Ниспадаю в нутро глубины нисхождений,
Возлагаю проворно вспотевшие длани.
Словно лани резвимся у двери рассвета.
Это... Это? Ну...это...ну, так... Просто, в целом,
Да, пустое, пожалуй...о чeм я?..Ну...это...
(Я дочуркой любуюсь чрез мушку прицела
Пречертовски, чертовка, огнисто-гривиста
И чиста чересчур)...Это, знаешь ли, как бы
Вроде соло с затакта минорного твиста
Или скрюченной в трубку куском диафрагмы...
Я забылся. Я - только вместилище жизни,
Семафор замешательства краха Вселенной:
Если терпкая нить моя, лопнув, повиснет,
Укоризне не выжить в позиции тленной!
Помаленьку в себя прихожу боязливо...
Мы - как скумбрии кайфа, как вепри вопроса:
Кто поставит маяк над похмельем отлива,
И кому посадить в усыпальнице просо?..
Ощущаю печальное эхо пощечин.
Почему печенеги не щучат лещину
Вот проблема, на вид непонятная очень.
Отдаленные крики: "Желаю мужчину!"
Это дочка - откуда доносится голос?
За камином, распахнутой тьмою и тмином
Пропитавшийся пол из поломанных полос...
...Телефон. "Это кто?" - "Говорят из Совмина"
"А зачем?" - и вопрос повергает в молчанье
(Но недолгое) голос из поднятой трубки,
"Чтоб вы знали, что завтра в ЦК совещанье
И на том совещаньи хрустальные кубки
Распродажею хлынут". Я срочно оделся
"Выезжаю!" - и, чмокнув дочурку прощально,
Поспешил за порог, где по курсу имелся
Бронированный поезд с дюймовой пищалью.
Захожу, раздеваюсь и требую кофе.
"Вас куда?" - "В совнарком" - "Рубь сверх счетчика" - "Ладно";
Мне приносят напиток в трехведерном штофе
И газету "Гляди, чтоб не стало повадно!"
Бронепоезд набрал офигенную скорость,
Задрожала на стенках кофейная гуща...
Машинист продавал, находя в этом корысть,
Порнографию, газ прибавляя все пуще...
На спидометре старом в ажурной оправе
"Двести семьдесять с гаком. Трави понемногу!"
Машинист пятернею плакатик расправил:
"Обалденная штука!" - присел колченого
"Скорость та же, но гаки значительно круче.
По пятерке за ксеру. Супруга министра...
А желаешь, стриптиз верблюжачий и сучий?
А любовь комсомлки и злого фашиста?"
"Не желаю! Согрей цеилонского чая!"
Машинист погрустнел и отвял восвояси.
Я газету раскрыл, капитально скучая,
Заявил: "Я мечтаю о кроличьем мясе!
И коль оного мне не достанется тотчас,
То направлю в президиум ноту протеста!"
...В развороте газеты, мучительно корчась,
Я заметил призыв "Годовая фиеста!!!"
Это кстати. Заеду туда ненадолго,
Но потом...Между тем, заскрипев оголтело,
Тормоза, дребезжа без устатку и толку,
Тормозили. Я вижу латунную стелу.
Обелиск. Партизанам? А может, Диего?..
...Лобуда. Возле стелы - избушка Совмина.
Бронепоезд, опухший от долгого бега,
По инерции въехал в посадки жасмина.
Выбираюсь. Кусты удивительно крупны.
За кустами плакат: "За сквалыжность и скважность!!"
Мне припомнился запах сегодняшний трупный;
И стоит у кустов экипаж экипажный.
"Отвези, дорогой, на собрание членов
Тороплюсь!" - залезаю в резное ландо.
Скипидаром сочатся у кучера вены,
Отродясь заниматься такой ерундой
Не люблю, но его вопрошаю бесстрастно:
"Эй, любезный, зачем на кобыле хомут?"
Встепенулся возница и рожею красной
Улыбнулся, слюняво кусая хурму.
Но задумался и, поразмыслив недолго
Простонал: "Ну а хрен его знает - зачем!"
Мимо нас прошуршала немытая "Волга",
Я заметил сову на шоферском плече...
"Догони, сукин сын, эту черную тачку,
Коль догоним - пожалую лисий тулуп"...
Надуваю на выдохе мятную жвачку
И решаю, что кучер, пожалуй, не глуп.
Вот до цели уже метров 200 осталось,
Метров 100, 50, 25 и... удар!
Я в канаве лежу - ощущаю усталость.
Догорает "Волжанка", собравшись туда,
Поднимаюсь. Шатает, как после пол-литра,
Перевернутым тазом зияет ландо,
Пузырится сгорая на кузове нитра,
И куда-то пропал из кармана кондом...
Никого на шоссе; обгорелые трупы,
Околевшая кляча и только сова
У меня на плече с выражением глупым
Повторяет знакомые очень слова:
"Я отдамся немедля - бери прямо сразу..."
Не пойму ничего, просыпаюсь в поту.
Капитанская дочка сготовила зразу,
И хотя приготовила зразу не ту,
Я обрадован. "Где я?" - спросил голосисто.
