Через десяток минут после завершения и контрольной проверки, блокированные датчики буквально орали о тревоге. Но были не услышаны. Хотя, на самом деле, пока не происходило ничего страшного - просто, повинуясь нехитрой химической реакции, исходящей от проколотых ульем пузырьков с реагентами, участок геля засветился, окрашивая с соответствующим тепловыделением 'безопасную' часть обшивки люминофором - в виде двух пересекающихся под прямым углом отрезков.
В пустоте, опережая траекторию юнита всего на шесть часов, небольшой автономный модуль совершил крошечным топливным двигателем три эволюции и замер, чтобы через некоторое время пристыковаться ровно в центр ярко светящегося креста.
Псевдоинтеллект юнита очнулся, регистрируя странную телеметрию от второстепенных датчиков, моментально сменил все протоколы шифрования и затребовал отчет от места, где, судя по всему, что-то определенно должно было коснуться обшивки. Датчики вновь хором панически взвыли, но до информ-хаба их мнение так и не достигло. И тут очень кстати вся водно-гелевая масса решила покинуть оболочку, инициировав возмущения, вполне укладывающиеся по массе и импульсу показаниям прежней телеметрии. Неожиданный груз сполз с обшивки, остаточным нагревом подтверждая версию интеллект-драйва о структурных изменениях, вызванных воздействием солнца.
Получив непротиворечивый ответ, юнит вновь уснул. Модуль, пристыковавшийся к 'подконтрольному' участку, наоборот - проснулся.
Через два дня комплекс из двух сотен ульев и автономных фрезерных систем, который доставил модуль на обшивку, стал фактическим хозяином юнита.
Псведоинтеллект-драйв по-прежнему принимал метрики, изредка менял коды шифрования, контролировал свое положение и не оставлял попыток связи с остальным объемом сети. Он считал себя абсолютно свободным, а ситуацию - полностью подконтрольной. Даже когда из мины выгребали адскую начинку. Даже когда энерговоды полностью переделывали, в процессе протяжки новой проводки изредка попинывая блок с самим интеллект-драйвом. Даже когда внутри объема появились новые помещения, а все его пространство заняли абсолютно чужие люди - он верил в ясную и красивую телеметрию датчиков. А датчики продолжали исходить диким криком.
***
Высокий конус внутреннего объема, пожалуй, самого странного в галактике корабля рассекали плоскости металлических каркасов, наспех смонтированных за трое суток жесткого графика. Угловатые конструкции, прихваченные в нагруженных узлах массивными клепками и шрамами от не зачищенной сварки, обеспечивали четыре яруса полезных площадей, зажатых между громадами расположенных вертикально 'каракуртов', 'ксерксов' и 'термитов'. Фактически, все пространство выпотрошенной за рекордное время мины, представляло собой перегруженный склад военной техники, расположенной настолько компактно, что передвигаться человеку внутри корабля было можно исключительно по вертикали, с одной невеликой площадки-яруса на другую.
Масса 'изначальной' мины была достаточно велика, чтобы на ее фоне 'новое содержимое', размещенное взамен выброшенной начинки, никак не меняло динамические характеристики, сохраняя для внешнего наблюдателя тайну произошедших в ней изменений. Только вот жизненного пространства не хватало категорически.
Ылша перевел взгляд от экрана с досье очередного ученого 'Проекта' на исцарапанный металл хвостовой части принайтованного к стене 'ксеркса', что был буквально на расстоянии вытянутой руки - в центральном ярусе контуры техники смыкались максимально близко.
Двенадцать метров от стены до стены. Как тут планировали уместить две тысячи человек - загадка. А ведь как-то хотели, судя по найденной в сети информации.
Определить 'родословную' мины не составило труда - оказалось достаточным 'прогнать' геометрию корпуса по образцам в сети. Но с некоторыми странностями - инфа нашлась в открытом доступе, а не на фанатских форумах, посвященных вооружению Султаната, старому и новому.
Мечев ожидал увидеть общую с миной платформу в линейке многофункциональных систем военного назначения - что-то вроде устаревших КИПов или аналогичной техники, развитой эволюционно в новое изделие. Был готов к совершенно новой разработке, присутствующей в сети исключительно на уровне изображений и предполагаемых ТТХ. Тем неожиданней оказалось получить на выходе рекламный проспект с заманчивыми рендерами просторных кают со счастливыми семьями внутри. Зато 'подтянуть' остальные данные по гражданской разработке, включая фактические выходные данные энергоустановок и внутренние планировки, удалось без проблем.
