В самом деле, уже нет сомнений в скорой победе. Под Курском фашистских гадов разбили. Еще немного - и освободят Белоруссию. И должно же быть у них - а оба остались одни на белом свете - счастье на этой земле. Мирное человеческое счастье. Маленький дом, работа, дети и любовь. Это и есть счастье. Впрочем, любовь уже имелась. Дина видела - Софа отогрелась душой возле этого парня.
Однажды во второй половине дня в отряд приехала Лена Станкевич, та самая юная синеглазая брюнетка-разведчица, что любовалась ребенком Дины. Ее кормили обедом на кухне, когда Дина принесла туда мешок свежевыпеченного хлеба. Увидев Дину, разведчица радостно улыбнулась ей. Дина подошла, присела рядом.
- Смачна есци, - пожелала девушке приятного аппетита.
- Дзякуй, - еще радостней улыбнулась разведчица. - Я заехала да вас коня подковать, расковался у дарозе. А меня вот и борщом почастовали. Я знала, что вы здесь.
- Как твоя разведка?
- Складана, - вздохнула Лена. - Меня же все ведают в акруге. Одни мне что-то подскажут, другие подскажут полицманам на меня. Учора въехала в Мышковичи, спрашиваю Бронислава Селюту: полицманы в деревне есть? Нема, кажа, езжай, не хвалюйся. Хаты три проехала, а они выходят со двора - зенки на меня выставили. Я первая из автомата секанула по ним и галопом да леса. - Помолчала, улыбнулась. И вдруг сказала:
- А я видела вашего хлопчика на прошлом тыдне.
У Дины мурашки побежали по коже.
- Три дня назад, как на задание выезжала, - говорила Лена. - Он ничего, веселый, хозяйка сказала - ест хорошо. Я заходила к ним. И вашего Павла Васильевича видела несколько раз. Он занятый такой. Только что-то бледный, хмурый, ни на кого не глядит и с лица зник.
И сердце Дины, которое, казалось, остановилось в тот самый день, как ее сюда привезли, застучало, заколотилось с неслыханной силой: ехать, ехать, ехать. «Какая же я, в самом деле, Павлика не видела, слова не сказала, обиду держу на сердце. А он не мог так сам. Нас разлучили. Наговорили. Ему - на меня. Мне - на него. А у нас Славик есть, солнышко маленькое, и что нам чужие наговоры, ведь он же меня любит, меня! А я только его и люблю!» - думала Дина.
- Ты куда сейчас едешь? - спросила Дина в надежде, что Лена едет в штаб и она попросится с ней - хоть на часик побывать возле своего Славичика, увидеть, расцеловать его, успокоить материнское сердце.
- В Кайшовку, - ответила Лена, - до связного.
- Возьми меня с собой! - неожиданно даже для самой себя запальчиво сказала Дина. - Не бойся, я не подведу. У меня и оружие есть - пистолет. - Понимая при этом, что пистолет в серьезном деле может пригодиться лишь для того, чтоб самому застрелиться. - Коня добуду, винтовку. Возьми, никто не узнает в отряде.
- Навошта табе? - строго спросила Лена.
- Ни разу я не была в разведке, а хотелось бы быть полезной. И потом с тобой вместе вернуться к месту расположения штаба соединения, сына проведать, а может, и Павла Васильевича увидеть.
Лена сделалась очень серьезной, лицо ее стало сосредоточенно вдумчивым, словно она решала математическую задачу. Помолчав некоторое время, Лена решительно кивнула головой.
- Добра. Збирайся. Но никому ни слова. Даю табе гадзину часу.
- Я мигом! - уже на ходу бросила Дина и, не раздумывая, побежала к Лене Оп- пенгеймеру за лошадью. Она еще не знала, есть ли у парня лошадь или какая-либо возможность эту лошадь добыть, выпросить у кого-нибудь и что такое убедительное сказать, чтоб неведомый владелец коняки захотел ей отдать это бесценное в партизанской жизни животное хоть на какое-то время. Леньку она нашла возле караульной палатки, он строго отчитывал подчиненного за неопрятный внешний вид.
