18 августа 1786 года Прохор был пострижен настоятелем обители иеромонахом Пахомием в монашество с именем Серафим, а спустя год посвящен в иеродиакона епископом Владимирским и Муромским Виктором. В продолжение шести лет он ежедневно совершал богослужения, проводя в храме все время, свободное от монастырских послушаний.
Небесные видения часто посещали его. Неоднократно созерцал преподобный святых ангелов, Иисуса Христа в окружении небесных бесплотных сил. Видения эти усилили ревность подвижника к отшельничеству: днем он трудился в обители, а вечером удалялся в лес, где в пустынной келье ночью предавался молитве и богомыслию.
2 сентября 1793 года по ходатайству старцев преподобный Серафим был рукоположен в иеромонахи. Тот, кто благоговейно приобщается святых Христовых тайн (а приступать к причащению, по словам преподобного Серафима, чем чаще, тем лучше), тот «будет спасен, благополучен и на самой земле долговечен». Наставляя других, старец сам неизменно следовал этому правилу всю жизнь.
20 ноября 1794 года, в годовщину своего прибытия в Саровскую обитель, преподобный испрашивает благословения на новый подвиг — пустынножительство и поселяется в глухом лесу в нескольких километрах от монастыря. По благочестивому обычаю он дает разным местам вокруг своей деревянной избушки названия в память о событиях земной жизни Спасителя: Вифлеемская пещера, град Иерусалим, река Иордан, поток Кедрон, Голгофа…
В «дальней пустыньке», как любил называть свое уединенное жилище святой старец, он ежедневно совершал молитвенное правило по строгому уставу древних пустынножительных обителей, а также по чинопоследованию, им самим составленному и известному как «келейное правило отца Серафима», нередко полагая при этом до 1000 поклонов.
Кроме молитв нужно было заботиться о хлебе насущном. Старец рубил дрова в лесу, заготавливал на болоте мох, работал на пчельнике и возделывал огород, устроенный близ кельи, наизусть воспевая церковные песнопения.
Одеждой преподобному служил один и тот же белый полотняный балахон; носил он также старую камилавку и лапти, а в ненастную погоду — подрясник из черного толстого сукна да кожаные полумантию и чулки-бахилы. Образ жизни старца был до крайности суров, даже в сильные морозы его келья не отапливалась. Спал он на полу, прислонившись спиной к стене либо положив под голову камень или поленья, и делал это «ради умерщвления страстей».
Сам добывая себе пропитание, преподобный соблюдал очень строгий пост, питаясь один раз в сутки преимущественно овощами да черствым хлебом, небольшими запасами которого он делился с птицами и дикими животными. Не раз видели, как старец из рук кормил огромного медведя, служившего ему. Он не принимал пищу в среду и пятницу, часто во время поста голодал. Со временем Серафим отказался от помощи со стороны обители, усилил воздержание и пост, питаясь около трех лет лишь травой снытью, которую сам сушил, заготавливая на зиму.
Стремясь к безмолвию, старец оградил себя от посетителей, однако иноков, желавших уединения, принимал ласково, не отказывая в наставлениях, но благословение на такой подвиг старался не давать, зная, что такая аскетическая жизнь не под силу многим. Его же духовная сила прибывала благодаря строгости и молитвам.
Подвижник взял на себя особый подвиг — столпничество. Каждый вечер на закате преподобный поднимался на большой гранитный камень, лежавший в лесу на полпути от обители к его келье, и до рассвета с воздетыми к небу руками молился. С наступлением утра он возвращался в келью и в ней, чтобы уровнять ночные подвиги с дневными, вставал на другой, малый, камень, принесенный из леса, и оставлял молитву лишь для краткого отдыха и подкрепления тела скудной пищей.
Тысячу дней и ночей, несмотря на мороз, дождь, зной и стужу, продолжал он это молитвенное стояние. Однажды на его келью набрели разбойники, которые, угрожая расправой, стали требовать у него денег. По их разумению, к старцу ехали люди, часто богатые, и у него должны были быть деньги. Не встретив сопротивления, они жестоко избили подвижника, проломили ему голову и сломали несколько ребер, а затем, все сокрушив в келье и ничего не найдя, кроме иконы и нескольких картофелин, бежали, устыдившись своего злодеяния.
