спрашивал меня про условия и не издевались ли надо мной! Он хотел узнать о возможной
судьбе своей жены. Мне тоже становится интересно узнать о ней.
Тем временем, мальчик обрушивается к отцу в объятия. Тому ничего не остается как
обнять его и не дать упасть.
− Молодец! - тут же отстраняется от него Ксандер. - Пригляди за ним, -
поворачивается он ко мне. - можешь считать, что теперь ты его нянька, пока носишь
своего... его, вообщем. - Ксандер тыкает пальцем в воздухе мне в район живота, не зная
как назвать ребенка хладного.
− А ты? - задаю я ему вопрос. Он уже спешно старается уйти и даже не замечает, что у
мальчугана наворачиваются слезы на глаза. Но сын мэра сильный парень и не подает виду, а украдкой вытирает их своим чуть пухлым кулачком. Видимо, он уже привык.
− О чем ты?
− Не хочешь общаться с сыном?
Ксандер за секунду покрывается красными пятнами и его руки сжимаются в кулаки.
Но он сдерживается.
− Ты ничего не понимаешь! И не лезь туда, куда не просят. Твои обязанности — это
накормить, погулять, вымыть его и уложить спать. Все. Никаких сюсюканий. Услышь
меня.
Он успевает скрыться в одной из дверей, что есть в этом доме, прежде, чем я могу
ответить на его реплику. Сын Ксандера остается стоять передо мной, молча. Он заводит
руки назад и ковыряет носком своего маленького ботиночка пол. Мне жаль этого
мальчика. Я выпиваю таблетку и чувствую как боль отпускает, а температура приходит в
мою норму... тридцать семь и два, что теперь для меня и является нормой. Стараюсь
улыбнуться парню. Он отвечает мне такой же робкой улыбкой.
− Как тебя зовут?
− Робин.
− Вивиан. Будем дружить? - протягиваю я ему как взрослому руку. Он несмело, но
пожимает ее. Тепло детской руки, а может и отсутствие мэра, дает мне прилив энергии. Я
чувствую, что моему ребенку это тоже по нраву.
***
Робин проводит меня в свою комнату, не выпуская моей руки. Он все время что-то
говорит, боясь остановиться. Рассказывает и выжидательно смотрит мою реакцию. Я
лишь молча слушаю его и киваю головой.
− А ты теперь будешь со мной постоянно?
− Да. Постоянно. Ты ведь не против?
− Нет. Со мной, обычно, никого нет, кроме охраны.
− Как это? - теряюсь я. Такой маленький, потерял мать и еще и отец, который не
желает его видеть. Думаю, что я догадываюсь почему это...
Робин садится перед своими маленькими машинками и радиоуправляемыми
вертолетами. Он играет сосредоточено и, кажется, увлеченно.
− Не хочешь отвечать? - присаживаюсь я рядом с ним. Он дает мне одну серебристую
машинку.
− Давай играть!
− Давай, - соглашаюсь я с ним.
Мы играем с мальчиком, но мои мысли далеко отсюда. В моей голове крутится лишь
одно — Граф. Я не успела даже попрощаться с ним, сказать ему, что я думаю. Где он? Мне
с трудом верится, что такой как он мог легко отдать свою жизнь. Неужели, так легко? Зная, что его ждем мы с ребенком?
− Ты плачешь! - слышу я голос Робина. Он смотрит на меня и тычет пальчиком в мою
щеку. Он прав. Я плачу, даже не замечая этого.
− Ты ошибся, милый, я не плачу. Просто, глаза щипет.
− Ты болеешь? - задает вопрос ребенок.
− Нет. Не болею, не беспокойся.
Он кивает.
Так проходит час, а затем и второй.
Я начинаю замечать, что Робин начинает поглядывать на дверь комнаты.
− Что такое?
− Я хочу есть.
− Тогда, вперед. Пойдем. Я могу что-нибудь приготовить.
− Папа... - запинается он и теряется в своих словах.
− Что? - теперь и я уже смотрю на дверь.
− Он работает и нельзя ему мешать.
− А мы и не станем. Идем, - поднимаюсь я с пола.
− Нет. Ты будешь греметь посудой! - останавливает меня Робин, рассуждая как
взрослый человек. Что же с ним сделал Ксандер? В кого он превратил своего сына, закрывшись от него и спрятав свою любовь к нему?
− Не бойся. Пойдем. Обещаю, что папа не станет тебя ругать.
Робин несмело выходит за мной в большой зал. Там тихо и никого. В
противоположном конце есть дверь, которая плотно закрыта, но из-под нее прорывается
полоска света.
− Папа много работает? - отвлекаю я Робина от двери. Он неустанно смотрит на нее.
− Он всегда работает.
− Серьезно?
− Ага! - усаживается с моей помощью на стул сын Ксандера. В ожидании еды он
кладет локти на стол и смотрит на меня. - После того, как мама уехала в далекое
путешествие, то папа работает. Он говорит, что у него много дел и его ждут люди, а я
должен понимать это.
