пытались поразить самого Татума, как будто специально пропуская мужчину.
Чем дальше к краю поля мы продвигались, тем чаще возникали разряды. Когда мы подошли к границе клубящегося черного тумана, окутывающего поле, молнии превратились в сплошное облако искрящейся плазмы, которое сжималось вокруг нас, будто бы загоняя в этот туман. Сопровождающие молнии грохот и раскаты грома практически оглушили нас.
Отблесков лазурного света, который я связывала с Алессой до сих пор не было видно, но путеводная нить, соединяющие сердца Дочери Ветра и Сына Пламени, вела нас куда-то сквозь густой и непроглядный туман. Как бы опять какая-нибудь пропасть не появилась из ниоткуда.
Но Алесса удивила нас снова. Всё таки какие интересные формы барьеров придумывает её разум.
Войдя в туман мы оказались в абсолютно безмолвной тишине. После неимоверно громких раскатов грома и треска молний, казалось, что мы просто потеряли возможность слышать. Опасливо озираясь и окликая друг друга, мы убедились, что слух мы сохранили, просто теперь в тумане исчезли все звуки.
А ещё исчезла связующая Татума с Алессой нить судьбы.
Вдруг неожиданно мы услышали странный звук, подобный тому, что издает капля, падающая с высоты на поверхность воды. А после — неожиданно наткнулись на преграду, не дающую нам сделать шаг вперёд.
О боги, что там ещё такое породил пораженный Тьмой разум Алессы!
Татум резко рванул обратно от преграды, чуть не оторвав мне руку, за которую всё ещё держал. Видимо, игниец хотел взять разбег, но почти сразу врезался в преграду с другой стороны. Похоже мы теперь заперты в чём-то.
Я осознала, что почва «уходит» из под ног: мы медленно, но верно тонули в зыбком светло-сером облаке, в которое превратилась земля под ногами. Где-то в отдалении, очень приглушенно раздался второй «бульк». Мне очень не понравился этот звук. От него создавалось ощущение приближения чего-то неизбежного и жуткого неприятного.
Татум, расталкивая «облако», в котором мы завязли как в болоте, по очереди переместился вправо и влево, будто проверяя какую-то догадку.
— Мэгга, мы заперты в этой странной туманной «камере» и мы тонем, — мрачным голосом проговорил игниец. — Я пока не знаю, что делать. Но если это похоже на зыбучие пески, то лучше лишний раз не дергаться.
— Ты предлагаешь просто утонуть⁈ — я уже провалилась по колено и меня начала охватывать паника. Татум сползал вниз еще быстрее меня — я уже видела только половину его тела.
— А у тебя есть идеи, что нам делать? Я вот, болтая ногами, уже чувствую, что на «дне» нет такого густого облака вокруг ног, как вокруг туловища, — Татум умудрялся улыбаться.
— А если там нет никакого «дна»? И мы опять рухнем в пропасть?
— Ну ничего, один раз же уже выжили. Прорвемся, не паникуй. Это разум Алессы…
— Это твоя очередная безумная идея про доверие разуму Алессы? — я вспылила, перебив Татума.
Игниец проигнорировал мою чрезмерно бурную реакцию и через пару секунд молча скрылся из виду, утонув в тумане. Раздался гулкий звук столкновения с преградой. Значит, «дно» всё таки есть. Ну хорошо, хоть не очередная пропасть.
Вслед за ним я тоже упала «на дно» нашей камеры. Татум уже стоял на ногах и разглядывал сферическую границу области пространства, где мы были заперты. Туман, клубящийся со всех сторон, не позволял разглядеть ни дно, ни то, что было за границей.
Татум попытался взобраться наверх, но зацепиться за мягкую и расползающуюся среду, наполняющее это нечто, в чём мы оказались, никак не удавалось. Да что это за место такое! Игниец начал ползать по полу, раздвигая плотное облако, закрывающее дно нашей сферической «камеры».
— Мэгга, попробуй раздвинуть облака у границы этой сферы. Кажется я понял, где мы, — Татум торопливо вскочил и начал «разгребать» туман, очерчивающий границы нашей камеры с другой стороны.
Я послушно подошла к своему «краю» и попробовала раздвинуть туман. На ощупь он был вязким и плотным, но прекрасно скользил вдоль сферической поверхности камеры.
Вдали я увидела плавающие в пространстве сферы, чья плёнка-граница переливалась всеми цветами радуги, подобно мыльным пузырям. Цвет «наполнителя» у всех сфер отличался. Наша сфера была почти белой, но были видны и синие, и зеленые, и красные сферы разных оттенков. Снова раздался «бульк».
- Ты видишь, что вызывает эти звуки, Татум? — настороженно спросила я.
— Да. И тебе это не понравится, — с некоторой задержкой ответил Татум. — Кто-то протыкает такие же как наша сферы, насаживая их на нить лазурного цвета как бусины. Когда это происходит, пузырь «булькает» и чернеет. Подойди сюда, посмотри, — с искренним удивлением описывал увиденное игнийский принц.
— Что⁈ — я, насколько быстро позволял вязкий туман, переместилась на его сторону пузыря.
Картина представшая перед моим взором поражала. Чьи-то огромные, испещренные темными узорами руки с черными ногтями держали иголку, в которую была вдета лазурная нить. На неё были нанизаны десятки шаров черного цвета. Вот рука взяла очередной «мыльный пузырь», имевший окраску синего цвета, и проткнула его иголкой. Раздался «бульк». Шар стремительно потемнел, меняя окраску, и скатился вдоль нити к остальными «бусинам». Я нервно сглотнула. Что это вообще такое⁈
— Я узнаю эти руки. Это руки Алессы, — потрясенно проговорил игниец. — Мэгга что тут происходит?
— Не знаю, Татум. Я вообще перестала понимать, что происходит после того, как мы прыгнули в пропасть и это оказалось верным решением, — гигантская рука нанизала еще один красный пузырь с мерзким бульканьем. Пузырь стал черным.
— Мне не нравится, как чернеют эти «бусины». Нужно выбраться отсюда до этого момента. Что могут означать эти пузыри, как думаешь? — обеспокоенно спросил Татум.
— Следуя привычной логике, это должна быть какая-то часть внутреннего мира Алессы, но я понятия не имею что это такое, — задумчиво проговорила я. — У меня нет ответов. Наша принцесса оказалась очень интересной личностью.
— Пропасть была испытанием на смелость и доверие. Молнии всё еще на смелость и, наверное, на целеустремленность, — Татум задумчиво взъерошил волосы ладонью. — Что касается этих пузырей… у меня возникла странная догадка.
— Жги! Нам уже нечего терять, похоже, — с мрачной усмешкой я ответила игнийцу.
— Мне кажется это как будто какие-то грани её личности или качества. Видишь, они нанизываются на нить лазурного цвета, как тот свет, что мы видели в начале. Как будто нить — это её