Утром преподобный с трудом добрел до обители. Восемь суток страдал он от нестерпимой боли, отказавшись от помощи врачей, вызванных настоятелем, предоставив свою жизнь воле Господа и Пречистой Его Матери. И когда надежда на выздоровление, казалось, исчезла, Пресвятая Богородица явилась старцу в тонком сне в сопровождении апостолов Петра и Иоанна Богослова и даровала ему исцеление. В тот же день преподобный встал с постели и еще пять месяцев пробыл в монастыре до полного выздоровления. Старец остался навсегда согбенным и ходил, опираясь на топорик или на посох, однако обидчиков простил и просил не наказывать.
Возвратившись в «дальнюю пустыньку», преподобный Серафим не изменил прежнего уклада жизни. По смерти настоятеля и своего духовного руководителя иеромонаха Исайи он принял обет молчания, сравнивая его с крестом, «на котором человек должен распять себя со всеми страстями и похотями». Жизнь его становится еще более сокрытой для окружающих: безмолвствует не только пустынь, но молчат и уста старца, отрешившегося от всех житейских помыслов.
«Паче всего должно украшать себя молчанием, — любил он впоследствии повторять наставления отцов Церкви, — ибо молчанием многих видел я спасающихся, многоглаголанием же ни единого… Молчание есть таинство будущего века… ибо приближает человека к Богу и делает его как бы земным ангелом… словеса же — орудия суть мира сего».
Преподобный Серафим не выходил более к посетителям и, если встречал кого в лесу, падал ниц и не вставал, пока прохожий не удалялся. По причине болезни ног он уже не мог посещать обитель, и пищу ему один раз в неделю приносил послушник, которого старец встречал со сложенными крестообразно на груди руками и отпускал, не взглянув на него и не произнеся ни слова. Только иногда клал на лоточек частицу хлеба или немного капусты, давая тем самым знать, что следует принести в следующее воскресенье. В безмолвии преподобный провел около трех лет.
Благодатным плодом его подвижнической жизни явился «мир души», который он считал драгоценным даром Божиим, самым важным делом в жизни христиан. «Пост, молитва, бдение и всякие другие дела христианские, — говорил преподобный обращавшимся к нему монахам, — сколь ни хороши сами по себе, однако не в делании лишь только их состоит цель нашей жизни христианской, хотя они и служат средством для достижения ее. Истинная цель жизни нашей христианской есть стяжание Духа Святого Божия».
Обеспокоенные долгим отсутствием старца, новый настоятель игумен Нифонт и старшие из братии пустыни предложили преподобному Серафиму или приходить в монастырь по воскресеньям для участия в богослужении и причащения, или совсем вернуться в обитель. Старец избрал последнее, будучи не в силах преодолевать большие расстояния. Но, поселившись спустя 15 лет в прежней келье, он продолжил подвиг молчания, никуда не выходя и никого не принимая, кроме больничного служки и священника, приносившего ему Святое Причастие.
Началась жизнь в затворе перед иконой Божией Матери «Умиление», которую преподобный с любовью называл «Всех Радостей Радость». Дубовый гроб, установленный по его просьбе в сенях, напоминал ему о часе смертном.
Святому старцу были показаны небесные миры. Он говорил о них так: «Если бы ты знал, какая сладость ожидает душу праведного на небесах, то ты решился бы во временной жизни переносить скорби, гонения и клевету с благодарением… Там нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания; там сладость и радость неизглаголанные; там праведники просветятся, как солнце. Но если той небесной славы и радости не мог изъяснить и сам святой апостол Павел, то какой же другой язык человеческий может изъяснить красоту Горнего селения, в котором водворятся души праведных?! О той радости и сладости небесной, которую там вкушал, сказать тебе невозможно».
После пяти лет затвора преподобный, по особому ему откровению, раскрыл двери своей кельи для всех ищущих духовного руководства, но еще не скоро снял обет молчания. Поучая приходящих лишь примером безмолвного жития, он стал готовить себя к служению людям.
25 ноября 1825 года Пресвятая Богородица в сопровождении святителей Римского Климента и Александрийского Петра явилась преподобному Серафиму в сонном видении и повелела выйти из затвора для врачевания немощных человеческих душ. Началось восхождение на высшую ступень монашеского подвига — старчество. Он видел прошедшее и будущее и давал советы, исполненные премудрости и добра.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
