понял, что большинство из них он когда-то уже встречал, только не мог вспомнить, когда и где. Главным среди них был, конечно, высокий, широкоплечий, седовласый и белобородый человек, это Родриго Серено понял с первого взгляда. Его богатый жизненный опыт и многолетнее общение со всякого рода искателями приключений подсказали ему также, что эти парни — из тех, что сами без особой нужды никого задевать не станут, но постоять за свои интересы всегда сумеют.
— Дайте нам лучшего вина, сеньор Родриго, — сказал белобородый, — тринадцать бутылок.
— Вы знаете мое имя, сеньор? — удивился хозяин. — Может быть, мы с вами уже где-то встречались?
— Не напрягайте свою память, не надо, — ответил белобородый. — Просто я считаю своим долгом, приезжая куда-нибудь, где раньше не бывал, первым делом узнать имя человека, к которому собираюсь обратиться с какой-либо просьбой.
— Но могу ли и я, в свою очередь, узнать, как мне вас называть, сеньор?
— Мое имя Хаммер, однако я не настаиваю на том, чтобы вы называли меня именно так, — с достоинством, но несколько загадочно ответил белобородый.
Хозяин счел за лучшее воздержаться пока от дальнейших вопросов и направился к двери в кладовую за заказанным вином. Но седобородый остановил его просьбой:
— А не могли бы вы, сеньор Родриго, принести нам хорошо прожаренного асадо кон куэро?
— Как пожелаете, сеньор! Сколько порций?
— Столько, чтобы двадцать шесть сильно проголодавшихся мужчин могли как следует наесться. А потом, будьте так любезны, покажите нам ваших мулов, мы купим их у вас тоже двадцать шесть.
Двадцать шесть мулов! Да еще двадцать шесть хороших кусков мяса с кожей и тринадцать бутылок старого, самого ценного его вина! Неплохое дельце — радовался Родриго Серено Стрелой он помчался на кухню, где приказал своим поварам как можно быстрее приготовить любимое жаркое всех аргентинских гаучо из лучших кусков мяса, а потом на двор — лично осмотреть требуемых двадцать шесть мулов. После его осмотра на коже животных, кажется, и пылинки не осталось. Вернувшись в ресторанчик, он дал понять своим гостям, что готов любезно выполнить любую их просьбу по первому же требованию.
Но, похоже, они не имели намерений требовать чего-то еще. Сидели молча, в несколько скованных позах Любопытство просто распирало Родриго Серено, он пытался строить в уме различные догадки насчет того, кто эти люди и что за предприятие они затеяли, но сам не мог ни на одной из своих версий остановиться. Поерзав от нетерпения на стуле некоторое время, не смея нарушить тишину, он наконец с вкрадчивой осторожностью нарушил тишину.
— Сеньоры, я вижу, вы в Сальте проездом, поэтому мне бы хотелось узнать ваши имена. И еще — откуда вы прибыли.
— Из Тукумана, — ответил белобородый.
— Но не дилижансом?
— Нет.
Сеньору Серено было в общем-то вполне понятно, что его новые гости совсем не расположены к светским беседам, но такой уж он был человек, что не мог удержаться, чтобы не делать все новых и новых попыток завязать беседу. Слава Богу, у него все же хватило благоразумия сообразить, что задавать вопросы напрямую больше не следует, и он предпринял более тонкую попытку вызвать этих загадочных людей на разговор, с несколько нарочитой рассеянностью заметив:
— Ах да, я и забыл вам сказать, что вчера же был день прибытия дилижанса… С ним прибыли два сеньора, посетившие мой скромный дом. О, это были очень знаменитые сеньоры. Вы удивились бы, если бы узнали их имена.
Отреагировал на эту тираду только один человек из вновь прибывших, но зато это был тот, из кого не надо было вытягивать слова клещами, — уже известный нам по предыдущим главам Шутник.
— Мы уже удивлены, — сказал он, для большей убедительности своих слов высоко подняв брови. — Но совсем не тем, чем вы думаете. Вы ведь слывете самым немногословным и сдержанным человеком во всей Аргентине. Но, оказывается, молва не всегда права.
— О, вам не стоит сомневаться в моей сдержанности, — с самым серьезным видом ответил экспедитор, не уловивший иронии в словах Шутника. — Я говорю на самом деле очень мало и очень редко, но те сеньоры, которые рекомендовали меня как человека немногословного, очевидно, под словами вообще понимают одни только грубые слова. Но сейчас я не могу молчать, потому что должен сообщить вам очень важную новость — вчера здесь побывал знаменитый эспада Антонио Перильо.
Озабоченный только тем, чтобы с как можно большим эффектом преподнести это сообщение, Родриго Серено даже не заметил, какое впечатление оно произвело на его гостей. А они переглядывались, обмениваясь улыбками. У всех было одинаковое мнение: перед ними тщеславный до смешного человек, обожающий знакомиться со знаменитостями, к тому же совершенно не разбирающийся в людях. Белобородый заметил снисходительно:
— Признаться, я удивлен. Неужели вы всерьез считаете Антонио Перильо знаменитостью? Впрочем, это ваше сугубо личное дело, но на свете есть много людей, которые гораздо больше заслуживают право на какую-то известность и даже славу.
— Не стану спорить, сеньор. Но, честное слово, Антонио Перильо — очень известный человек. Хотя я тоже знаю двух человек, знаменитых еще более, чем Антонио Перилъо.
— И кто же они? Назовите, пожалуйста, их имена.
— Охотно. Это Отец-Ягуар и один гамбусино, которого иногда так вот и называют очень уважительно, как бы с большой буквы — Гамбусино, дескать, «великий гамбусино», но вообще-то его зовут Бенито Пахаро.
Белобородый заметно оживился. На губах его мелькнула улыбка.
— А вы знакомы с ними лично?
— Отца-Ягуара я, к сожалению, никогда не встречал, но гамбусино часто бывает у меня. Он, кстати, и познакомил меня с Антонио Перильо.
— Что? Так они вчера, значит, побывали у вас оба? А откуда они прибыли?
— Из Тукумана, дилижансом. Примерно в это же время. Они купили у меня двух мулов, провизии на неделю и вскоре после полуночи уехали.
— Куда?
— К индейцам мойо, которые сейчас охотятся на Гуанакотале.
— Скорее всего вы ошибаетесь, сеньор. У вас был не гамбусино.
— Он. Могу вам поклясться, что это был точно он. Дело в том, что все, что я им предоставил — то есть провизию, мулов, не считая ужина и ночлега, они пока мне не оплатили. Я вообще-то в кредит никому ничего не отпускаю и никогда бы этого не сделал, если бы не был уверен, что имею дело именно с Бенито Пахаро и не кем иным.
— Ну хорошо, допустим. Скажите, они торопились?
— Да, конечно, поэтому и спали всего-то пару часов.
И экспедитор поспешил на кухню, чтобы приглядеть, как там идет приготовление асадо кон куэро.
Отец-Ягуар, а я думаю, что никто из моих