"Кто-ж теперь разберет" - отвечает она
"Принесли Тебя вечером злые марксисты
С коментарием искренним - он сатана!
И ушли" - "А откуда Ты тут объявилась?"
"Приплыла на барже, согласись - это плюс!"
"На барже - это плюс, приплыла - это минус..."
"Но... в той хате, меж трупов, одна... я боюсь!"
"Как - одна, капитан - нуежели он помер?
Я себе не прощу, принесите стрихнин!"
"Он уехал вчера на вечернем пароме
На большой федерального штаба пикник,
И вернется не скоро" - она замолчала,
Чуть пушистой рукой отряхая слезу...
Я представил паром в обрамленьи причала,
Капитана - его увозили в крэзу
(Это я догодался; не сразу, конечно).
Капитанская дочка - изрядно мила
Предлагала откушать шашлык изсердечный
(Из бараньих сердец), но мне челюсть свела
Судорога. Сижу с перекошенной харей;
Ни те зразы вкусить, ни отведать шашлык,
Ни тебе опрокинуть застольный стопарик...
"Комиссары, они, как известно, пошлы"
Я подумал и вмиг распрямилось кусало,
Стало очень тепло и морозчиво в кайф.
Наполнялась энергией мрачная зала
И дочурка просила меня: "Не икай!"
Шашлыки из сердец и зразовую массу
Я сожрал за каких-нибудь четверть часа.
Поикал. Отдохнул. Отчебучил гримасу.
Откачал капитанскую дочку, а сам
Обещал, что гримасничать боле не стану.
Поплевал на шампур отожженный в огне,
Поигрался с дочуркой (уевши сметану),
И эскиз набросал - "Капитан на коне".
...Между тем в помещение, в коем мы были,
Набивался угрюмого вида народ.
Кто в грязи, кто в мазуте, кто в пыли, кто в мыле...
Вот совсем стало полностью невпроворот;
Я, занявшись вопросом, к чему бы все это,
Озираясь, толкаюсь меж ними, хожу;
Затирают, ни словом, ни дельным советом
Не стремясь прояснить таковую меньжу...
Ничего не пойму! "Эй, паскудные твари,
На хрена и зачем вы собрались сюда?!
Я по вторникам часто бываю коварен,
А по средам бываю хитер иногда!
Что, молчите?.. Ну то-то же! С нами не шутят!!"
Плюнул на пол и дверью захлопнул проем;
В окружающем мире стемнело до жути,
Пустота и покой... Я и ночь - мы вдвоем...
...Разглядев на захлопнутой двери табличку
"Совнарком", пробурчав "Ни хрена же себе...",
Я зажег сиротливо последнюю спичку
И прочел: "Дом 13. Проспект КГБ";
Непредвзято гуляю по глади проспекта,
Созерцаю светил заунывный транзит.
Нынче знаки, планеты, дома и аспекты
Расположены так, что меня аж знобит
И тошнит от Вселенной бесстыжего фарса:
Ретроградное Солнце в квиконсе к Луне,
В оппозиции к стелле Меркурия с Марсом
И к десятому дому с Хироном в Овне...
Не ахти. Но пустое, однако, пустое!!
Нервотрепчиво локоть засунул в карман,
Поперхнувшись жевательною берестою
(Я люблю пожевать на досуге корма
И фураж, и солому, и сено, и силос,
И чеснок, и горох, и асбест, и урюк...).
Сперву-наперво сбоку осина скосилась,
Накренилась и рухнула прямо на юг.
Это знак - я подумал - но что это значит?
Тут пупырчатый ветер, извилисто вздрогнув,
Не подул, а внезапно гораздо иначе
Шевельнул бересклетом изрядно любовно...
Колоброжу во тьме по сырому проспекту;
Тротуар мелкорябчато выложен кварцем;
В атмосфере болтаются , ноя, инсекты;
Возле дома напротив тусуются старцы.
Ну чего им тут надо, убогим и сирым?!
Объясняют: "По поводу праздника Случки
Мы решили собраться сегодня всем миром
И кефиром укушаться аже до ручки!"
"Это дело! - ответствовал - "клевое дело!"
И, в подарок кефира приняв полфунтовку,
Я направился вдаль, где латунная стела
Возвышалась. Однако, довольно неловко
Я оставил свою боевую подружку?
(Почему боевую? А черт его знает!)
Наполняю кефиром литровую кружку
(Где ж она? Не пойму! Ну, а где запасная?),
Поспешаю обратно - скорей на проспект!
Вот тусуются старцы под сенью Нептуна;
Вот забавная вывеска: "Плюс-К-Вам-Перфект";
Дом 13. Подъезд. Канделябр латунный.
Захожу. Раздеваюсь. Комкаю одежду.
Прохожу на трибуну. Плюю в микрофон.
Замечаю какого-то рядом невежду
И стремительно режу могучей строфой
Полумрак. Приумолкли (точнее заткнулись)!
Продолжаю, напористо хмуря мозги:
"Вива финио баста стенглявцио кхули..."
...Между тем уже полночь, не видно ни зги...
"Виваморить! Сквалыжить! Песочить и мылить!
