возможность — Он развернулся бы и ушел.
Но Он не мог этого сделать.
Не мог, потому что перед Собой он видел вас. В центре этого несправедливого греховного мира Он видел вас. Он
видел вас, брошенного в реку жизни, о которой вы не просили. Он видел вас, преданного близкими и любимыми людьми.
Он видел ваше страдающее тело и слабеющее сердце.
Он видел вас в вашем саду с искривленными деревьями и спящими друзьями. Он видел вас, глядящего в бездну ваших
собственных неудач, в разверстую пасть вашей собственной могилы.
Он видел вас в вашем Гефсиманском саду — и Он не хотел, чтобы вы оставались там одни.
Он хотел, чтобы вы знали: Он тоже был там. Он знает, каково это — когда все обращено против тебя. Он знает, каково
это — быть в смятении. Он знает, каково это — быть раздираемым противоречивыми желаниями. Он знает, каково это —
чувствовать смрадное дыхание сатаны. И, возможно, лучше всего остального Он знает, каково это — просить Бога
передумать и услышать в ответ очень нежное, но твердое «нет».
Потому что именно это Бог ответил Иисусу. И Христос принял этот ответ. В полуночный час ангел милосердия явился и
встал над изможденным телом Человека в саду. Когда Человек поднялся, в глазах Его уже не было страдания. Пальцы Его
уже не были сжаты в кулак. Сердце Его уже не боролось.
Битва была выиграна. Возможно, вы думали, что победа была одержана на Голгофе, но это произошло не тогда.
Возможно, вы считали, что знаком победы служила пустая гробница, но и это не так. Победа в последней битве была
одержана в Гефсимании, когда Христос, спокойный и уверенный, встал под сенью оливковых деревьев.
Именно в саду Он принял решение. Скорее Он отправится в ад за вас, чем в рай без вас.
Глава 22
КОГДА ВСЕ ПРОТИВ ВАС
... Узрите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы...
Мф. 26:64
Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня»1.
Эти слова относились к Иуде. Однако они могли бы быть отнесены и к любому другому. Их можно было бы сказать об
Иоанне, Петре, Иакове. Их можно было бы сказать о Фоме, Андрее, Нафанаиле. Их можно было бы сказать и о римских
солдатах, и о вождях иудеев. Их можно было бы сказать и о Пилате, и об Ироде, и о Каиафе. Их можно было бы сказать о
каждом, кто в прошлое воскресенье хвалил Его, а сейчас — оставил одного.
Все обратились против Христа той ночью. Все.
Иуда. Из каких побуждений ты поступил так? Почему ты сделал это? Пытался ли ты спровоцировать Его? Двигала ли
тобой любовь к деньгам? А может быть, ты стремился привлечь к себе внимание? И почему, почему, Иуда, тебе
понадобилось предавать Его при помощи поцелуя? Ты мог указать пальцем, мог просто назвать Его по имени. Но ты
поцеловал Его, прикоснувшись своими губами к Его щеке. Змеи убивают устами.
Народ тоже был против. Толпа восстала против Христа. Возможно, нам интересно — кто стоял там, кем были эти
зрители? Матфей просто говорит, что там была толпа. Обычные люди вроде нас с вами — люди, которые не всегда сводили
концы с концами, которым надо растить детей и спешить по утрам на работу. Каждый из них в отдельности не имел ничего
против Иисуса, но, объединившись в толпу, они захотели убить Его. Даже то, что Он исцелил слугу, вернув ему отрубленное
ухо, не тронуло их. Они были поражены слепотой, которая свойственна толпе. Они не давали друг другу увидеть Христа.
Ученики против Него. «Тогда все ученики, оставив Его, бежали»2. Должно быть, Матфею с большим трудом далась эта
фраза. Он сам был там, как и прочие. Иисус сказал им, что они покинут Его, но все они клялись, что этого не произойдет.
Однако это произошло. Оказавшись перед выбором между сохранением собственной жизни и верностью другу, они
выбрали первое. Ученики решили спастись бегством. Конечно же, они сделали это не сразу, постояли там какое-то время, а
Петр даже вытащил меч — он собирался отрубить врагу голову, но отрубил лишь ухо. Однако храбрость быстро
улетучилась, оставив их так же быстро, как они покинули Христа. Когда они увидели, что оставаться с Ним небезопасно, они бежали.
