волнистыми волосами, она лучшим образом олицетворяла их героинь. В детстве Ванессу Белл окружали художники, писатели, мыслители, правда, все они принадлежали к предыдущим поколениям. «Вся жестокость, – писала ее сестра Вирджиния, – заключалась в том, что мы могли видеть будущее, но полностью находились во власти прошлого».
Лесли и Джулия, вдовцы с детьми от предыдущих браков, родили еще четверых общих детей: Тоби, Ванессу, Вирджинию и Адриана. После смерти Лесли Стивена в 1904 году (Джулия умерла в 1895 году) братья и сестры продолжали жить вместе. Они обосновались в Блумсбери, недорогом лондонском районе, где при поддержке кембриджских друзей Тоби создали оживленный кружок, в который входили влиятельные художники, писатели, интеллектуалы, в конечном счете изменившие британское искусство и жизнь.
О Блумсберийском кружке, или группе Блумсбери – так стали называться их лондонские собрания, – написано больше, чем о любом другом явлении ХХ века, за исключением разве что Второй мировой войны. Чтобы не затеряться в дебрях и не отвлекаться от Белл, я начну с ее краткой биографии, больше похожей на бесконечный список потерь. В тот месяц, когда Белл исполнилось шестнадцать лет, ее мать умерла от ревматической лихорадки (в нашей краткой истории о женщинах-художниках тема смерти матери повторяется с ужасающей регулярностью). Два года спустя смерть сводной сестры Стеллы вынудила Белл взять на себя роль «старшей женщины дома». Между ведением домашнего бюджета и подачей чая в половине пятого она умудрялась втиснуть уроки рисования в Королевской академии художеств. Смерть сэра Лесли освободила ее, но и райское существование братьев и сестер в Блумсбери продолжалось недолго: через два года Тоби, старший брат, умер от брюшного тифа.
Ванесса вышла замуж за друга своего горячо любимого умершего брата. С Клайвом Беллом они родили двоих детей – Джулиана и Квентина. Двадцатидевятилетний Джулиан погиб во время гражданской войны в Испании, он служил водителем машины скорой помощи. Гибель сына подкосила Белл. Но с лихвой постичь науку стоицизма, дабы вынести мучительные потери, ей пришлось четыре года спустя, когда ее сестра, набив камнями карманы пальто, вошла в реку Уз.
Конечно, не одни трагедии были в ее долгой и плодотворной жизни. Были глубокие чувства и страстные увлечения. Но прежде всего были ее дети, ее творчество, а возможно, и «любовь собственной персоной».
Многочисленным любовным связям Ванессы немало способствовал муж, Клайв Белл, который настаивал на открытом браке. К его чести, эта открытость распространялась не только на него, но и на жену. Довольно быстро после замужества она сошлась с Роджером Фраем, выдающимся английским художником и историком искусства. В отличие от мужа Клайва ее любовник Роджер был убит горем, когда через несколько лет она влюбилась в художника Дункана Гранта. Вместе они (Ванесса и Грант) прожили семьей почти сорок лет. У них был общий ребенок – Анджелика. Официально она считалась дочерью Белла, так как Ванесса и Клайв не разводились и оставались добрыми друзьями. Между тем Ванесса и Дункан продолжали жить в любви и согласии, мирно деля между собой многочисленных гомосексуальных любовников Гранта; в их чудный круг входил и писатель Банни Гарнетт, который много лет спустя женился на Анджелике (уф!).
В какие бы стороны ни швыряли Ванессу Белл жизненные водовороты, она неизменно занималась своим трудом. В год своего прорыва, то есть в 1912 году, у нее в активе было: двое малолетних детей; муж, гуляющий сам по себе, но по-прежнему ожидающий свежих рубашек и домашних обедов; женатый любовник; целое созвездие друзей и родственников, регулярно заглядывающих на чай, ужин и долгие вечерние посиделки; гениальная младшая сестра с хрупкой нервной системой без всякой эмоциональной стабильности (к этому времени Вулф пережила по крайней мере два серьезных нервных срыва). Несмотря на все это, Белл продолжала рисовать.
«Я вовсе не так предприимчива, как ты (или Дункан), – однажды написала она Фраю, – я рисую только то, что лежит у меня прямо под дверью». Читая о Белл в дневниках ее сестры, я понимала, что, когда стану матерью, это умение пригодится мне больше всего: Белл просто бралась за работу и писала то, что было под рукой. Свою сестру в кресле напротив. Заглянувших в дом гостей.
Кстати, о гостях. Первыми навестили Белл в ее новом загородном доме в конце лета 1912 года Фредерик и Джесси Этчеллс, брат и сестра, оба художники. Сам факт, что Белл принимала их (вместе с надоедливой собакой Фредерика) и могла работать рядом с ними, без слов говорит о ее трудолюбии.
Формально в этой работе Белл ничто не вызывает сомнений. Темные выразительные контуры – которые Фрай называл ее «скользящим почерком» – обозначают фигуры и формы, все остальное пространство холста заполнено яркими цветными прямоугольниками. Как у Пикассо, который никогда полностью не отходил от фигуративности, эти абстрактные цветовые пятна обозначают что-то конкретное. В данном случае это холсты, на которых работают брат и сестра, и стопка натянутых на подрамники холстов позади Джесси. Горизонтальные прямоугольники чистых цветов обозначают вид на сад между открытыми стеклянными дверями: каменные ступени, выложенный красной плиткой двор, зеленая лужайка, серая стена.
Ванесса Белл. Фредерик и Джесси Этчеллс за работой. 1912
Картина Белл не просто формальное упражнение. Трогательно видеть, как художники, брат и сестра, работают бок о бок (почти так же, как сама Белл, создававшая портрет своей сестры-писательницы), и все же здесь есть намек на неравенство, с которым, возможно, ей приходилось сталкиваться даже в богемном Блумсбери. Фредерик (Ванесса не слишком его жаловала) работает стоя у мольберта – как, собственно, и полагается художнику (это мольберт Белл? или у нее был лишний? или он привез мольберт с собой в поезде?); его сестра сидит на полу. Даже много лет спустя Фредерик ничуть не раскаивался; в интервью для Британской галереи Тейт он сказал: «Поразительно видеть настолько аутентичный портрет самого себя в далекой юности. И Джесси точно такая, как я ее помню». Должно быть, он много раз видел, как его сестра работает, сидя на полу.
* * * * *
Шедевр Белл раннего периода – строгий и завораживающий «Пляж в Стадленде», – по мнению искусствоведа Ричарда Шоуна, «одно из самых радикальных произведений того времени в Англии». Картина соединяет в себе личное прошлое Белл и будущее модернизма, которое она творит на наших глазах.
Ванесса Белл. Пляж в Стадленде. 1911
Диагональная береговая линия делит полотно на две части – воду и песок. Выше и ниже этой линии находятся фигуры людей. В правом верхнем углу женщина стоит спиной к нам перед белой пляжной кабинкой, как будто на пороге портала в другой мир. Возможно, в тот, что изображен здесь: упрощенный, неподвластный времени, вечный мир, где под присмотром женщин играют
