что мое влияние на эмоции других проявлялось через сильное желание помочь. Не знаю, как Эдмону помогут мысли обо мне, но нужно попробовать.
Я взяла мужчину за руку, посмотрела на его лицо, залюбовалась, бесподобно красивый человек: синие внимательные глаза, хмурые темные брови, крупный нос, квадратная мощная челюсть, плотно сомкнутые губы и ямочка не только на выпирающем вперед мужественном подбородке, но и над верхней губой. Как будто лепил смелый скульптор, совмещая все достоинства на одном лице, не боясь противоречий. Их и не было, лицо было удивительно гармоничным.
Мой взгляд скользнул ниже, на мощную шею, у основания которой торчали жесткие черные волоски. Эдмон сглотнул: дернулся массивный кадык, я с трудом вздохнула, свободно дышать не давало охватившее меня напряжение. Посмотрела на широкую грудь, плечи, которые при желании не смогу даже обхватить, рук не хватит. Ниже, на плоский живот, который сейчас часто вздымался.
Я хотела посмотреть ниже, но услышала:
– Хватит! – и Эдмон резко поднялся, а мне пришлось потрясти головой, чтобы скинуть наваждение. – У тебя получилось, хоть ты и недоучка, но сила твоя бесспорна.
– Получилось?
– Да, и тебе сейчас лучше уйти, чтобы я мог прийти в себя! Завтра утром жду тебя на тренировку, – голос генерала стал хриплым, говорил он сквозь зубы, похоже, ему не понравилось мое воздействие.
Я выскочила из шатра со скоростью боевого луча.
Утром состоялся очередной разговор с Руфиной: передала новости от Паоло, тот сообщал о Весте, у которой все хорошо. Я вздохнула, мне было жаль, что не получилось сходить в деревню и увидеть друга и малышку с бабулей. Очередной раз настроение упало на самое донышко.
Руфина еще сказала: «И да, я понимаю, каждый выживает, как умеет».
Не поняла, это были ее слова или Паоло? Но в любом случае обидно слышать, ведь она намекала, что я любовница генерала. Честно говоря, она имела все основания подозревать меня в подобном. Мне всю ночь снился Эдмон, но сон отнюдь нельзя было назвать кошмарным. Кажется, я потеряла где-то свою голову.
На утренней тренировке мне было боязно смотреть Эдмону в глаза, я вдруг стала не бояться его, а стесняться. Он ругался, что я сегодня бегаю еще хуже, чем вчера, попытался снова повесить на турник, но стоило мне почувствовать его крепкие горячие ладони на своей талии, руки в миг ослабели, и я не удержалась.
Он успел меня подхватить, но не оттолкнул сразу же, прижал к себе и уткнулся носом в мои волосы. Почувствовала себя пойманной птичкой.
– Ты очень сильная заклинательница, Тея, я не могу перестать думать о тебе, – проговорил он, все еще уткнувшись в мою макушку, горячее дыхание обожгло, тело непроизвольно вздрогнуло.
Я подняла голову и наткнулась на серьезный изучающий взгляд глубоких синих глаз, кажется, что он и сам не верит в то, что произнес, и пытается найти ответы. Он смотрел и смотрел, а я боялась шелохнуться. Не его боялась, а потерять это ощущение тепла и покоя, которого я так давно не чувствовала. Он будто плащ укрыл меня всю, даря чувство защищенности.
Эдмон наклонялся с явным намерением меня поцеловать, мне же не хотелось отворачиваться, голова была пуста, а душа наполнилась предвкушением чуда. Сейчас вокруг не было никого и ничего, остались только его нежные губы, которые пробовали на вкус мои.
Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, то заметно было, что в шоке оба. Я от того, что так легко поддалась ему, но это можно оправдать тем, что разум мой даже после поцелуя был, как в тумане. Что же чувствовал он было непонятно: смотрел настороженно, будто не понимая, как относится к происходящему.
– Я пойду? – спросила осипшим голосом.
– Да, и вечером лучше не приходи, сделаем перерыв, – скорее для себя проговорил мужчина. Я обрадовалась, наконец, смогу сбегать в деревню!
В деревеньку почти летела, так соскучилась по теплу домика Весты и бабы Раи, а еще очень надеялась поговорить с Паоло. Мне не давала покоя мысль, что он будет думать обо мне плохо, не хотела терять единственного человека, которому могу доверять в этом аду.
Дождавшись, когда все в палатке заснут, хотя и сама устала после очередного дежурства, встала и потихоньку выбралась наружу.
Паоло решила не дожидаться, ведь мы с ним никак не договаривались. Просто пошла в нужном направлении.
Достаточно быстро добравшись до приветливого старого домика, тихо постучала, надеясь не напугать. Дверь открыла девочка, мы кинулись в объятия друг к другу, как родные.
– Ты пришла! Я так ждала тебя, Тея! – маленькое личико сияло улыбкой, мне стало так тепло от этого света.
– Заходи, Теюшка, не стой на пороге, – тоже улыбаясь проговорила баба Рая. – Рада, что с тобой все хорошо, Павлуша хоть и говорил, но мы за тебя беспокоились.
– Он уже был здесь? – расстроено спросила я.
– Да, но ушел.
– Как жаль, – не смогла сдержать грустного вздоха.
– Не переживай, свидитесь еще.
– Как ты себя чувствуешь? – я посмотрела на Весточку, села рядом с крошкой и погладила по голове.
– Все хорошо, я уже совсем здоровая. Посмотри какую куклу мне подарил дядя Паоло, – Веста показала мне тряпичную маленькую куколку, явно сделанную руками и с капелькой магии, красивая и странно похожая на меня.
– Замечательная у тебя куколка!
Мы сели пить чай с пирожками, вкуснее которых никогда не ела. Я обнимала девочку, согревая душу ее теплом, слушала тихий рассказ бабы Раи и никуда не хотела идти.
– Да, многое было в моей жизни, а тебе еще все предстоит, – подытожила женщина свой рассказ.
– А может и нет, сколько еще той жизни у меня осталось, может быть, только этот вечер? – отозвалась я, сама испугавшись своих горьких слов. Покосилась на Весту, которая до этого внимательно слушала наши разговоры, а девочка подняла на меня свои ясные глазки, погладила меня по щеке и сказала:
– У тебя все будет хорошо! Я верю в это!
– И я… верю, – слова дались с трудом, ведь на самом деле это была ложь, не верилось мне, что смогу теперь остаться цела, столько еще боев впереди, не видно им конца.
– Как долго тянутся минуты, как быстро пролетает жизнь! Цени каждую минутку, девочка, – ласково проговорила бабуля, потрепав меня по руке.
– Да, жизнь быстротечна и на исправление ошибок ее часто не