Он повторяет это, словно пластинка, на которую записали определенную нужную
запись.
− Ясно. - моя рука проводит по темным волосам Робина. Он смотрит с осторожностью
и опасением. - Что ты будешь?
− Мне выбирать?
− Конечно!
Робин растерян. Но быстро собирается. Видимо, жизнь с таким отцом как Ксандер
дает о себе знать.
− Тогда... омлет с ветчиной... можно?
− Можно. Все можно! - улыбаюсь я ему. Он уже не так затравленно смотрит на меня и
это радует. Я направляюсь к огромному белому холодильнику, что имеет две створки, раскрывающиеся в разные стороны.
Внутри рефрижератора находятся яйца и ветчина. Там еще очень много зелени,
фруктов. Соки, молоко — все это тоже имеется в огромном наличии.
− Что вы делаете? - слышу я сквозь шипящие звуки жарящегося омлета.
Робин дергается на стуле и поворачивает голову. Я медленно кладу лопатку рядом с
плитой.
Ксандер стоит посреди комнаты и не спешит подходить к нам.
− Я задал вам вопрос. Что вы делаете?!
Либо я поддамся, либо нет. Выбор сейчас за мной.
− Будешь омлет?
− Что? - мой вопрос ошарашивает его. Он на секунду теряется. - Омлет?
− Или ты хочешь что-то другое? Роб попросил омлет и я его готовлю, но тебе могу
сделать... например, салат. Твой выбор? - выжидательно смотрю я на Ксандера.
Он открывает рот и беззвучно закрывает его. Я внутренне ликую. Он молча садится
рядом с сыном. Видимо, и для Робина это новость. Он смотрит на отца, а в его глазах
читается удивление. Ксандер старается не глядеть на сына. Мне это не нравится.
− Омлет, - тихо произносит Ксандер, что я едва слышу его ответ.
− Хорошо. Я поняла.
Дальше все проходит молча, пока я готовлю, а они ждут.
Ксандер не сразу прикасается к моей еде, что я поставила перед ним. Робин
накидывается сразу.
− Не бойся, я не отравила ее.
Робин останавливается и поднимает голову от тарелке, глядя на меня. Я подмигиваю
ему. Он улыбается и молча продолжает свою трапезу. А вот Ксандер злится.
− Ты бы и не смогла отравить, даже если бы того захотела.
− С чего такая уверенность? - сажусь я напротив сына и отца.
− Ты не подвергнешь опасности то, что внутри тебя, - тыкает он вилкой в сторону
моего живота.
− Ребенок, а не «ТО»! - поправляю я его.
− Именно то, о чем я и говорю. Ты хочешь увидеть как оно родится.
Он прав. Я хочу увидеть это, но знаю, что не смогу. Если верить Доку, а ему я верю
больше, чем всем тем, кто окружает меня сейчас, то я не смогу сделать этого. И меня это
убивает.
− Хочу, но не смогу.
− Почему?
− Температура, что нужна для него... она убьет меня.
Ксандер не понимает меня: шучу я или нет. Но я говорю серьезно.
− И давно ты это знаешь?
− Знаю. И давно.
− И как тебе с этим жить? Почему не убрать это?
− Не «ЭТО», а...
− Ребенок, помню. Ты считаешь его таковым, но не я. Так почему не избавилась от
него?
Мне нечего ему ответить. Когда я принимала решение, то толком не понимала почему.
Но сейчас я знаю ответ: ребенок Графа и мой и он будет жить, ради нас с ним. Мысли
вновь возвращаются к моему хмурому мужчине, окутанный тайной и холодной стеной.
− Не будем об этом.
Я доедаю последний кусочек омлета и протираю губы салфеткой. Робин уже давно
закончил и унесся в свою комнату. Ксандер не съел и половины.
− Не нравится? Я могу убрать, - тянусь я рукой к его тарелке.
− Оставь!
− Ничего, я уберу.
− Оставь, я сказал! - накрывает мою руку Ксандер.
Я лишь пожимаю плечами и включаю кран с водой.
− Там есть посудомоечная машина, - слышу я Ксандера.
− Я не знаю как ею пользоваться. Легче вымыть две тарелки под краном. Показать? -
не сдерживаю я улыбку.
− Покажи, - внезапно соглашается со мной Ксандер. Он подходит ко мне со спины. -
Как?−Не смешно. Ты взрослый человек, а не знаешь как мыть посуду? - поворачиваюсь я
к нему, держа на весу руки, что все в мыльном растворе.
− Думаешь? - наклоняется он ко мне. Я отстраняюсь от него. - Боишься меня?
Правильно, что боишься.
− Не боюсь.
− Боишься, - кивает уверенно Ксандер. - Представь, что я могу сделать, пока ты здесь
и никто нас не видит?!
Мне ничего не остается... Я отталкиваю его от себя, упираясь ладонями в его грудь.
На рубашке тут же проступают мокрые пятна, а остатки мыльной пены создают им
