какая-то».
Но все же вымыла блюдечко и налила свежего молочка. И пряник имбирный достала.
— Угощайся, дедушка-домовеюшка! — пропела весело она. — И давай дружить, вместе жить!
Дни до Нового года пролетали быстро. Пару раз звонил Вадим Петрович, осторожно интересовался, как девушка устроилась на новом месте, и ужасно обрадовался, узнав, что Кате всё нравится. И вроде бы все было хорошо: на работе дали премию к Новому году, и с домовым, Катя, кажется, подружилась. Во всяком случае, посуда больше не билась, продукты сами не рассыпались. Но настроение у девушки становилось всё хуже.
На корпоратив она решила не ходить. Из года в год одно и то же. В начале вечера приедет генеральный, минут 15 будет рассказывать, чего фирма достигла в прошедшем году. Потом поздравит и символически пригубит шаманское. И уедет праздновать в кругу семьи. Потом начнётся то, что Катя называла вакханалией: танцы, пьянка, сплетни, пристойные и непристойные предложения продолжить ночь приватно. Бр-р-р… ну уж нет.
К родителям ехать тоже не хотелось. Опять соберутся все родственники. Семья девушки была дружной. И на Новый съезжались тети, дяди, бабушки и другая родня. Мама умела и любила накрывать стол, и была всегда душой этой компании. Но не Катя. Почему-то каждый старался спросить ее: «Ну, в этом то году ты, наконец-то выйдешь замуж?» Глупый и бестактный вопрос. Нет, только не к родителям.
Решено было принять предложение подруги Маруси и встретить Новый год с ней и ее семьей. Но и этому не суждено было сбыться.
Машка позвонила 30 числа и, гундося в трубку, сообщила, что всей семьей подцепили вирус, и празднование отменятся.
— Да ладно, — весело сказала Катя. — Вы выздоравливайте. Рождество вместе отметим.
— Ой, Катюш, а как же ты-то? — не унималась Маша. — Ты что ж, совсем одна будешь?
— Машка, я тебя умоляю! У меня столько всевозможных вариантов, что и не знаю какой выбрать. Уж одна точно не останусь
— У тебя? Вариантов? И ты мне не врешь? — недоверчиво протянула подруга. — Не хочешь мне ничего рассказать?
— Всё потом, выздоровеете, приеду и всё расскажу. — Катя быстро положила трубку.
Вариант был только один: встретить праздник дома одной. Но заболевшей Марусе об этом знать было не обязательно.
В этом году по графику 31 декабря у Катерины был выходной день.
«Ну что ж! — решила она. — Наведу дома порядок, нарежу салатик, курочку с картошкой запеку в пакете. Вот и день пройдет. А потом открою шампанское, загадаю желание. Посижу перед теликом немного и даже потанцую может быть. В пижаме. Будет отличная пижамная вечеринка для меня одной!»
И уборка началась. Пританцовывая под музыку, девушка протирала пыль, мыла полы и посуды. Тарелки мылись легко и быстро, картошка чистилась тоже так быстро, что казалось, что кто-то помогает Кате. Когда стемнело, она развесила новогодние гирлянды на окна и удовлетворённо вздохнула: красота!
Телефон то и дело звонил: поздравляли, желали, спрашивали, где и с кем она встречает Новый год. Катя вдохновенно и загадочно врала. Пусть ломают голову, где она и с кем. В половине двенадцатого был накрыт стол, надета любимая пижамка. Катя вспомнила про домового.
— Ох, дедушка-домовеюшка, про тебя-то я чуть не забыла!
Девушка отщипнула у запечённой курицы кусочек грудки, положила на тарелочку вместе с картошкой, поставила на подоконник. Подумала и налила в рюмочку шампанское.
— Дедушка, я не знаю, едят ли домовые курицу, но, прошу, попробуй. Это вкусно! — Подумала и положила рядом с тарелкой еще мандарин, придвинув рюмочку ближе. Новый год все-таки.
Под бой курантов загадала желание и залпом выпила шампанское. Потанцевала под «Дискотеку 90-х», устала, пощёлкала каналы, нашла новогоднюю мелодраму и увлеклась ей. Под конец неожиданно разревелась. Хорошке настроение полностью улетучилось. Слезы лились сами по себе. Катя выплакивала свое одиночество долго и горько, обнимая подушку. Наконец слезы закончились, и Катя, продолжая всхлипывать, в изнеможении упала на постель.
Кто-то тихонечко запрыгнул к ней в изголовье и, нежно гладя девушку по голове, стал нашептывать:
— Ах ты моя хозяюшка-слезомойка. Наладится всё скоро в твоей жизни. Ты спи, спи. А уж я тебе помогу.
****
Ах, какой Кате приснился сон! Она вдруг очутилась на открытом катке. Веселый снеговик в матросской фуражке вручил ей пару белых фигурных коньков, улыбнулся нарисованным ртом и отдал честь.
«Я ж кататься не умею!» — растерянно подумала девушка. А музыка звала, пары кружились. Катя завязала шнурки на ботинках и неловко ступила на лед. Попыталась оттолкнуться от бортика и поняла, что падает.
«Мамочки!» — мелькнуло в голове, и девушка зажмурила глаза от страха. Чьи — то сильные руки подхватили ее и не дали упасть.
— Кто ж так коньки шнурует! — раздался веселый голос.
Те же руки донесли ее до скамейки и усадили. И только почувствовав под попой опору Катя открыла глаза. На корточках перед ней сидел симпатичный молодой мужчина
— Степан, — улыбнулся он девушке, умело затягивая шнурки.
— Екатерина, — немного смущённо ответила она.
— Что же ты, Катенька, так слабо затянули коньки? Ведь так и ногу сломать можно.
— Я первый раз, думала, что так нормально.
— Ненормально, нога болтается. Кататься ж невозможно. Вот сейчас затяну как следует и будем учиться. Ты не против?
— Конечно не против! — улыбнулась Катя. Ей было приятно, что мужчина заботится о ней.
Степан закончил со шнуровкой и сказал:
— Идем?
— Идем! — Она вложила свою ладошку в протянутую руку, и они вышли на лёд.
Пару кругов они ехали медленно, а потом все быстрее и быстрее.
«Это же сон! — думала Катя. — Тут я всё могу!» Она попробовала сделать «ласточку» и у нее получилось.
Ах, что это было за катание! Катя со Степаном выписывали пируэты, кружились в вальсе, просто стояли возле бортика. Так хорошо себя девушка никогда не чувствовала.
Они болтали обо всем на свете: про жизнь, про чудеса в мире, про места, которые хотели повидать и… про любовь.
Стёпка был настоящим мужчиной ее мечты, каким Катя себе его представляла.
«Ты сама его придумала, Степка — твой сон, твоя мечта. Проснёшься — и все закончится. Не будь дурой!» — говорила сама себе Катя. Но вновь смотрела в восторженные глаза Степана, и сердце таяло и пело. Мужчина оставил ее ненадолго и принес откуда-то мороженое — пломбир ей, себе — шоколадное.
— Как ты узнал, что я люблю именно такое мороженое? — удивилась Катерина.
— Интуиция, — рассмеялся Степа, — раз я люблю шоколадное, то логично, что ты любишь белое. Мы разные, но отлично дополняем друг друга.
Они ели мороженое, сидя на лавочке, и ни капли не замерзли.
