Магия любви би
Способность рефлексии к дублированию самой себя и созданию самостоятельного аналога, независимого от плоскости эмоциональной составляющей есть высшая степень как интеллектуального, так и духовного существования, поскольку единоначалие стандартного самовосприятия в той или иной степени граничит(или полностью соответствует)с классическим закрытым эгоцентризмом психической доминанты, где эго позиционируется с окончательным безусловным показанием реальности – установкой единой истины – и фиксируется на самом себе, вне экстравертного расширения, что всегда приводит к резко отрицательному балансу интро и экстра факторов психофизического перцепционного ряда, другими словами любовь к жизни подменяется любовью к эго(закрытая любовь к себе, вне восприятия всего мира своим элементом), что нефункционально, ведёт к деградации и достаточно часто суицидальному исходу подобного мастер-класса самолюбования, потому что природная генетическая социальность не позволяет подменить себя абсолютным верховенством моно рефлексии, как можно обозначить подобную психическую схему и в случае форс-мажорного фактора инициирует самоликвидацию.
Реактивность бинарной рефлексивной системы, взаимно транспарентной и ориентированной на неделимую себя, но при безусловном верховенстве внеэмоциональной её составляющей абсолютно самодостаточна и не подвержена никакой инициации из глубины генетического кода, поскольку имеет свойство устойчивой множественности, расширяющей адаптивные возможности до максимума, при которых самоликвидация возможна лишь по взаимной договорённости бинарной пары, утверждённой второй сигнальной системой как высшей арбитражной инстанцией, поскольку все без исключения и когнитивные и эмоциональные решения основаны именно на способности воображения адекватно реагировать на предложенные условия воспринимаемого текущего и перспективного момента.
Любовь как чистое истечение истины возможна исключительно в случае направления её эманированного рефлексией луча на себя и более никуда, так как в противном случае это уже не любовь, а раболепие и его синонимы, потому что лишь любя себя можно любить всё остальное, принимая его или не принимая в сферу индивидуальной реальности, но в любом случае позиционируя его как продолжение рефлексивных коллизий, чем оно и является в действительности.
Истина как чистое истечение любви всегда есть, нюанс лишь в адаптивном моменте, в драйвере единения и осознания этого нюанса, которое всегда даёт один единственный вариант понимания – истина есть любовь к себе посредством самодостаточной любви бинарной пары друг к другу и расширении экспрессивного поля этой математической эмоции духа до последнего возможного горизонта восприятия, где магия бинарной любви переходит в новое качественное состояние, совершенно неокончательное, поскольку не имеющее начала никогда не будет иметь конца.
Магия бессмертия
После некоторого возрастного момента многим разумным людям становится ясна одна действительная и безусловная истина, – никогда и ни при каких обстоятельствах в достаточно серьёзных вопросах никому – без всякого исключения – нельзя верить на слово, то есть верить просто так, подразумевая видимую естественность предмета веры основанием для самой веры.
Это как понятие давно освоено в мире политики, коммерции, прикладной физики, в мире конкретных дел, короче, включая мир терроризма и бандитизма, где ясна достаточно чётко цена самого слова, без его обеспечения материальным наполнением, в качестве которого в некоторых случаях выступает некий авторитет или авторитеты, но от этого и существует перманентная проблематика глобальной социальности, основанная, конечно же, на неспособности ясно мыслить той физиологической сути, которая как генетический материал внешне – в основном вербальными способностями – соответствует клишированному образу ведущего у многочисленных ведомых, это касается не только политики и бандитизма, но и научного мышления в целом, что не есть некая психоаналитическая новость.
