоро взойдет красная луна, тоже не верил! А тех, кто предупреждал его об этом, называл паникерами! — со злобой воскликнула Моав.
— А что, кто-то знал заранее, что это скоро случится? — насторожился Сигарт.
— Всегда находятся те, кто видят дальше, чем остальные, — отрезала она. — Только им редко верят.
Глядя исподлобья, хэур удивленно наблюдал за эльфой — она говорила с таким странным жаром… Хищные глаза Сигарта сузились, как бывало всегда, когда его посещали подозрения.
— Уж больно ты много рассуждаешь, как для простой лазутчицы. И высокие князья у тебя неправыми оказываются, и смотрят они недалеко…
