всё стало как в тумане. Или как во сне. Алёна механически, как марионетка или робот, исполняла то, что шептала ей на ухо мама, толком даже не отдавая себе отчёта, что говорит и что делает. Всё, что она могла, – это думать о словах Яги. А та ведь права: став Повелительницей, Алёна действительно сможет с помощью медальона снова открыть портал, отправиться в Явь и встретиться там с Ваней… И раз так, ради этого стоит всё это потерпеть. Всё это торжество, старомодную пышность, чьи-то речи, её собственные клятвы, которые она повторяла, даже не вдумываясь в то, что говорит. Было такое чувство, что она держится из последних сил, но и те начали её покидать. Голова болела всё сильнее, все слова и звуки сливались в один сплошной монотонный шум, лица словно размылись цветными пятнами и перестали быть различимы. Лишь одно во всей толпе участников торжества и гостей сохранило ясные черты – это было лицо мудрого старца Бояна. Его добрые глаза будто глядели ей прямо в душу, словно он один знал, что происходит с Алёнушкой и по-настоящему сочувствовал ей.
Но вот наконец свершилось то, чего Алёна так ждала: Перун снял медальон Повелителя и повесил на шею дочери. В тот же миг Вещая звезда на небе в последний раз ярко вспыхнула и погасла. А вместо неё засветилась звезда на лбу у Алёнушки. Искусство делать её видимой молодая Повелительница уже освоила, что тут же продемонстрировала, как только получила на ухо тихую подсказку от мамы.
Если бы она так же легко могла управлять собственной жизнью…
– Вот и свершилось, – торжествующе произнёс Перун и затем возвестил громогласно:
– Повелительница коронована!
Все собравшиеся одновременно выдохнули с облегчением и потихоньку стали подниматься со своих мест. Мама повернулась к Алёнушке и, уже не понижая голоса, стала рассказывать дочке, что её ждёт дальше. Празднование коронации во всей Прави продлится целых шесть дней. Будут пиры, танцы, веселье… От Алёнушки это всё потребует очень и очень много сил, поэтому ей просто необходимо как следует отдохнуть. Ведь она столько пережила за последнее время… И самое лучшее, что она сейчас может сделать, это отправиться домой, лечь в постель и хорошенько выспаться. Разумеется, её проводят – и прислужницы, и стража.
– А вы? – удивилась Алёнушка. Она была только рада такому развитию событий, потому что действительно валилась с ног от усталости. Но всё же хотела и понимать, что происходит. – Ты и папа? Разве вы не поедете со мной?
– Мы приедем чуть позже, – заверила мама, погладив её по руке. – У нас ещё есть дела. Небольшие… Папе надо встретиться с Соратниками, кое-что обсудить…
– А как же я? – в другое время Алёнушка, возможно, даже возмутилась бы, но сейчас сил на бурные эмоции действительно не было. – Разве я не должна присутствовать на совете? Я ведь теперь Повелительница!
– И ты обязательно будешь присутствовать, – заверил, подходя к ним, отец. – В следующий раз. А сейчас тебе и впрямь нужно отдохнуть, это важнее всего. Так что поезжай к себе и выспись как следует.
Прислужницы помогли встать, но прежде чем Алёна покинула зал, Перун сделал ещё шаг к дочери.
– Да, и вот ещё что. Пусть это пока побудет у меня.
И с этими словами он снял с её шеи Медальон Повелителя.
Под утро, незадолго перед рассветом, тишину квартиры на двадцать первом этаже нарушил чей-то испуганный вскрик. Астроном, ведущий научный сотрудник на пенсии Евгений Михайлович Ворона дёрнулся во сне, а потом подскочил, точно его подбросили, и сел в постели. Схватив с прикроватного столика очки, торопливо водрузил их на нос и заозирался в предрассветном полумраке. Потом взглянул на небо, такое ясное в эту ночь, где немногочисленные московские звёзды заканчивали свою рабочую смену, прищурился и с облегчением вздохнул.
– Ф-фух! Приснилось…
После смерти обожаемой жены Наташи Евгений Михайлович, как многие одинокие люди, совсем не обязательно пожилые, часто разговаривал вслух в пустой квартире. Вот и сейчас он поделился неизвестно с кем, обращаясь в самый тёмный угол за приоткрытой дверью:
– Привидится же такое! Новая звезда, да такая яркая!.. А затем и того пуще: чудовища с человеческим телом и звериными головами, горы трупов, чуть ли не мировая война… Ох, Господи, свят-свят, не дай Бог!
И крупный учёный, с юных лет материалист и убеждённый сторонник атеистических идей, несколько раз торопливо и неумело перекрестился.
Зевнув, Евгений Михайлович снова опустил голову на подушку, немного поворочался, закутываясь в одеяло, смачно зевнул и через несколько минут уже снова спал крепким предутренним сном. А в том самом тёмном углу, к которому только что обращался профессор, послышалось шуршание, и из-за полуоткрытой двери показалось мохнатое существо величиной с кошку. Похожее на меховой шарик существо подкатилось к кровати, заботливо подоткнуло на хозяине одеяло и вздохнуло:
– Ох-хо-хонюшки…
Привычно оглядев комнату – всё ли в порядке, домовой двинулся в кухню, бормоча на ходу:
– Приснилось ему, как же! Ладно, в этот раз обошлось, а дальше-то может не обойтись… Эх, люди, люди!.. Ничего-то вы не понимаете! Считаете себя умными, всё знающими, в винирсетах учитесь, открытия всякие делаете… Ентот, как его, скуственный ителехт изобретаете, чтоб за вас думал… А всё одно вы – точно дети малые. Ни ума, ни разумения. Всё норовите своими же руками собственный мир загубить, не так, так эдак… Глаз да глаз за вами. Хорошо мы у вас есть – присматриваем. Ну, а как недоглядим или, неровён час, с нами что случится? Пропадёте ж без нас!..
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ ТРИЛОГИИ
