– Мне будет тяжело это забыть, но ты постарайся, если хочешь. Я думаю, это было бы самым разумным.
– Тебе не следует говорить об этом Лидии. – Ее большие карие глаза глядели умоляюще.
– Конечно. – Морган поправил китель, мысленно издав проклятие, что оказался в таком нелепом положении, затем снова поднял глаза на Силвер. На этот раз она выглядела смущенной.
Морган внезапно почувствовал вину за те вольности, которые он себе позволил. Но нет, черт побери! Будь он проклят, если он извинится! Это она начала игру, а он лишь поддался на нее. Ей просто повезло, что доктор и Лидия оставались неподалеку.
– Отдохни немного, Силвер.
– А ты не останешься? Нет?
Морган отрицательно покачал головой:
– Нет.
Почему ее чертовски неуместное вмешательство в его отношения с Лидией так его тронуло? Если быть с собой искренним, то он был даже рад, что покинул Лидию, хотя не мог ясно себе сказать почему. Его тело сейчас было напряженнее якорной цепи. Но он должен все же признаться себе, что вовсе не хотел проводить эту ночь с Лидией с того самого момента, как сделал шаг из экипажа к двери ее дома.
Может, ему следовало сбросить напряжение с кем–нибудь из темнокожих женщин, что работали на пристани? Морган вздохнул. Возможно, ему пора перестать себя обманывать и признать наконец правду; той женщиной, которую он действительно хотел, была Силвер. И в одном он теперь был уверен: когда он целовал Силвер Джоунс в своей каюте, ее горячий отклик был отнюдь не притворным.
Глава 10
В эту ночь Силвер спала плохо, все время ворочаясь с боку на бок и размышляя о произошедшем между ней и Морганом Траском. Она разрывалась между осуждением самой себя за то, что сделала, и сладостными воспоминаниями о том, какие ощущения ей довелось испытать.
Делия говорила ей, что она вполне сможет испытывать наслаждение с мужчиной, но только если его полюбит. Силвер тогда не верила, что сможет встретить подобного человека, однако, похоже, она ошибалась. Не было слов, которыми можно было бы описать пережитые ею чувства. И хотя она считала, что подобного больше не должно повториться, о том, что было, нисколько не жалела.
Решив, что ей все же необходимо заснуть, Силвер взбила подушки и снова, в который раз, попыталась устроиться поудобнее. Уснуть ей удалось лишь перед рассветом, а проснуться пришлось от стука в дверь.
– Это я, мисс Джоунс, Марни, – раздался тоненький, высокий голосок.
– Входи, Марни. – Силвер поднялась с кровати и потянулась, чувствуя себя отдохнувшей и полной сил, что было удивительно после столь беспокойной ночи.
– Тот мальчик, Джордан, он внизу, мисс. Он говорит, что его прислал капитан, чтобы показать вам город.
Неужели Морган способен на такое?
– Благодарю тебя, Марни. Попроси его подождать меня в гостиной, сейчас я спущусь.
Прошло совсем немного времени, и, надев легкое дневное платье, Силвер спустилась по лестнице к Джордану, сидевшему в гостиной на обитом парчой стуле. Когда Силвер вошла в комнату, он улыбнулся и радостно вскочил с места.
– Капитан сказал, что вы никогда не бывали на Барбадосе. Он подумал, что, возможно, вы хотели бы прокатиться по городу.
– Это было бы прекрасно, Джордан. А ты уверен, что тоже этого хочешь?
– Я был бы очень рад, мисс Джоунс.
– Тогда давай начнем с того, что ты будешь называть меня Силвер. – Она взяла его под руку и повела к двери.
– О нет, мэм! Я не могу так к вам обращаться, потому что вы – аристо… аристо… аристо…
– Аристократка? – закончила она.
– Да.
Дворецкий распахнул дверь, и им в лицо тут же дохнул теплый тропический ветер.
– Но я так хочу. У меня никогда не было брата, и если ты будешь называть меня Силвер, мне будет казаться, что у меня появился братишка.
Джордан с удивлением взглянул на нее и отвел глаза.
– У меня никогда не было семьи, – тихо сказал он, – за исключением капитана, Куки и Жака.
– Теперь у тебя есть еще и я.
Джордан радостно улыбнулся. Какое–то мгновение он смотрел ей прямо в глаза. Затем улыбка исчезла с его губ, и он стал серьезным.
– Я хотел бы быть старше, чтобы иметь возможность сопровождать вас всегда, мисс… я хотел сказать – Силвер.
– Ну у тебя есть такая возможность, по крайней мере сегодня.
