Главный терапевт сел на свое место.
– Вопросы есть?
– Предполагается ли делать прививку против брюшного тифа? – спросила Люси Грэйнджер.
– Да, – ответил Чандлер, – всему больничному персоналу поголовно и тем больным, кому это не противопоказано.
– А как будет с кухней? – спросил Билл Руфус.
– Мы вернемся еще к этому вопросу, – остановил его О'Доннел. – Есть чисто медицинские вопросы? – Увидев по лицам присутствующих, что вопросов нет, он сказал:
– В таком случае попрошу патологоанатомическое отделение высказаться. Доктор Пирсон.
До этого в зале было довольно шумно, двигали стульями, переговаривались Сейчас наступила полная тишина, и все взгляды обратились к Джо Пирсону. Впервые он сидел без привычной сигары в уголке рта. Даже когда О'Доннел назвал его имя, он не пошевельнулся.
О'Доннел хотел было повторить свое приглашение, но Пирсон, словно опомнившись, встал и отодвинул стул. Медленно оглядев собравшихся и посмотрев в упор на О'Доннела, он сказал:
– Этой эпидемии не должно было быть, и она не произошла бы, если бы наше отделение своевременно приняло меры. Ответственность за это ложится полностью на отделение и, следовательно, на меня лично.
В зале снова стало неправдоподобно тихо. Произошло невероятное. Сколько раз здесь Джо Пирсон яростно обличал других, а теперь он сам стоял перед ними в роли обвиняемого и обвинителя одновременно.
О'Доннел хотел помочь старику, но потом передумал. Не надо ему мешать.
Пирсон опять обвел взглядом зал.
– Поскольку мы установили вину и ответственность, теперь нам необходимо подумать о том, как предотвратить развитие эпидемии. – Взглянув на Томаселли, он продолжал:
– Администратор и заведующие отделениями уже наметили некоторые меры. Я доложу вам о них.
Пирсон сделал небольшую паузу, и, когда он снова заговорил, это уже был знакомый всем ворчливый, но уверенный голос старого Джо Пирсона. Старик словно сбросил с себя груз своих лет. Вновь в его голосе звучали то нотки язвительного сарказма, то презрение и превосходство, столь хорошо знакомые всем присутствующим. Говорил человек, знающий свое дело, и говорил с равными.
– В первую очередь необходимо обнаружить источник инфекции. Поскольку в течение последних шести месяцев мы не проводили обследования работников кухни, будет логично начать наши поиски очага инфекции именно там, и в первую очередь с тех, кто имеет отношение к раздаче пищи. Сейчас четверть третьего. В нашем распоряжении два часа и сорок пять минут. За это время мы должны провести тщательный медицинский осмотр всех, кто имеет непосредственное отношение к приготовлению пищи. Мы связались с клиниками в городе. Надеюсь, все наши штатные врачи предупреждены.
В ответ на его вопросительный взгляд все присутствующие утвердительно закивали головами.
– Прекрасно. Сразу же после совещания доктор Коулмен скажет, что предстоит делать каждому. – Бросив взгляд в сторону старшей диетсестры, он добавил:
– Миссис Строуган отвечает за то, чтобы все явились на обследование в помещение больничной амбулатории, группами по двенадцать человек. В течение имеющегося в нашем распоряжении времени мы должны осмотреть девяносто пять человек. Следует помнить, что у бациллоносителя может и не быть ни одного из симптомов, о которых говорил доктор Чандлер. Обращайте особое внимание на личную гигиену каждого обследуемого. В случае сомнений немедленно отстраняйте его от работы до выяснения.
Пирсон остановился, как бы что-то обдумывая.
– Разумеется, – продолжил он, – медицинский осмотр не может дать нам полную гарантию. Может быть, нам повезет, и мы сразу же найдем бациллоносителя, но такого может и не случиться. Поэтому основная работа будет проведена в лабораториях после осмотра. А это значит – массовые анализы кала, и не позднее завтрашнего утра. Лаборатории сейчас готовятся к работе. Разумеется, нам понадобится несколько дней, не менее двух или трех, для проведения всех анализов.
Кто-то с сомнением воскликнул:
– Девяносто пять человек! Это немало…
– Да, – повторил Пирсон, – немало, но мы должны справиться. – Он закончил и сел. Люси подняла руку.
– Если источник инфекции не будет сразу обнаружен, будем ли мы пользоваться больничным пищеблоком? – спросила она.
– Пока да, – ответил О'Доннел.
– Мы сейчас наводим справки о снабжении больницы готовой пищей из города, если возникнет необходимость, – добавил Томаселли.
– А как быть с приемом новых больных? – спросил Билл Руфус.
