Истошный крик, одновременно вырвавшийся из сотен глоток, пронесся по поляне. Трикстеры привстали, подаваясь всем телом в сторону места битвы, и в этот миг Каэ закашлялась. Более нелепого знака она не могла себе представить, — единственное благо, что на ее кашель ошалевшие от ужаса лесные люди не обратили внимания.
Правда, Джангарай и альв, зачарованные зрелищем поединка, тоже не отреагировали, — Ловалонге пришлось дернуть ингевона за руку. Тот моментально опомнился, схватил свои мечи, потянул за собой альва, и они бросились к Бордонкаю.
Все происходило в считанные доли секунды. Как рассудили в самом начале Каэ и талисенна, самыми опасными для друзей были лучники, с двух сторон оцепившие прогалину. Правда, сейчас, опешившие от неожиданности, они опустили луки, но времени у пленников все равно было слишком мало. Поэтому, когда, добежав до Бордонкая, Каэтана дернула его за руку и прохрипела:
«Падайте!» — Джангарай, альв и исполин не раздумывая послушались ее. Каэ тоже ничком рухнула на землю в тот миг, когда Ловалонга во всю мощь своих легких рявкнул:
— Стреляй!
Страшное напряжение последних минут, охватившее трикстеров, разрядилось в одну секунду благодаря этому повелительному окрику. Прежде чем кто‑либо успел что‑нибудь сообразить, лучники вскинули луки и выпустили стрелы, не среагировав на то, что их жертвы стали падать до залпа. Теперь у друзей было несколько секунд, пока варвары наложат на тетиву новые стрелы, прицелятся… Этого времени было невероятно мало, но все же лучше, чем вообще ничего.
— Бежим!!! — Ловалонга потянул Каэтану за руку.
Она, еще не успев надеть перевязь с мечами, неловко поднялась, подвернув ногу, и, хромая, побежала за талисенной. Остальные кинулись следом.
Благо они находились у самого края прогалины, поэтому первые стрелы, взвизгнувшие в воздухе, уже не могли их достать, — беглецы оказались в гуще деревьев. Стрелы свистели над их головами, впиваясь в стволы, срезали ветки и осыпали друзей листьями.
Судя по раздавшимся сзади крикам, трикстеры опомнились и бросились в погоню.
— Дрянь дело, — сообщил запыхавшийся Джангарай, петляя между деревьями. — Они в этом лесу каждый кустик знают.
— Будем уходить врассыпную? — предложила Каэ.
— Нет! — воспротивились хором Ловалонга и Бордонкай. — Только вместе.
— Но вместе нас перебить легче…
Громкий рев разъяренного Маннагарта перекрыл в эту минуту все остальные звуки:
— Брать только живыми!
— Ну, во второй раз это будет сложнее. — Каэ остановилась и прижалась спиной к стволу гигантского хвойного дерева.
Друзья последовали ее примеру, и каждый выбрал себе более или менее удобную позицию.
— Мы дорого продадим свои жизни, — пообещал госпоже Ловалонга.
— Еще чего! Наши жизни не продаются, — хищно улыбнулась она. — Мы обязаны выжить. Только я не представляю, как это сделать.
Шумная ватага трикстеров высыпала из зарослей и растерянно остановилась. Сражаться в лесу варварам было не очень‑то привычно, когда речь шла о таких искусных воинах, как их теперешние противники. Над Бордонкаем незримо сиял ореол победителя Муругана, и к нему относились больше чем просто с почтением, — человек, уничтоживший божество, вызывает суеверный Ужас. Трикстеры с радостью бросили бы преследование, но потеря новой жены довела вождя до исступления. Багровый от ярости, растрепанный, исцарапанный колючими ветками, Маннагарт рвался захватить пленников.
— Ты от меня не уйдешь! — завопил он, едва заметив Каэ, стоявшую спиной к дереву с двумя обнаженными клинками в руках.
— Я с тобой развожусь! — крикнула она в ответ. Несмотря на трагичность ситуации, альв захихикал.
— Вперед! — скомандовал вождь, указывая огромным мечом на беглецов.
Его воины, однако, топтались в нерешительности. Умирать не хотелось никому. Рассказы о том, скольких людей захваченные накануне пленники зарубили насмерть или изувечили, еще не выветрились из тупых голов трикстеров.
— Сам лови свою жену, — наконец буркнул самый храбрый воин. — Нам такая ведьма ни к чему.
Маннагарт зарычал, брызгая слюной. Жену он терять не хотел, но собственная голова тоже представляла для него значительную ценность. Он видел, как сражается Бордонкай, помнил, как дерется Каэтана, и боялся рисковать. Отступить же ему мешала гордость. Да и недолго он оставался бы вождем после того, как варвары увидели, что их предводитель спасовал. Битва была неизбежна.
