пошёл дальше. Идёт и опять человека встречает.
— Ты кто будешь?
— Я Рассвет.
Привязал Кэлин и его. А делал он это для того, чтобы утро не наступало, пока он не вернётся с огнём.
Дошёл он наконец до того места, где зарево виднелось. Глядит — яма вырыта, а над ней, на треноге, — котёл огромный. В котле варились две или три коровы, а около треноги пеклась большущая лепёшка. Вокруг костра спали двенадцать драконов и две драконши-матери.
Положил Кэлин-дурень пару угольков в жестянку да в трубку уголёк и пустился было в обратный путь. Тут ему в нос такой вкусный запах ударил, что он не утерпел: вытащил кусок мяса из котла, да нечаянно капнул кипятком одному дракону на ухо. Дракон страшно взвыл, все проснулись, связали Кэлина-дурня. Порешили драконы убить его, а он и говорит:
— Прошу вас, господа почтенные, отпустите меня с миром, бедный я человек.
Отвечают ему драконы:
— Отпустим, коли приведёшь нам дочь Рыжего царя.
— А отчего вы её сами не возьмёте? — спрашивает Кэлин. — Вас много, и вы посильнее меня.
— Оттого, что мы духи-нечистые, а у царя есть вещий петух и собачка. Только мы ко дворцу подходим, петух начинает кукарекать, а собачка лаять, и приходится нам бежать. А тебе сподручнее будет, ты человек обыкновенный.
Но хитрый Кэлин-дурень говорит:
— Идите и вы со мной, я человек обыкновенный. Петух не запоёт, и собака не залает.
Тут Кэлин-дурень увидел какого-то молодца, привязанного за руки к дереву. Как двинулись они в путь, молодец рванулся что было сил, так что руки оторвал и убежал без рук.
Шли они, шли, да и дошли до царских ворот. Ворота были высокие, из одного железа, и никто, кроме Кэлина-дурня, перелезть через них не мог. Залез он на ворота, да и говорит драконам:
— Давайте-ка я вас по одному во двор перенесу.
Стал он их по одному переносить да во дворе головы им мечом рубить, пока всех не перебил. Потом пошёл к царскому дворцу.
А царь так надеялся на стены крепостные да на ворота железные, что ни одну дверь во дворце не запирал. Поднялся Кэлин-дурень по лестнице — а ступеньки у лестницы золотые, самоцветами разукрашенные, — и вошёл в опочивальню царевны. Ночь была лунная, ясная. Луна и опочивальню царевны освещала. Такая была царевна красавица, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Полюбовался Кэлин-Дурень царевной, снял у неё с пальца перстень и вышел.
Проходил он мимо порубленных змеев, отрезал у всех двенадцати кончики ушей, завязал в узелок и спрятал; потом перелез через ворота и пошёл своей дорогой. Шёл он, шёл, пока до котла не дошёл. Убил он одну старую драконшу, а вторая убежала. Поднял Кэлин-дурень одним мизинцем лепёшку, вторым — котёл с мясом, набрал в жестянку углей и пошёл дальше.
Дошёл до Рассвета, дал ему кусок мяса и кусок хлеба, развязал и говорит:
— Теперь ступай своей дорогой!
Дошёл до молодца, что Полночью себя назвал, дал и этому мяса да лепёшки кусок и отпустил его.
Когда дошёл до Вечера, тот уже едва дышал — так долго простоял он привязанным к дереву. Дал Кэлин и ему мяса да лепёшки кусок и сказал:
— Ступай с миром!
Вот пришёл он к братьям и едва успел костёр разжечь, как поднялось солнце. Братья так долго спали, что на сажень в землю ушли. Проснулись они и говорят:
— Эгей, Кэлин-дурень, до чего долгой была эта ночь!
Кэлин-дурень ни слова им не сказал о том, что с ним за ночь приключилось. Стали братья снова в путь собираться, и опять Кэлин-дурень из лука выстрелил. Шли они, шли, пока до Золотого леса не дошли. Тут Кэлин-дурень и говорит:
— Братцы, вам сквозь этот лес не пробиться. Сделайте шалаш и оставайтесь здесь, дальше я один пойду.
Так и сделали. Забрался Кэлин-дурень в глубь леса и видит: сидит старшая царевна, дракону обед готовит.
— Добрый день, царская дочь.
— Здравствуй, Кэлин-дурень. Имя твоё я слыхала, а видеть тебя не видела. Да только беги отсюда, а то застанет тебя дракон и убьёт.
— А сколько твой дракон может съесть?
Царевна отвечает:
— Съедает он четыре печи хлеба, четыре жареных быка да четыре бочки вина выпивает.
— Ну-ка, — говорит Кэлин-дурень, — смогу ли я столько осилить?
Кэлин-дурень сел и съел всё, что было.
Вот является дракон.
— Добрый день, дракон-собака.
— Здравствуй, Кэлин-дурень.
— Я за царевной пришёл. Ну-ка, выходи на бой!
— Погоди, дай мне поесть.
— Да я съел весь твой обед.
— Тем лучше, — говорит дракон. — Буду я драться налегке.
Схватились они, стали биться, и Кэлин-дурень убил дракона. Потом говорит царевне:
— Оставайся здесь, а я пойду вызволю остальных твоих сестёр.
Шёл он, шёл, пока не дошёл до Серебряного леса. А здесь средняя царевна тоже обед варила. Глянул на неё Кэлин-дурень, и полюбилась она ему.
— Добрый день, царская дочь.
— Здравствуй, Кэлин-дурень. Имя твоё я слышала, а вот видеть тебя не видела.
А Кэлин-дурень тоже был пригож собой, и пришёлся он по сердцу царевне. Говорит она:
— Беги отсюда, а то застанет тебя дракон и убьёт.
— А сколько дракон съесть может?
— Съедает он восемь печей хлеба, восемь жареных коров да восемь бочек вина выпивает.
— Неси всё сюда, посмотрим, съем ли я столько.
Съел он всё. Тут и дракон явился.
— Добрый день, дракон-собака!
— Здравствуй, Кэлин-дурень.
— Выходи на бой.
— Погоди, дай мне поесть.
— Да я весь твой обед съел.
— Мне легче в бою будет.
Схватились они, бились-бились, и убил Кэлин-дурень дракона. Пришлась ему по сердцу средняя царевна, и взял он её с собою в Медный лес. В середине Медного леса младшая царевна обед варила. Не знала она Кэлина-дурня, но, как увидела его с сестрою своей, всё поняла.
— Где твой дракон?
— На охоте, Кэлин-дурень. Но ты беги отсюда, не то он убьёт тебя.
— Сколько он съесть может?
— Съедает он двенадцать печей хлеба, двенадцать жареных коров и двенадцать бочек вина выпивает.
— Ну-ка, посмотрим, съем ли я столько.
Ел Кэлин-дурень, ел, всё одолел, а последнюю бочку вина не смог выпить и говорит:
— Вот на столько дракон меня сильнее.
Тут явился дракон.
— Добрый день, дракон-собака!
— Здравствуй, Кэлин-дурень.
— Я за