– Прошу простить, – сказал О'Доннел. – Я забыл сказать об этом. Больница закрыта на карантин. Приемное отделение уже уведомлено. Прием больных временно прекращается. Есть еще вопросы?
Вопросов больше не было. О'Доннел закрыл совещание. Незаметно отведя Пирсона к окну, он тихо сказал:
– Джо, вы, разумеется, останетесь во главе вашего отделения, пока не кончится эпидемия. Но во всем остальном мы уже ничего не можем изменить…
– Все понимаю, – сдержанно согласился Пирсон.
Словно генерал, осматривающий войска перед боем, Джо Пирсон окинул взглядом свою лабораторию. Все в сборе: доктор Коулмен, патологоанатом Макнил, старший лаборант Карл Баннистер и лаборант Джон Александер.
– Наша задача, – обратился к ним Пирсон, – обнаружить бациллоносителя в больнице. Сделать это необходимо как можно скорее, чтобы не допустить распространения эпидемии.
И Пирсон стал подробно инструктировать персонал, не упуская из виду мельчайшие детали и всячески подчеркивая срочность мероприятий. Это был и прежний, и новый Пирсон.
Убитый горем Джон Александер, только что вернувшийся из палаты, где лежала измученная Элизабет, пытался понять, что же он чувствует к старику. Конечно, он должен был бы его ненавидеть, ибо халатность Пирсона явилась причиной смерти его ребенка. Но он не испытывал ненависти, а лишь глубокую печаль. Может быть, и хорошо, что им предстоит такая большая работа: это поможет забыться.
Отдав распоряжения, Пирсон принялся рассуждать вслух:
– У нас будет девяносто пять, даже сто культур. Предположим, пятьдесят процентов из них дадут отсутствие роста, значит, остальные пятьдесят исследовать дополнительно. Вряд ли больше. – Он посмотрел на Коулмена, как бы ища подтверждения.
– Пожалуй, что так, – согласился тот.
– Тогда нам надо по десять пробирок на каждую культуру. Пятьдесят культур – пятьсот пробирок. – И, обращаясь к Баннистеру, Пирсон спросил:
– Сколько у нас есть стерильных пробирок?
– Около двухсот.
– Вы уверены? – Пирсон пронзительно посмотрел на него. Баннистер покраснел.
– Ну, не меньше ста пятидесяти.
– Тогда закажите еще триста пятьдесят. Проверьте также, есть ли у нас соответствующие среды. Помните также, что нам понадобятся глюкоза, лактоза, дульцитол, сахароза, маннит, мальтоза… – быстро перечислял Пирсон. – Список и таблицу сред для брюшного тифа вы найдете на странице шестьдесят шесть лабораторных инструкций Приступайте.
***Медицинский осмотр работников пищеблока проходил быстро. В одном из кабинетов амбулатории доктор Гарвей Чандлер заканчивал осмотр одного из поваров.
– Можете одеваться, – сказал он ему.
Сперва главный терапевт раздумывал, не уронит ли он своего авторитета, если будет проводить медицинский осмотр персонала как рядовой терапевт. Доктор Чандлер испытывал известное раздражение от того, что инициатива как-то сама собой перешла к О'Доннелу и Пирсону. Разумеется, О'Доннел – председатель больничного совета и имеет право вмешиваться во все дела больницы, но он всего лишь хирург, а брюшной тиф – это область терапевта. И тем не менее он должен был признать, что распоряжения О'Доннела и Пирсона были безукоризненны. В сущности, у всех у них одна цель: поскорее покончить с неожиданной вспышкой брюшного тифа в больнице.
Когда пациент вышел, в кабинете появился О'Доннел.
– Привет, Гарвей, как идут дела? Кто болен?
– Две медсестры, – ответил Чандлер. – Одна из отделения психиатрии, другая из урологии. И еще двое мужчин – рабочий машинного отделения и клерк из регистратуры.
– Любопытно. Все из разных служб, расположенных на порядочном расстоянии друг от друга, – удивился О'Доннел.
– Однако у них есть один общий плацдарм – больничный кафетерий. Я не сомневаюсь, что мы на правильном пути. – Чандлер выразительно посмотрел на главного хирурга.
– В таком случае не буду вам мешать, – коротко сказал О'Доннел. – За дверью вас ждут еще двое.
Покидая амбулаторное отделение, Кент О'Доннел впервые мог более или менее спокойно окинуть взглядом все события этого дня. Их было немало, и все неприятные, если не сказать трагические. Гибель ребенка, снятие с работы Пирсона, добровольная отставка Чарли Дорнбергера, преступная халатность, в результате которой шесть месяцев в больнице грубо нарушались элементарные эпидемиологические правила, и, наконец, вспышка брюшного тифа, угрожающая превратиться в эпидемию Угроза нависла над больницей как карающий меч.