Когда Маннагарт осторожно двинулся вперед, прикидывая, кто из спутников его жены первым встанет на ее защиту и нападет на него, трикстеры оживились. Если только беглецы откроют тыл, увесистые дубины снова сослужат верную службу. Однако друзья понимали это не хуже варваров.
— Не отходите от деревьев! — скомандовала Каэ. — А с ним я разберусь сама.
Вождь с его неловкими движениями и замедленной реакцией не вызывал ни малейших опасений. Вот только ей очень не хотелось его убивать.
— Пойдем домой, — неожиданно произнес вождь. — Я всех прощу и тебя колотить не буду. Пойдем, а?
Каэтана замерла. Если бы он угрожал ей мечом, она, ни секунды не сомневаясь, убила его, как чудовище, бездушное и жестокое, стоящее между ней и свободой. А так — на смешного, нелепого, глупого — ей не хотелось поднимать руку.
— Я не могу, — попыталась она объясниться, понимая всю бесполезность разговора.
— Ты же обещала, что я буду управлять половиной Варда, — жалобно, как ребенок, сказал рыжий. — Пойдем.
— С половиной Варда придется повременить, ‑одернул его Джангарай.
— Почему? — растерялся вождь.
Каэтана опустила руки: только этого и не хватало — семейный скандал по‑трикстерски с участием родственников и знакомых с обеих сторон… Неизвестно, чем бы закончилось это нелепое положение. Вероятно, кровопролитной схваткой, когда рассвирепевший вождь забыл бы обо всем, исполненный желания отомстить за собственный позор и гибель Муругана, но все изменилось в считанные доли секунды.
Из чащи леса вышел человек, прихрамывающий на правую ногу и закутанный в длинный плащ грязно‑бурого цвета. Он не был ничем примечателен — обычный человек, каких тринадцать на дюжину.
— Брось меч, — негромко сказал он Маннагарту, и тот, к удивлению беглецов, повиновался, затем склонил голову и отошел в сторону.
— Они убили Отца Муругана, — подал голос кто‑то из трикстеров, но хромой ответил ровным бесцветным тоном:
— Я присутствовал при его смерти.
— Вон тот исполин, — не унимался трикстер, указывая рукой на Бордонкая. — Накажи его, если ты наш покровитель. Накажи на наших глазах!
— Ты слишком много говоришь, — так же ровно и бесстрастно молвил человек, махнув рукой в сторону варвара.
На лице последнего отразилось удивление, а спустя миг он уже рухнул на землю.
— Пусть идут, — сказал человек, поворачиваясь к трикстерам, — я даю им час жизни. Через час вы можете Делать что хотите. Даже преследовать их, хотя я бы не советовал.
— Она моя жена, — сказал Маннагарт, показывая на Каэтану.
— Она не может быть твоей женой, — спокойно ответил человек.
— Почему?
— Она не хочет. Все бывает только по доброй воле. Пусть идут, — терпеливо повторил хромой. — А вы останетесь здесь.
Повинуясь его голосу, варвары не тронулись с места даже тогда, когда беглецы стали пятиться и наконец исчезли в чаще леса.
— Как ты думаешь, кто это был? — спросил Джангарай у Бордонкая.
— Какая разница, если он нам помог, — прогудел тот, широко шагая по плотному ковру из опавшей хвои и листьев. — Главное, чтобы они потом не стали нас преследовать.
— Трикстеры упрямы, глупы и мстительны, — негромко сказал Ловалонга. — Они обязательно пойдут по нашему следу.
— Так кто же ты? — недоверчиво спросил Джангарай, разглядывая талисенну с ног до головы.
— Я один из военачальников эламского герцога и верный слуга госпожи.
— Неплохо сказано, и хорошо, если бы это было правдой.
— Жаль, что нам надо спешить, а то я бы вызвал тебя на поединок, — вспыхнул аллоброг.
— Тише, тише, пожалуйста, — вмешалась Каэтана. — Джангарай, тебе следовало бы поблагодарить Ловалонгу за помощь, а не набрасываться на него. Без его помощи мы так и остались бы в плену у трикстеров.
— Лично я вам глубоко признателен. — Альв поклонился в сторону талисенны, прижав пухлую лапку к сердцу. — Я, знаете ли, не выношу, когда меня предназначают кому‑нибудь на ужин.
Ловалонга улыбнулся ему:
— Я рад быть вам полезным. Надеюсь, что заслужу доверие всех друзей госпожи Каэтаны. Я не обижаюсь ни на кого, потому что меня пережитые неприятности тоже заставили с большей осторожностью относиться к незнакомым людям.
— Не доверяйте ему, госпожа, — прошептал ингевон на ухо Каэтане. — Не хотелось бы попасть из огня да в полымя.
— Я ему верю, — просто сказала она. — Но не беспокойся. Я буду осторожна.
