исполняться беспрекословно, это не обсуждается.
Я сдержал усмешку. Это мы еще посмотрим.
Он прошелся по коридору, осматривая обстановку. Повернулся к нам:
— В час пополудни мы должны быть в нотариальной конторе, на оглашении завещания. В три состоится погребение, эр Святов уже связался со мной. Прошу вас, молодые люди, привести себя в приличный вид. Не надо, Кирилл, делать удивленные глаза. Уверен в вашем гардеробе найдутся ботинки, а не эти ваши резиновые тапочки, и приличный костюм, вместо того рваного безобразия, которое надето на вас сейчас. Черные галстуки купим по дороге.
— Это кроссовки и моя любимая футболка! — возмутился Кирилл. На нем была футболка с изображением какого-то мультяшного персонажа, изображавшего непонятный жест, и вправду несколько, хм, поношенная. И с надписью «Выкуси!» — Они удобные!
— В такой день господин Строгов, вам стоит думать не о удобстве, а о приличиях.
Капец зануда. Вот это мы с Киром попали. На ближайший месяц-два.
Закрутилась канитель, связанная с официальной частью прощания с родителями. Возмущающегося Кирилла упаковали в немного тесный ему темный костюм, галстук светлую рубаху и черные туфли.
КИРИЛЛ
Своим гардеробом я озаботился сам, благо у Олега оказался довольно обширный выбор одежды. Я остановился на черном пиджаке с жилетом и классической белой рубашке. Черный галстук, кстати тоже нашелся в шкафу. Никакого подросткового протеста по поводу одежды я не испытывал. Для всего есть свое время и место. Тем более, раз я заявил свои права, как взрослого человека, я должен производить соответствующее впечатление. Так что футболки Олега со смешными надписями и драные штаны из мешковины — «джинсы» — подождут своего часа.
ОЛЕГ
Пришел Святов, и удивленно вскинул брови при виде нашего домомучителя.
— Карл Августович! Вы здесь как?
— Я теперь служу в управлении по делам ограненных, Святов. Так что по распоряжению начальства. Поставлен надзирать за эти двумя молодыми дарованиями до решения по эмансипации. А ты набрал вес, я смотрю! Нехорошо.
— Ну так. Эээ. Ну так, выездов немного последнее время, а бумажной работы дофига.
Карл Августович неодобрительно покачал головой, а Святов вроде как… смутился? Да кто он такой — этот дедушка? С виду обычный неограненный старик.
В нотариальной конторе похожий на сушеную макаронину нотариус с выражением зачитал завещание отца и матери. Завещание отца я уже знал, а завещание Элизы Строговой, по сути, копировало его. Явно один юрист составлял. Мы высидели невыносимо душные два часа, подписали кучу документов, и Карл Августович отправил их в свой саквояж. Святов был утвержден в роли душеприказчика.
Храм Силы, в котором должна была пройти церемония прощания, стоял в тени зиккурата на площади Павла I, прямо напротив него. Под острыми готическими сводами храма всегда витает аура Силы. Поэтому неограненным здесь делать нечего. Никто из простецов или нулевок не мог выдержать в храме больше получаса. Потом людям становилась дурно, вплоть до потери сознания. Были и редкие смертельные случаи. Но желающие потусоваться в храме, не имея огранки, не переводились. Существовала байка, о том, что, кто выдержит давление, «перетерпит» неприятные ощущения, тот получит дар Силы. Но, я думаю, это всего-лишь легенда.
Церемония, неожиданно для меня, получилась многолюдной. Пришел Длань — главный представитель в форте от клана Рубин со свитой. Присутствовал полицмейстер и прочие чиновники, возглавляющие императорские управления с помощниками и заместителями. Также присутствовала небольшая группа людей попроще, скорее всего подчиненные отца. В зале для церемоний, на первый взгляд, собралось человек сто — сто двадцать.
ХРАМ СИЛЫ
Проводил церемонию представитель клана Турмалин. Этот клан астральщиков присматривал за храмами и проводил заказные обряды и церемонии. Конкретно эта обошлась нашей семья в пятьсот алтын! Вот же звери алкающие. То есть алчные твари. Мда. Я уже начал говорить «нашей семье» даже про себя.
Мы с Кириллом, в церемониальных накидках, которые обеспечивали нам защиту от ауры храма, стояли спиной к постаменту. На возвышении расположились прозрачные саркофаги с телами. А мимо нас скорбной вереницей тянулись люди.
«Соболезную ваше утрате… Сожалею… они были прекрасными… неверотно сочувствую… трагедия». Большие начальники произнесли короткие прощальные речи. Казенное сопереживание на официальном мероприятии.
Мне было нужно светить лицом, поэтому я пожимал руки мужчинам, целовал воздух над перчатками дам, и коротко отвечал каждому из прощающихся. «Благодарю вас… большая честь… Вы правы…»
Наконец все желающие попрощались, и юный клановец в церемониальных одеяниях начал последний ритуал. Даже в этом насыщенном энергией месте, я чувствовал, как от парня расходятся волны ауры.
…
— И да примет Сила Виталия и Элизу Строговых. Да растворятся тела чтобы возродиться! Да вознесется их дух!
— Да примет Сила! Чтобы возродиться! Да вознесется дух! — нестройно вторили ему присутствующие.
В этот момент Сила сгустилась над постаментом, в храме как будто потемнело, и тела Виталия и Элизы рассыпались прахом. По залу пронесся дружный вздох. Не то, чтобы такое было большой редкостью, но Благорастворение считалась очень хорошим знаком для духа ограненного.
Люди расходились из храма молча. Атмосфера маленького чуда довлела над притихшей толпой. Мужчины на выходе торопливо закуривали, и жадно давясь сигаретным дымом спешили покинуть площадь. Женщины, избавляясь от накидок, раскрывали черные траурные зонтики, навстречу моросящему влагой небу над форпостом. Мы с нашим попечителем и Святовым остались в храме вчетвером. А нет, впятером. Молодой адепт-астральщик, вытирая полотенцем раскрасневшееся лицо подошел к нам.
— Желаете большие погребальные урны, или вам также нужны домашние поминальники? — спросил он.
— Я бы хотел, чтобы дома… чтобы память — тихо сказал Кирилл.
— Сделайте и то и другое, пожалуйста, — попросил я.
— Вам придется подождать.
Расставшись с накидками, мы вышли из храма под серое протекающее небо. Карл Августович отправился искать повозку, а мы с Кириллом остались ждать урн.
На кладбище я, Кирилл, Карл Августович и Святов были одни. Памятная плита с портретами Виталия и Элизы, и соответствующими надписями уже была вмонтирована в длинную стену, одну из нескольких десятков таких же. Небольшая полка перед плитой предназначалась для установки урн с прахом и ритуальных подношений.
Работник кладбища, слабенький ограненный, спаял основание каменных урн с полкой, завершая все наши хлопоты, связанные с похоронами. Я стоял и смотрел на ровные ряды траурных плиток, на трубы крематория, торчавшие за оградой на серое небо и выложенные плиткой по весеннему
