и вели сейчас беседу Левс и его правая рука, тигр Ахас, сидя в ночи у костра на поляне перед домом царя и попивая отвар из алого дурман-цветка нибба. Такой отвар приятно кружил голову и помогал расслабиться, но при этом не спутывал ни ноги, ни мысли, как большинство похожих напитков, которые довелось попробовать Левсу в других землях Прави.
– Врата в мир людей теперь открыты, – не скрывая торжества в голосе, говорил Ахас, шумно прихлёбывая отвар из чаши, сделанной из черепа его давнего заклятого врага, бывшего когда-то предводителем клана Обезьян. Отблески костра плясали на его серебристом нагрудном доспехе, который Ахас не снимал ни днём, ни ночью. – И мы – единственные, у кого хватает духу этим воспользоваться. Ну, если, конечно, не считать наших недругов, шестёрку этих жалких магов, слуг побеждённого тобой Перуна…
– Пятёрку, – усмехнувшись, поправил Левс. – Ты не хуже меня знаешь, что один из них уже на нашей стороне. Но не стоит их недооценивать. Не такие они уж и жалкие. Увидишь, нам ещё придётся немало повозиться, прежде чем мы сумеем их одолеть.
– Иначе было бы просто скучно! – расхохотался Ахас, обнажая огромные, больше человеческого пальца, клыки. – Недаром предки завещали нам украшать свои жилища черепами только самых достойных противников.
– Погоди развешивать черепа, – нахмурился Левс. – Их головы ещё прочно сидят на плечах. Пусть пока у нас всё идёт по плану, но расслабляться нельзя. Битва только начинается, и не надо быть вещей старухой, чтобы предсказать, что она будет непростой. А возможно, и долгой.
– Ты, Левс… – начал было Ахас, но правитель Монстров прервал его властным движением, заставив замолчать, поднял увенчанную роскошной гривой голову и поглядел в ночное небо. Оттуда, стремительно увеличиваясь в размерах, быстро спускался летающий остров с несколькими отрядами воинов. Ловко, не задев ни один из освещающих поляну факелов, летающий остров приземлился на специально отведённую площадку, и прибывшие поспешили спрыгнуть на траву.
Медведи, Львы и Волки вернулись после битвы у дуба-портала далеко не полным составом, зато с добычей. Один из Шакалов, сильно выделявшийся из группы воинов ярко-красными бархатными, расшитыми золотом штанами, явно добытыми в каком-то из царств Прави за пределами Боудики, с торжеством бросил под ноги Левса частую сеть, в которой билась пойманная у древнего дуба горлица. Появившийся из-за его спины Ягуар, командир отряда, коротко отчитался о проделанной вылазке, сообщив, что на этот раз справиться с Соратниками не удалось. Те дали решительный отпор и к тому же использовали свою магию, так что много воинов из разных кланов полегли в том бою.
Левс выслушал это сообщение спокойно, даже безразлично, ни один мускул на его морде не дрогнул. Ахас же, не дожидаясь приказа, мигом поднялся на ноги.
– Заберу тела наших воинов, – проговорил он и добавил со своей вечной усмешкой:
– Верно говорят старики: всё, что ни делается, к лучшему. Наконец-то и для менгира работа нашлась. А то сколько он уже стоит без дела!
Легко запрыгнув на летающий остров, Ахас по очереди указал когтистым пальцем на нескольких воинов и прорычал:
– Ты, ты, ты и ты – со мной!
Те мгновенно повиновались, остров взмыл в ночное небо, перекрыв на миг сначала Вещую звезду, а потом полную луну, – и вскоре пропал из виду. На поляне у деревни всё стихло. Воины разошлись, оставив рядом со своим царём только нескольких самых верных стражей из охраны. Левс знаком приказал одному из державших сеть с горлицей передвинуть добычу поближе к свету от костра и факелов и обратился к пленнице, которая уже утихла, видимо, поняв безнадёжность своего положения, сидела почти неподвижно и только, нахохлившись, сердито глядела бусинками глаз.
– Полно уже, оборачивайся, – буркнул Левс.
Горлица склонила маленькую головку в одну сторону, потом в другую, покрутилась, поворочалась и оборотилась человеком – молодой женщиной. Взглянув на пленницу, Левс от удивления прорычал что-то невнятное – перед ним была совсем не та, кого он ожидал увидеть.
– Василиса? – произнёс Монстр, когда к нему вернулся дар речи. – Ты? Как ты тут оказалась?
– Не твоего ума дело, чудище, – звонко ответила та, что стояла перед ним. Даже несмотря на сковывающую её заговоренную сеть, держалась Василиса с достоинством, выглядела гордой, непокорной, величавой. И – что невозможно было не заметить даже в свете факелов – очень красивой. Высокая, статная, ясноглазая, румяная и белокожая, в ярком голубом шёлковом сарафане с переливающимися складками, она сразу приковывала к себе взгляды. Даже всегда сдержанный и суровый Левс – и тот невольно залюбовался ею. А уж его стражи, – те, что держали сеть, и остальные, что стояли поодаль, на почтительном расстоянии от царя, – и вовсе уставились на пленницу во все глаза, жадно и хищно оскалившись. Так уж вышло, что на Боудике женщин было гораздо меньше, чем мужчин, ценились они чуть ли не выше всех богатств, и во всех битвах кланов всегда становились главными трофеями Монстров. Пока ещё при нападениях на другие царства Прави Левс сдерживал сексуальные порывы своих воинов и запрещал брать в плен женщин из других миров, но обещал, что вскоре всё будет по-другому. Неудивительно, что все Монстры с нетерпением ждали этого часа и рвались в бой.
– Вот как ты теперь заговорила, – хохотнул Левс в ответ на слова Василисы. – А ведь, помнится, ещё не так давно была ко мне куда как благосклоннее.
Очень не понравилось пленнице подобное напоминание. Вспыхнула от злости Василиса как маков цвет, а отсветы пламени в её глазах, казалось, так и обожгли Левса. Но того уж чем-чем, а женским гневом точно было не испугать.
– Или ты забыла о том нашем уговоре? – с издёвкой продолжал он. – Ну, ничего, зато я помню. Всё помню. И как ты обхитрить меня пыталась, вокруг пальчика своего нежного обвести, и как быстро я тогда раскусил твой обман…
– Хватит! Прекрати! – не сдержавшись, выкрикнула Василиса и тут же добавила ехидно:
– Ты, помнится, тоже мне в своё время с три короба наврал, когда на свою сторону пытался сманить. Только не вышло у тебя ничего.
– Вышло, не вышло, это как посмотреть, – снова усмехнулся Левс. – Ты-то, может, и отказалась мне помогать, да другие охотники нашлись. И Перуна твоего, этого старикашку, что стоял на моём пути, я одолел без особого труда. А ты, я смотрю, не сильно-то убиваешься по нему. Знамо дело, волос у женщин долог, а память-то коротка.
Василиса поглядела на него исподлобья, с ненавистью и с подозрением. Помолчала немного, потом спросила сердито:
– Тебе-то, чудище, откуда знать, что у меня на душе?
– А
