шее у матери. То работает на шаражках, то пинка ему под зад дали. День через день — пьяный. Никитична, мать его, она уж и женить непутевого рада. Лишь бы сплавить хоть куда. Только кому он нужен, такой подарок. Зато при каждой встрече жалуется, что бабы за ним не бегают, жадные до денег сволочи. Если и обращают внимания, так все не те. То глупые, то некрасивые. А сам вон, вечно немытый, в свои тридцать нигде не работает. Даром, что его мать в свое время в институт запихнула. Да бегала, причитала. Ой, Валерочка такой талантливый. Такой умный. А теперь этот Валерочка житья ей не дает. И все возмущается, как же так, ему нужен наследник и продолжитель рода. А у самого ни кола, ни двора. Имеется лишь ржавый велосипед в наличии. Я его как не встречу, он постоянно задает мне один и тот же вопрос: «Как думаешь, неужели я последний носитель своей фамилии?» Его фамилия Иванов, какой к чертям собачьим, последний носитель? А ведь пацаном он действительно был сообразительным. Учился хорошо. Но мать его сама избаловала. Понимаешь? Так этот хоть просто пьет. А за остальных если взяться? Не хуже «Джентльменов удачи». Украл, выпил, в тюрьму. Нет, Галина. Так не пойдёт.
Мать продолжала слушать участкового молча, опустив взгляд, и тот от ее покладистости распылялся все сильнее. Прямо даже грудь колесом выкатил, какой он молодец.
Я тоже распылялся, но совсем в другую сторону. Меня все происходящее бесило изрядно. Поэтому где-то на этапе перехода от Валеры к Костяну, который не только пьет но и руки распускает, я не выдержал.
— Виталий Петрович, а что, простите, мне шьют? Разбой? Ограбление? Тут даже мелкое хулиганство не канает.
— Ты видишь, Галина⁉– Участковый вскочил из-за стола, за которым сидел, и ткнул в меня пальцем. Лицо его при этом слегка порозовело и пошло пятнами. — Он уже у тебя разговаривает как малолетний уголовник! Нет, дело это я так не брошу. Не имею право. Буду каждый день заходить, проверять, как Алексей себя ведет.
— Здо́рово. — Я хлопнул в ладоши несколько раз. — Теперь можно идти? Пока вы тут, жертвуя собой в отцы мне не навязались. Конечно, исключительно в силу социальной ответственности и чувства долга.
— Алеша! — Мать впервые за все то время, которое мы провели в кабинете участкового, вскинулась и сказала хоть что-то. — Ты как разговариваешь? Так нельзя. Извините Виталий Петрович.
Она смущенно посмотрела на участкового. Тот, правда, тоже после моих слов боевой пыл немного утратил. Наверное, не ожидал, что я рубану правду-матку прямо в глаза.
— Дык я… Я ж искренне, от души… — Выдал, наконец, Виталий Петрович.
Он снял фуражку, вытер потный лоб платочком, который предварительно вытащил из кармана, и натянул ее обратно.
— Лучшего тебе желаю, Алексей. Только самого лучшего.
— Я так и подумал. Можно идти?
Участковый снова промокнул платочком лоб. Только теперь фуражку не снимал, сдвинул на затылок, хотя я вообще не понимаю, что он с ней никак не расстанется. На улице — тёплынь, а в кабинете так вообще жара.
— Идите. — Кивнул Виталий Петрович. Потом добавил. — Но смотри мне, Алексей.
Мать вскочила со стула, на котором сидела и пулей выскочила из кабинета. Прощалась она уже на ходу. Видимо, ей как и мне быстрее хотелось уйти из этого чудесного места.
Едва мы оказались на улице, я тут же заметил Макса и Дееву. Они ждали моего освобождения прямо у крыльца.
— Леха! — Товарищ сразу же кинулся навстречу и принялся трясти меня за плечо.
У него было такое выражение лица, будто я не час провел здесь, а половину жизни, и сейчас, наконец, попал на свободу.
Наташка, в отличие от Макса, кидаться не стала. Она неспеша подошла и скромненько замерла в сторонке.
— Все хорошо, Галина Митрофановна? — Спросила староста родительницу, пока Макс теребил меня, расспрашивая подробности общения с участковым.
— Да что ж хорошего, Наталья? — Мать судорожно вздохнула. — Вот, дожила. По милициям со старшеньким шляюсь.
Я хотел сказать, что на фоне младшенького, который лет через десять будет по еще более хреновым местам шляться, уж ко мне вообще не может быть претензий. Но промолчал.
Потому что теперь я точно постараюсь Илюху не упустить. Знание будущего сильно упрощает в этом плане жизнь. Ну и, конечно, дает возможность все наладить. А я налажу. Непременно. Илюша просто в определенный момент вообще один остался. Полез не в ту сторону и не в ту компанию. Но такого не произойдёт. Я из него всю душу вытрясу, а лучше…
— Илюху надо отдать в спорт. — Выдал вдруг я. Хотя момент, конечно, был неподходящий. Правда и у меня это вышло случайно. Просто ляпнул вслух свои мысли.
— Неужели? — Мать посмотрела на меня и покачала головой. — Илью в милицию не забирают, потому что он не бьет генералов по голове.
— Да, мам! Ну хватит. Случайно же вышло.
— Конечно, случайно! — Тут же поддакнул Макс. — Теть Галь, мы там были, все видели.
— Ладно… — Родительница устало провела ладонью по лицу. — Идемте к нам. Я вас чаем напою. Блинчики быстренько соображу под чай.
— Ой, нет. Спасибо. Мне домой надо. — Деева смутилась и даже сделала шаг назад. Будто ее кто-то мог схватить и потащить силком. — Я просто с Максимом ждала, что там в итоге будет. За компанию. Все-таки моя вина есть в произошедшем. Это я попросила котенка достать. А Лёша… Он действительно не виноват. До свидания, Галина Митрофановна.
Деева уже собиралась развернуться и уйти, когда «вспомнила» про нас с Максом. Хотя, на самом деле, уверен, она просто подумала, что в этом случае игнор с ее стороны будет выглядеть совсем уж глупо.
— Пока. — Кивнула староста нам обоим, а затем шустро рванула в сторону дома.
— Хорошая девочка. — Задумчиво выдала матушка, глядя ей вслед. — И ты посмотри, какая ответственная. Ждала.
— Теть Галь, это у нее Лёха такой приступ сознательности вызвал. — Прокомментировал Макс и тут же совершенно глупо заржал.
— Алексей? — Удивилась родительница, а затем с сомнением посмотрела на меня.
Причем взгляд у нее такой был, словно она родного сына впервые видит, и ей очень непонятно, как я могу вообще кого-то вдохновить хоть на что-то.
— О-о-о… — Задумчивость