Иудейское духовенство против Христа, и это неудивительно, хотя и печально — ведь эти люди являлись духовными
вождями народа. Они должны были направлять народ по пути добра. На их примере воспитывали детей. Пастыри и
проповедники. «Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать
Его смерти»3. Сердца их чернеют несправедливостью, лица зелены от зависти, а фон этой картины написан алым — как
невинная кровь, которую они намерены пролить.
В самом углу картины мы видим Петра. Так и есть — он буквально загнан в угол, пойман в ловушку собственных слов.
Петр сделал именно то, чего обещал не делать. Несколько часов назад он пылко клялся: «Все остальные могут
поколебаться в своей вере в Тебя, я же не поколеблюсь». Теперь этих слов уже не вернуть обратно, и Петр терзается.
Все восстали против Иисуса.
Хотя именно Иуда указал на Него своим поцелуем, предали Его все. Каждый сделал что-то, и ни один из них не встал на
Его защиту. Когда Христос покидал Гефсиманский сад, Он шел один. Весь мир был против Него. Он был предан.
Предательство. В словаре лишь несколько строк отделяют это слово от слова «преданность», в жизни же между ними
пролегает непреодолимая пропасть. Предательство могут
совершить лишь те, кого вы любите. Враги не могут воспользоваться этим оружием, предать может только друг.
Предательство — это удар в спину, обманутое доверие, камень, который кто-то носил за пазухой, прежде чем бросить в
вас.
Ах, если бы только это был кто-то чужой! Если бы все это было случайностью, неблагоприятным стечением
обстоятельств! Но нет, удар нанес ваш друг.
Поцелуй, наждачной бумагой скользнувший по вашей щеке. Обещание, которого в действительности никто не
собирался выполнять. Вы с надеждой смотрите на друзей, но они опускают глаза. Вы ищете у окружающих
справедливости, а они, оказывается, уже давно решили сделать из вас козла отпущения.
Вы преданы, ужалены змеиным поцелуем.
Это хуже, чем быть отвергнутым. Отвержение просто ранит вас, а предательство сыплет соль на открытую рану.
Это хуже одиночества. Будучи одиноким, вы просто стоите один на холоде, предательство же захлопывает перед
вашим носом дверь.
Это хуже насмешки. Насмешка вонзает в ваше тело нож, предательство же поворачивает его внутри.
Это хуже оскорбления. Оскорбление уязвляет ваше самолюбие, предательство же разбивает ваше сердце.
Когда я размышляю о предательстве, у меня перед глазами стоят его жертвы. Полученное мною вчера от одной
женщины письмо, которая не называет своего имени. «Мой муж только что сказал мне, — пишет она, — что он изменяет
мне уже два года. Я чувствую себя такой одинокой...» Телефонный звонок от старушки, чей сын-наркоман похитил у нее все
сбережения. История друга, который оставил все и переехал с семьей в другой город, потому что ему пообещали там
хорошую работу. Работу он так и не получил. Мать-одиночка, чей бывший муж приводит с собой новую подружку каждый
раз, когда заходит, чтобы забрать детей на выходные. Семилетняя девочка, инфицированная ВИЧ. «Я ненавижу свою
мать», — написала она.
Предательство... когда весь мир оборачивается против вас.
Предательство... когда там, где может жить любовь, поселяется боль.
Как вы реагируете на предательство? Стараетесь убежать? Злитесь? Пытаетесь отомстить? Ведь вы не можете
оставаться безучастным. Как же поступил Христос, когда его предали?
Когда Христос заметил Иуду, Он сказал ему: «...друг, для чего ты пришел?»4
Иуду можно было бы назвать кем угодно, но только не другом. То, как он поступил со Христом, было в высшей степени
несправедливо. Ничто не указывает на то, что Иисус когда-либо обижал или унижал Иуду Иуда не был обделен вниманием
Учителя. Во время Тайной вечери, когда Христос сказал ученикам, что предатель сидит с ними за столом, они не стали
шептать друг другу на ухо: «Это Иуда. Иисус сказал, что это сделает Иуда».
Они не шептались об этом, потому что Иисус не говорил ничего такого. Он знал, что собирается сделать Иуда, но вел
Себя с ним так, будто тот продолжал оставаться Его верным другом.
Еще большей несправедливостью подобное отношение кажется потому, что мысль предать Христа принадлежит
самому Иуде. Религиозным вождям иудеев не пришлось отыскивать и уговаривать его — он сам пришел к ним. «Что вы
дадите мне, и я вам предам Его?» — спросил он их5. Предательство Иуды еще можно было бы как-нибудь понять, если бы
