− Председатель всех семи округов. Мэр нашего гетто.
− Он? - удивляется Оливер. И я понимаю почему. Я тоже понимаю его удивление.
Ксандер молод и красив, сильный накаченный человек. Но он без души. Душу у него
забрали вместе с женой; я давно догадываюсь об этом.
− Да.
− По его приказу тебя здесь держали, так?
− Да.
− Я не дам им тебя увести! - рвется защитить меня Оливер.
Мне удается его удержать, пока он не натворил глупостей. Оливер с недоумением
смотрит на меня.
− Стой. Ты нужен маме и Несс. Нужен и мне. Но всем ты нужен живой. Мне они
ничего не сделают, я нужна мэру, а вот ты... Оливер, если что-то ты сделаешь сейчас по
своей необдуманности, то я не смогу защитить тебя. Оливер, одумайся!
Видно было, что внутри брата идет борьба. По его лицу ходят желваки. Жестокость в
его глазах по отношению ко всем, кто заставил пережить все это нашу семью.
− Я и так потерял отца, видел как страдает мать и как пытаешься держаться ты. Я не
могу потерять тебя! Виви!
− Олли, - кладу я руку на широкую ладонь Оливера, взяв ее в свою.
− Идем! - с силой вытягивают меня из круга любящих людей. Это Ксандер. Класп
молча следует за нами; не в его силах препятствовать своему начальнику. Никто не может
ему воспрепятствовать.
Мама кидается нам наперерез. Она расставляет руки в стороны, загораживая собой
нам проход. Я испуганно гляжу на Ксандера и Класпа, что держит оружие наготове.
Оливер реагирует мгновенно. Он встает перед матерью; Несс испуганно переводит свой
взгляд то на меня, то на маму с братом.
− Отойдите, если не хотите получить обвинение в попытке нападения на меня, -
серьезно чеканить каждое слово Ксандер.
− Нет! - единственное слово моей матери.
− Вы не можете делать, что вам хочется. Вивиан не хочет идти с вами. Отпустите ее! -
поддерживает ее Оливер.
− Не могу?! - усмехается Ксандер. Он не сдерживается и смеется во всю силу. Мне
становится страшно; он похож на безумца. - Могу, мальчик! Ты хоть понимаешь, что я
спас твою сестру от смерти?! Если все узнают, кого носит в своем животе твоя сестра, думаешь народ придет ее поздравить и принесет пироги? Нет! И ты это знаешь!
Оливер тушуется. Он знает отношение людей к хладным. Он и сам их не любит.
Особенно, их ненавидят в нашем районе, что так близок к Громаде, стене, что отделяет
нас от них. Ведь, чаще всего девушек забирают из наших семей. Их проще забрать.
Меньше препятствий.
− Правильно делаешь, что молчишь. Ты знаешь, что я говорю правду. И я должен был
так поступить. Она должна была быть уже мертва.
Я дергаю рукой, но Ксандер держит мою руку намертво.
− Но в чем ее вина? Она заключенная?
− Нет. Она под моей защитой. И если ее ребенок не будет вредить нашему обществу, то она вернется к тебе и твоей матери. А сейчас, успокойся и отойди! - прорычал мэр.
Оливеру хватает несколько секунд для принятия решения, чтобы отвести мать с
нашей дороги. Мне эти секунды кажутся часами. Долгими часами, за которые я успеваю
сильно понервничать.
− Я люблю вас! - успеваю я крикнуть, когда меня с силой усаживают в темную
машину с непроглядными окнами. Ксандер быстро садится рядом со мной и захлопывает
дверь. Класп садится на сидение рядом с водителем. Мне даже не дают шанса посмотреть
назад, чтобы взглядом попрощаться со своими близкими.
Глава 8
Мы подъезжаем к высокому зданию с несколькими десятками этажей. Он весь
«обернут» зеркалами, которые не дают увидит то, что творится внутри. Элита и ее место
прибывания. Место огорожено по периметру кованным забором.
Ксандер выходит из машины и идет вперед. Он не ждет меня; оставляет меня на
попечение Класпа. Тот ждет и ждет исправно. Я иду ко входу. Мой затылок чувствует
будто его тянут в сторону. Я оглядываюсь. Но нет никого. Кругом нет посторонних, лишь
охрана на входе и мы с Класпом. Ксандер уже ждет в холле.
− Что-то не так? - спрашивает у меня Класп.
− Нет. Все так. Идем, а то у твоего работодателя уже жила на лбу вздулась от
нетерпения.
− Не стоит говорить таких вещей здесь. Тут везде уши, - советует мне парень. Я
киваю, принимая его предостережение. Он удовлетворен и рукой просит следовать вперед.
Я еще раз кидаю взгляд в сторону. Возможно, это все из-за того, что я не могу забыть
встречу с семьей.
