автоматика защитного поля. Начинающиеся внезапно бураны, собственно говоря, это тоже часть защитного комплекса автоматизированной «охраны» объекта. Как работает – не знаю. Предположительно, срабатывают некие датчики сенсорного присутствия «чужих», и мощные нагнетатели воздуха, спрятанные где-то во льдах, создают гигантские напоры гравитации, выбрасывая в атмосферу давление, и заставляющие воронки бешено вращающегося воздуха, поднимать с поверхности бураны с метелями. Всё вместе это создаёт порывы шквала, который сносит всё на своём пути – в том числе и вас, а позже и Трифона с его командой. Так или иначе, когда вас завалило, и вы оказались внутри пещеры, я уже ничего не смог сделать, чтобы телепортировать вас назад.
- И что с нами будет дальше? – у Павла уже давно созрела догадка в голове, впрочем, как и у профессора, но он ждал удобного момента, чтобы спросить.
- А дальше… - старик медленно набил трубку слегка дрожащими руками. – А дальше всё будет зависеть от вас.
- Мы здесь останемся навсегда? – спросил Виктор Иванович. Голос его был твёрдым, очевидно уже принявшим какое-то неумолимое решение.
- Я думаю, да… - Георг внимательно посмотрел каждому в глаза.
- Ох! – только и смог вымолвить Якут.
********
Прошло несколько томительных минут, в течение которых никто не решался подать первым голос.
- Мы заражены? – наконец выдавил из себя профессор на правах старшего в экспедиции.
- Увы, господа. Теперь да. Так же как и я. Вы заразились в тот момент, когда открыли дверь в тоннеле, которая была заблокирована автоматикой, во избежание проникновения вируса наружу. До этого база была полностью законсервирована, но, очевидно охранная система дала кратковременный сбой и впустила вас внутрь. Время, видимо, не пощадило и электронику. Помните струю пара, которая обдала вас при входе? Это тоже была степень автоматизированной защиты, но, к сожалению, она уже не актуальна в данной ситуации. Этот неизвестный вирус вышел из-под контроля в 1948-м году, и в течение недели распространился по всем бункерам подземелья, включая и дальние, где по нашим предположениям обитали оставшиеся нацисты. Всё началось с того, что люди начали внезапно стареть, фигурально выражаясь, буквально на глазах, и за первую неделю умерло сразу тысячу человек. Вирус косил избирательно, вот что интересно. В первую очередь умирали те, кому было за сорок-пятьдесят лет, иными словами, те же учёные и пожилые инженеры-конструкторы. Пленниками, они были доставлены сюда с оккупированных территорий ещё при Гитлере, и здесь же они нашли свой конец, ими же созданный. Секретные опыты с клонированием, созданием новых форм биома, телепортацией и амнезией – в первую очередь коснулись их же. В первый день после взрыва ещё никто ничего не понимал. Мы с Паулем тушили пожары в лабораториях, другие члены команды обслуживания спасали оборудование, чертежи, схемы, формулы на бумагах. На второй день начался повальный мор. Заражённые бактерии и мутированный вирус витал повсюду – пробирался в вентиляционные шахты, под костюмы химзащиты, в кислородные маски. Люди старели и умирали прямо, как я уже сказал, на глазах: кто, сидя в столовой за тарелкой супа, кто в процессе работы, кто, просто идя по своим делам. Падали, валились штабелями, организм превращался в «машину выживания», теряя все жизненные ресурсы, и за четыре-пять часов проходил все фазы взросления, старения и, наконец, последнюю – смерти. За два часа у человека вырастали, седели и тут же выпадали волосы, которые в обычной жизни покрывались сединой только в течение последних двадцати лет. Появлялись морщины на лице, ухудшалось зрение, и выпадали зубы: люди буквально слепли и становились инвалидами – и всё это за каких-то пять, от силы шесть часов – можно сказать, и ночи не проходило, как человеческое тело иссыхало напрочь, будто из него выкачивали все соки. За два часа ногти вырастали до такой длины, что их не успевали обрезать. Да и до ногтей тогда, собственно говоря, было? Люди были в шоке, натыкались вслепую друг на друга, кричали от ужаса, молили Пресвятую деву Марию о помощи, и не понимали, что с ними творится. Доходило до того, что идя по коридору, я переступал через только что остывшие трупы, через людей, с которыми я ещё утром здоровался. Штамм вируса, вырвавшийся при взрыве из лабораторий был практически не известен человеку, он лишь изучался нашими горе-учёными, которые, видимо что-то там «прокололи» и заглянули за границу дозволенного им микромира. Организм ещё не успел приобрести иммунитет от этих парящих в воздухе мутированных бактерий, и в течение последующих двух дней заразились и умерли почти все обитатели базы старше сорока лет. Мы с Паулем выжили, поскольку нам тогда было по двадцать восемь. Остались в живых и не успели постареть те, кому было до тридцати, то есть, те люди, которых вы видели на мониторах в капсулах анабиоза. Их успели спасти Губеры, укладывая в заморозку по триста-четыреста человек за день. На удивление, Губеров-то как раз эпидемия и не коснулась. Впрочем, они ведь были созданы искусственно.
Старик вздохнул. В помещении центрального пульта управления царила зловещая тишина. Никто не произносил ни звука – все с напряжением ждали фатального окончания рассказа. Как выяснится позже, именно в этот момент у Виктора Ивановича созреет дальнейший план их пребывания здесь, в заражённой зоне подземелья Антарктиды. До этого момента он ещё в чём-то сомневался, но встретившись взглядом с Павлом, понял, что и тот поддержит его, каким бы это решение не было.
- Полковник Фрикс умер одним из первых, и мы успели его кремировать, - продолжил Георг голосом Андрея. – На схеме, которую вы изучали, этого бункера нет, но он находится дальше за радиорубкой: обычная высокоградусная печь, какие в своё время Гиммлер понастроил в Освенциме, Бухенвальде, Треблинке. Следом за полковником мы начали сжигать и остальных умерших от заражения. Перед своей смертью, а умер он, я вам скажу, за каких-то четыре часа, весь покрывшись язвами и морщинами, Фрикс успел отдать команду на замораживание всех, кто остался в живых. Девушки в возрасте двадцати, двадцати пяти лет, мужчины того же возраста, мы с Паулем и ещё двадцать восемь человек команды обслуживания, да плюс Губеры-клоны, - всего около двух тысяч человек – вот и все, кто остались живы после этого повального мора. Процессом заморозки, как я уже сказал, занимались Губеры. Они же, спустя какое-то время, когда уже все выжившие лежали в саркофагах, занялись и восстановлением бункеров после пожара. Проходя лаборатории, вы видели уже конечный результат их восстановительных работ, когда ими никто