Проект 'Азамат' в прошлом никто не секретил - тот участвовал в выставках, подвергался общественному обсуждению, фигурировал в пресс-релизах поставщиков комплектующих и остался в сотнях зеркал локальных интранетов вне юрисдикции турков. При этом, по аналогичным запросам в секторе Султаната прилетал мгновенный банн, стоило проявить настойчивость всего на шаг-два более, чем чтение общедоступной информации.
По результатам изучения вводной, к захвату юнита удалось подойти с несколькими высоковероятными сценариями действий. Тем не менее, первые две попытки завершились тусклыми вспышками подрыва, еле заметными в необъятной пустоте. Жертва стоила того - безвозвратные потери двух 'ульев' обеспечили недостающей информацией по спектру отслеживаемых параметров на обшивке. К третьему заходу отряд уже примерно представлял степень переработки старого гражданского проекта и процент переоснащения контрольно-измерительной аппаратуры. В шестой раз удалось пробраться внутрь юнита и собрать информацию по внутреннему устройству сегмента брони.
Через двенадцать попыток и массу угробленной высокотехнологичной аппаратуры, отряд смог подчинить себе юнит. Если считать в деньгах, то сумма, заплаченная за победу, вышла вровень стоимости среднего каботажника. В нервах - потери были вовсе неизмеримы.
Времени катастрофически не хватало, построенный некогда график действий изобиловал красными графами 'просроченных' событий. В реальности 'красные участки' выглядели, как дико орущий с той стороны экрана турецкий чиновник, немедленно требующий полного подчинения и допуска на 'Кракен' полномочной комиссии для расследования. Или как отрешенная лошадиная морда арийского чиновника в черном мундире, чеканящая ультиматум, неисполнение которого якобы приведет к глобальной войне САР и РИ.
На все вызовы приходилось отвечать Патрику ДеПри - тот, вроде как, уже стал догадываться о причинах затворничества хозяина отряда. И каким-то образом понял - без дополнительных консультаций и намеков от Авеля - что именно в этих переговорах от него требуется. Тянуть время.
Туркам он отвечал на немецком, немцам - на турецком, чем изрядно бесил обе стороны. Стоило кому-то сорваться - сеанс связи тут же переводился на следующий день. А завтра он либо спал, либо был занят, либо за него отвечал очень покладистый, со всем соглашающийся паренек, который, после четырех часов беседы, внезапно оказывался не уполномочен вести переговоры. То есть, все четыре часа сливались в утилизатор, и тут даже хладнокровные арийцы срывались на крик.
Когда все житейские хитрости подошли к той грани, за которой они стали бы прямым оскорблением, пришел черед декламации законов, регламентирующих ответ на запрос сорока восемью часами. Теперь переговоры происходили ровно один раз в двое суток, но разговаривать приходилось по существу.
Турки желали прояснить судьбу двух своих кораблей и активно навязывали вину за их уничтожение на отряд СН, одновременно намекая на полное прощение в том случае, если 'Рожденные' займут протурецкую позицию в ситуации с независимостью планеты.
САР обвиняло отряд в организации беспорядков на поверхности, поддержке и материальном обеспечении повстанцев, но было готово закрыть на это глаза, если 'Рожденные' расторгнут мнимый контракт с колонией и уберут от орбиты и с поверхности планеты комплексы ПКО.
Речь пока велась вокруг неожиданной независимости системы, прошедшей достаточно бескровно - планета действовала в едином порыве, что означало как полное единодушие в отношении коррумпированной и осточертевшей всем администрации САР, так и довольно грамотное планирование из единого координационного центра. Даже адмов не линчевали толпой, ограничившись легкой рихтовкой лица и комфортабельными апартаментами в городской тюрьме, с обещанием вернуть на родину, если САР признает независимость системы.
САР такой исход событий категорически не устраивал.
Бестолковых офицеров, прозевавших бунт, на родине все равно ожидал трибунал и смертный приговор. Потому фрицам гораздо больше импонировала смерть адмов от рук революционеров, чтобы обоснованить месть и орбитальные бомбардировоки. Но увы, такого шикарного повода им не дали (это стоило ДеПри двадцати часов уговоров), а на глазах двух независимых свидетелей бомбить просто так было нельзя, хотя очень хотелось. Некоторое время представители САР даже отказывались верить в жизнь и здоровье сограждан, но потом со тщательно скрываемым сожалением были вынуждены признать подлинность видео из городской тюрьмы.