Было заметно, как расцвел от этих слов Джордан. Он провел Силвер к экипажу, который Морган нанял для их прогулки, и помог ей в него подняться. Они проехали окраину Бриджтауна, и экипаж покатился к полям сахарного тростника. Остановились они в небольшой деревушке Банатин, где был небольшой ресторанчик, в котором им подали морских ежей и летучую рыбу, лангустов и омаров. Затем доследовал батат. Джордан первый раз в жизни попробовал ананасы и объявил, что это лучшие фрукты из всех, что он когда–либо ел.
– Прямо как Джордж Вашингтон, – рассмеялась Силвер.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я читала, что то же самое сказал Вашингтон, когда попробовал впервые ананас.
– Наверное, мы во многом схожи, – решил поддразнить ее Джордан.
– Разумеется, хотя ты намного симпатичнее.
Пообедав и проведя с Джорданом остаток дня, Силвер почувствовала, что они заметно сблизились. Она определенно начинала думать о нем как о своем брате.
По–видимому, он чувствовал нечто похожее. Когда они покидали ресторан, Джордан показался ей намного более раскованным, чем обычно. Во время разговора в экипаже она узнала, что Джордан остался сиротой в столь раннем возрасте, что совершенно не помнил своих родителей. Он боготворил Моргана Траска и Жака Буйяра и постоянно вспоминал о Куки, рассказывая, как этот суровый старый моряк заботился о нем почти с младенчества.
– Скоро многое изменится, – печально произнес Джордан. – Капитан больше не будет выходить в море, Куки женится на женщине, за которой ухаживает, а Жак перейдет на бригантину, как только мы вернемся назад. Мне придется думать о себе самому.
– Я уверена, что майор Траск не бросит тебя на произвол судьбы.
– Конечно, но когда–нибудь я все равно вырасту.
– Это верно, но в тринадцать лет все–таки рановато начинать самостоятельную жизнь. – Силвер знала это много лучше, чем хотела бы. Возможно, ей следует рассказать обо всем майору. При одном воспоминании об этом высоком красивом человеке ее словно обдало теплом.
– Мне пришлось довольно долго заботиться о себе самой, – сказала она, стараясь увести мысли с опасной дорожки. – На самом деле это не так уж и страшно.
– Разве вы жили одна?
– Да, Джордан. – Их экипаж катился по грунтовой дороге, и единственным звуком, сопровождающим их разговор, было щелканье вожжей по лошадиным крупам. – Иногда я чувствую себя одинокой до сих пор.
Они вернулись в Бриджтаун лишь поздно вечером.
– Думаю, у майора на сегодняшний вечер уже есть какие–нибудь планы. – Силвер постаралась, чтобы голос не выдал ее волнения.
– Он и Оуэн Мур должны встретиться около горы Ганхилл. Капитан и Мур хотят обсудить дела. Там, около Ганхилл, сегодня должны состояться петушиные бои.
Силвер слышала о петушиных боях, но видеть их ей не доводилось.
– Ты тоже туда собираешься?
Джордан усмехнулся:
– Да. Вместе с Жаком.
– А я могла бы пойти с вами? – Джордан неуверенно взглянул на нее:
– Не думаю, что капитану это понравится.
– Да ладно, Джордан. Если я пойду с тобой и Жаком, то уверена, со мной ничего не случится. Кроме того, майору можно об этом ничего не говорить.
– Я даже не знаю…
– А где сейчас Жак? Почему бы не спросить у него?
Было заметно, что эта идея Джордану понравилась гораздо больше.
– Он либо на «Саванне», либо в «Быке и корове».
– Давай сначала поедем в таверну. – Там с гораздо меньшей вероятностью можно было случайно повстречать Моргана.
Кучера несколько озадачило, когда Силвер приказала ехать к таверне, но спустя несколько минут они были уже перед тем самым домом, из которого Жак вчера выкинул карточного шулера. Джордан отправился внутрь поискать Жака, и вскоре они оба появились на улице.
– Значит, милочка, ты хочешь посмотреть, как дерутся петухи? – Хотя от француза пахло элем, он совсем не казался пьяным.
– Думаю, да. Мне очень интересно.
– Не уверен, что для тебя это будет занимательным зрелищем. – Он сунул руку в карман брюк и вытащил мятый клочок бумаги, на котором был напечатан какой–то текст. – К тому же у нас могут возникнуть кое–какие проблемы.
Силвер разинула рот, увидев выше текста свое собственное изображение; ниже шло объявление о награде, которую ее отец обещал за поимку беглянки.
– Черт бы его побрал! Он всегда находит возможность сделать мою жизнь невыносимой.
– В жизни ты намного прелестнее, чем на рисунке, – произнес Жак. – Должен сказать, две тысячи золотом – очень большие деньги.
– Эти деньги уже затребованы Пинкардом. Неужели мы ничего не можем сделать?
