впечатление, что нож делали не здесь. Возможно, дед или прадед этой мастерицы приобрёл рунический артефакт у какого-то путешественника и так и оставил пылиться в закромах зачаровальни. Ведь сюда приходили не только покупать, но и сбывали свои ненужные вещи с истекающим сроком зачарования. Продавцы приобретали такой хлам за бесценок, и на него тоже находился свой покупатель.
— Как тебя зовут? — я вспомнил, что не успел познакомиться с хозяйкой за всей этой суетой.
— Я Ривка Гольдшмидт, ваше благородие.
— Откуда ты знаешь, что я дворянин?
— Ногти, — просто сказала она, и я невольно посмотрел на свои и хмыкнул.
Они, в противоположность местным, были аккуратно острижены. Я трепетно относился к чистоте своего тела и при любой возможности ухаживал за ним либо путём обычной гигиены, либо прогоняя стимулирующие манапотоки.
— Да ты права, я барон Барятинский Артём Борисович. Сколько хочешь за нож?
— Не продаётся, — вдруг важно вылез из открытого окна десятилетний мальчуган, до этого подсматривавший тайком.
— Ицхак, нам не помешают лишние деньги.
— Сто тысяч, пусть забирает за сто тысяч, — сузил глаза вертлявый чертёнок.
— Это слишком много, — пожав плечами, сказал я. — Да и сколько тут процентилей? Два? — издевательски толкнул я древнюю поделку.
— И шо наш прадед зазря горбатился? Я таки видел, как ты на него смотрел, барон, — всё его лицо было сплошь покрыто веснушками, передние зубы с большими промежутками, кипа скрывала остриженную голову, а по бокам свисали закрученные локоны волос, всё это дополнялось длинными ресницами. — Да-а, — протянул он, расплываясь в улыбке, — тебе нужен этот нож, гой. Уйди, женщина, — сказал Ицхак и потёр руки, — сейчас ты увидишь, как торгуются настоящие мужчины, ай-яй-яй, что ты делаешь⁈
Ривка выволокла его за ухо и дала лёгкого пинка. От этого у меня на душе сразу потеплело.
— Если ещё отвесите ему пару щелбанов, согласен доплатить десятку, — я только успел это сказать, как девушка уже взялась за ручку двери. — Да стой ты, Ривка, не надо, я же пошутил, — схватив её за рукав, добавил я.
— Как пожелаете, барон.
— Кхм.
Она стояла, обняв одной рукой локоть другой, и терпеливо ждала следующего вопроса. В одном её прыткий братец был прав — она витает в облаках. Причём выходит оттуда к простым смертным с неохотой.
Сама по себе Ривка была красива: на вид лет двадцать, вороные волосы до плеч, взбитые матушкой-природой в завитки, прямые линии бровей, большие чёрные глаза и чистое лицо. Ну как чистое, щека немного измазана в пыли, но я не стал из озорства ей об этом говорить.
— Я так и не услышал, что там по процентилям? И можно ли его как-то почистить?
— Да, я приведу его в порядок, когда мы договоримся, — кивнула она, — рунический нож в пять процентилей. Прадедушкин. Ему лет девяносто. Это последний, что он создал.
— И какую цену ты за него хочешь? — повторил я уже заданный вопрос.
— Четыре тысячи, — пожала плечами девушка. — Если честно, их никто не покупает, но и просто так отдавать не хочется. У нас чёрная полоса, а старый товар никто не берёт, так что деньги нам не помешают, — вот так просто выдала она все карты, и я, кажется, понял, почему Ицхак так рвался торговаться вместо неё, продавец из дамы нулевой.
— Это слишком дорого, — я сделал вид, что задумался, но Ривка не подавала никаких знаков, что готова сбивать цену, поэтому я сам предложил ей сделку. — Я согласен на четыре, но ты мне позволишь воспользоваться три раза мастерской, идёт?
— Вы артефактор? — на её лице впервые отразилось что-то вроде удивления.
— Есть немного, — скромно ответил я. — Ну так что по рукам? — для пущего эффекта я уже достал ассигнации и на её глазах стал отсчитывать.
— Хорошо.
— Но у меня ещё одно условие, — я задержал передачу денег, когда девушка уже коснулась их. — Хочу начать прямо сейчас, — а после этого отпустил купюры.
Она не ответила, медленно пересчитывая сумму. Потом положила в карман и ушла на кухню, погремела кастрюлями, опять что-то уронила металлическое и спустя минуты три вышла с оловянной чашкой, наполненной каким-то раствором. Затем при мне на деревянном столе принялась смачивать кусок тряпки в этой смеси и протирать рунический нож.
Я немного завис. Пока она смывала патину, я выглянул из окна и дал знак своим, что всё в порядке. Им как раз что-то рассказывал Ицхак, активно жестикулируя и держа в руках зачарованную саблю. Наконец, изделие было полностью очищено, промыто водой и высушено мягкой тканью.
Теперь этот миниатюрный медный ножичек принял торговый вид. Лезвие сверкало тёплым, красноватым отблеском, словно было вырезано из заката. Узор с полосками и треугольниками стал чётче, и в целом я был доволен конечным результатом.
— У меня сейчас проблемы с составляющими, — вернувшись к прошлому предмету обсуждения, сказала она и показала на пустые полки.
— Это не беда, мне главное — согласие на аренду.
— Тогда я не против, — ответила она и пошла на второй этаж, — если что — обращайтесь к Ицхаку, он вам поможет.
Ривка получила, что хотела и скрылась из виду. Я почесал макушку и позвал Ломоносова внутрь, а Семёну отстегнул сто рублей и отправил за необходимыми покупками для нашего быта. Тот откланялся и был таков.
— Придётся подождать, Вань. Ицхак, ты не против, если он осмотрит книги? — я положил на стол пять рублей, и пацан великодушно махнул рукой, мол, валяйте, — и найди мне фокусировочник на воду, пожалуйста, — попросил я его, потому что в этом бардаке чёрт ногу сломит.
Это он уже сделал бесплатно, хотя что-то такое мелькнуло в его глазах. Мне всё же пришлось раскошелиться за болванку ножа, но это мелочи. Расчистив рабочее пространство, я под скептический взгляд юнца приступил к процессу зачарования. Ицхак оседлал стул и положил зубы на обкусанную деревянную спинку.
Я медленно вздохнул и выдохнул, а затем погрузился на второй план бытия. Рука со старым инструментом забегала по лезвию, вычерчивая узор. Разница в камнях чувствуется. На этот нужно было делать поправку, слишком уж сточен и на последнем издыхании, но я быстро подстроился, и это ещё сильнее ускорило процесс создания.
Я был нацелен на