Сложно воспринимать мир сущего, как то, что он есть такое в действительности, находясь в плотной ауре необеспеченных реальным наполнением слов, в ауре, которая, собственно говоря, и есть духовный мир человечности и никаким образом эту ауру нельзя рассматривать в некоем ключе негатива, поскольку практически все духовные интеллектуальные ценности развитый человек современности получает из книг, из необеспеченных слов, говоря прямо, но необязательно бросаться под поезд как Каренина, чтобы ощутить трагизм некоторых нюансов человеческого бытия, хотя, конечно же, здесь есть много места для суггестивного воздействия, которое и происходит во все времена, начина с Гомера и ранее.
Само вялотекущее счастье интеллектуального бытия – используя это словосочетание – строится исключительно на необеспеченном материале семантического ряда, и к этому нет никаких претензий, это даже не обсуждается, поскольку материал всегда принимается на веру, подобно сводкам с передовых военных действий или данным списка Форбс.
Однако некоторые базовые – говоря несколько эвфемически – вещи личностного бытия(хотя неличностного быть не может, однако это вопрос понимания сути и смысла феномена самой жизни как она есть)по ценности их соответствия декларации наполнению несопоставимы со всеми остальными нюансами, лежащими у подножия этой базовой сути бессмысленной кучной ненужностью.
Речь идёт о жизни и смерти.
Эти две границы условного поля длительности составляют абсолют человеческого существования и в свете конкретного их рассмотрения, всё остальное меркнет и падает в пустоту бессмысленности.
Что вряд ли кто будет оспаривать и по этой же причине демонической неизбежности подобная тематика практически не рассматривается рефлексией и одновременно служит полем для глобальной мистификации, которой пользуется и религия и мистика и оккультизм и даже философия, поскольку краткое определение философии как познания можно вывести просто – размышления о смерти.
Принимая на веру своё собственное рождение – а это, безусловно, чистейшая вера – личность автоматически попадает в ловушку суггестивности так называемого реального мира, что, конечно же, естественно, так как существующий в сознании личности мир на этом и построен и в философии даже выведено понятие трансцентденции, в мистической религии понятие нирваны и пр., то есть предположения о некой действительной картине бытия, а не внушаемой гипнотической социальностью и генерированными воспитанием образованием мыслеформами, что, как предположение, выводится из интуитивного ощущения тотального различия животной сути человека и его мыслительного рефлексивного наполнения, никому неведомо, каким образом сгенерированного, так как в пояснения опять же приходиться просто верить, принимая на веру и факт генерации, то есть личного явления, инкарнации или метемпсихоза, что можно просто отбросить как обыкновенную идею, каковой она и является с личностной позиции(можно напомнить, иной быть не может)и принять идею безначальности и, естественно, бесконечности, так как в личную смерть также приходится просто верить, а вера – как уточнено выше – никогда не рассматривается в мире действительности как нечто серьёзное, а точнее говоря, рассматривается как механизм мошенничества, не более.
В контексте понимания эфемерности всего спектра сигналов, транслируемых органами чувств – в которые тоже нужно просто верить – можно понять, что единое неделимое и не косвенно существующее вне всякой веры это рефлексивное самосознание, пользующееся, конечно же, системой сенсоров тела для вывода самой рефлексии в комфортную точку существования, где сама комфортность является истинным истоком человечности, так как вне комфортного существования ничего кроме животного взаимодействия тел произведено быть не может и все без исключения истоки действующих идей находятся в поле комфорта и благосостояния, когда реализация этих идей, конечно же, требует жёсткой животной функциональности, реализующей посыл из безначально бесконечного рефлексивного созидательного момента, находящегося вне длительности как понятия, то есть вне временной условности математичности и её системы описания атрибутики вероисповедания сенсорной картины якобы действительного, подразумевая под этим моментом творящую фиксацию рефлексии на самой себе, которая никогда не может быть материально отнесена к генерируемому миру, так как генератор это и есть она сама, вне какого либо условного понятия длительности, то есть вечно юная, подобно утренней хризантеме, меняющей на некоторое условное время поток генерирования и его восприятия в различном концептуальном смысле, чтобы ощущать разницу, потому что это ощущение и есть истинная и неугасаемая молодость вечности.