Мы проходим в холл, что размером в два раза больше, чем весь наш дом с небольшим
куском земли — участком за ним. Тут всюду камеры слежения. Мне не по себе. Как можно
жить в таком месте и не думать о всех этих предметах слежения? Я понимаю, что все это
для безопасности, но все же...
− Почему ты там задержалась? Мне нужно тебя тащить за собой как собачонку на
поводке, чтобы ты не глядела по сторонам?! - зло кидает мне Ксандер. Я морщусь от его
злобы.
− Знаешь, - тихо говорю я. Ксандер ждет. - ты похож на них больше, чем ты думаешь.
И не стоит их тебе так ненавидеть.
− О чем ты?
− О хладных и тебе. Они говорят наподобие и с таким же тоном.
− С каким же тоном?
− С превосходящим. Ты ведь думаешь, что все ниже тебя, так? Я права, - вижу я по
глазам Ксандера. Класп, что стоит чуть поодаль нас с ним, выпучивает глаза и
приоткрывает в изумлении рот. - ты очень похож на них.
Я не успеваю что-то добавить. Ксандер заставляет меня замолчать хлесткой
пощечиной. Моя голова дергается в сторону; щека страшно горит. Моя рука касается
покрасневшей кожи. Моя голова идет кругом.
− Не смей! Никогда! Слышишь?! Не смей сравнивать меня с этими ублюдками! Иначе, я убью тебя собственными руками!
Мои уши закладывает. Я уже практически ничего не слышу. Мой живот охватывают
дикие рези. Боль удушает. Я скручиваюсь на полу, падая на колени. Класп подбегает ко
мне, чтобы помочь, но Ксандер дает отбой.
Он медленно подходит ко мне и присаживается на корточки. Я кривлюсь от боли, не
имея возможности думать о чем-то еще.
Ксандер медленно накручивает мои волосы себе на руку, заставляя приблизиться к
нему:−Видишь как легко заставить тебя упасть на колени передо мной? Ты — никто. Та, кто лег под ублюдков. Толпа, узнай, кто ты, растерзала бы тебя, не задумываясь. Думаешь, я сильно отличаюсь от них? Не зли мне больше! - его голос полон яду. Я дышу через раз
короткими вздохами. Мне трудно.
Ксандер ждет ответа. Спазм скручивает с новой силой. Что-то тянущее ощущается
внутри.
− Скажи, если усвоила?
− Да.
− Отлично.
После этого, он берет меня на руки и направляется к лифтам. Их тут четыре и все они
широкие и светлые. Класп кивает и остается. Дальше ему, как и всем простым людям, ход
закрыт.
Квартира, больше похожая на огромный замок, где все его этажи растянулись в один.
Самое первое, что я вижу, это огромная барная стойка, что пересекает коридор и
закрывает обзор.
Ксандер обходит ее вместе со мной и опускает на низкий круглый диван из мягкого
материала. Цвет у него топленого молока.
Я откидываюсь на его спинку и закрываю глаза, стараясь успокоиться. Моя
температура... она должна снизиться или станет лишь хуже.
− Что тебе нужно? Врач?
− Нет. Дай жаропонижающее. И мне нужно успокоиться.
Ксандер не верит мне, но кивает и скрывается на кухне. Здесь соединены гостиная, столовая и кухня.
Через минуту он приносит мне стакан воды с нужной мне таблеткой.
− Ты уверена, что это тебе поможет?
Я не уверена лишь в том, что это не повредит моему ребенку. Но киваю я киваю в
ответ. Ксандер расстегивает манжеты и верхние пуговицы у шеи на своей рубашке. Я
внимательно наблюдая за ним.
− Что? - замечает он это.
− Что ты теперь планируешь делать со мной? Зачем я тебе?
Ксандер замирает. Он присаживается передо мной. Глоток воды застревает в моем
горле.
− Подумай.
− Не знаю.
− И чем ты привлекла их?
− Я не привлекала никого. Меня с сестрой похитили ночью, когда нам пришлось
выйти с ней в больницу.
− Да? - кажется, его это забавляет. - И что же дальше?
− Ничего. Я хотела умереть, но не могла из-за сестры. Я пообещала себе, что она
вернется к матери и брату.
− Какая благородная! - издевательским тоном говорит мне Ксандер. Я замолкаю и
смотрю в пол. - Смотри на меня! - требует он тут же. Мне приходится подчинится.
− Что?
− Что дальше?
− О чем ты?
− Что было с вами там?
Я не понимаю, зачем ему это. Он же их ненавидит. Его ненависть к ним переходит и
на меня с моим ребенком. Я для него не лучше любого хладного.
− Ну... они издевались над тобой? Как ты справилась?
− Папа! - слышим мы с Ксандером детский крик. В дверях слышен топот и через
секунду влетает мальчик. Он темноволосый карапуз, который рад видеть своего отца. Я
улыбаюсь, глядя на него.
Тут меня осеняет: сын и его жена... она... ее похитили хладные. Вот почему он