- Ты, Шовмер, лоботряс, каких мало на свете. Вид у тебя всегда, как говорил легендарный красный комдив Чапаев, затрапезный, - выговаривал Оппенгеймер стоявшему перед ним невысокому парнишке.
- Ничего про меня Чапаев не говорил, - пробубнил Шовмер.
- Я тебе говорю! И нечего здесь пререкаться! - еще строже ответил Ленька. - Несение караульной службы есть выполнение боевой задачи, и потому караульный должен быть подтянут, собран, готов к действию, то есть к бою. А ты вечно сонный, растрепанный, неорганизованный. Разве ты готов в данный момент отразить нападение фашистов на семейный лагерь? Да ты в своей бесконечной дремоте и не увидишь врагов, даже если они вплотную сюда подойдут! Иди умойся, приведи себя в порядок, потом отправишься на пост. Шагом марш!
Шовмер опять что-то пробурчал, но послушно развернулся и, отойдя подальше к кустам, разделся до пояса и принялся умываться. Оппенгеймер еще во время воспитательной работы увидел Дину, теперь же удивленно уставился на нее - что, мол, случилось? Софа рассказывала ему о подруге, но с момента их личного знакомства после прибытия Дины в семейный отряд никаких отношений между ними не возникло - ни дружеских, ни каких-то иных. С Софой Дина иногда о чем- то своем разговаривала, а к нему никак не обращалась. Дине никто не был нужен, ко всем и всему она была безразлична и держала себя отчужденно, что очень хорошо чувствовалось. А тут вдруг - пожаловала. И по лицу видно, что спешит и ей что-то требуется.
- Добрый день, - первым поздоровался Ленька, потому что почувствовал, что ей как-то трудно сказать первое слово.
- Здравствуй, Леня, - ответила Дина и дотронулась до его руки. - Мне очень нужна твоя помощь. Очень. Помоги мне, пожалуйста.
Ленька слегка пожал плечами:
- Что именно?
- Мне срочно требуется верховая лошадь и винтовка с патронами. Суток на двое. Я с Леной, что из разведки, съезжу сына проведать. Но никому об этом говорить не надо.
Такого Ленька, конечно, не ожидал и хотел даже съязвить по поводу запросов новой знакомой, о которой с момента ее здесь появления весь лагерь только и шушукался, пересказывая ее необычную историю, щедро приправляя своими домыслами.
- Ну, винтовка есть, а лошадь, да еще верховая, - это навряд ли, - ответил Ленька, внешне не проявляя своего удивления такой просьбой. - И где взять - даже и не соображу сразу. Все лошади в работах и под строгим учетом.
Гримаса отчаяния изобразилась на лице Дины.
- Не может же быть, чтоб одной лошади нельзя было найти! - в сердцах произнесла она, хотя отлично знала, что такое очень даже может быть. И что было бы просто сказочным делом, если бы по ее хотению в отряде вдруг обнаружилась совершенно не востребованная прекрасная верховая лошадь - садись, Диночка, поезжай на все четыре стороны.
- Нет свободных лошадей, - сказал Ленька. - И никто не имеет права снять лошадь с работы - вплоть до суда. Зорин шутить не будет.
При этих словах он развернулся и зашел в караульную палатку, через минуту вышел с коротким кавалерийским карабином и небольшим подсумком с патронами, протянул все это Дине.
- Вот, бери. Мой собственный. Нештатное, так сказать, оружие. Добыл пару недель назад. Хотел себе оставить, а винтовку сдать. Впрочем, так и сделаю, когда ты вернешься.
- А лошадь? - безнадежным голосом спросила Дина.
Ленька отрицательно покачал головой.
- Разве что Зорин отдаст тебе своего коня.
- Ничего ему не говори. Софке тоже. И вообще никому. Карабин верну. Не волнуйся. Спасибо. - И, резко развернувшись, побежала назад, к Лене. По дороге свернула в укромное место и умело спрятала карабин в кустах.
Лена ласково что-то приговаривая своей готовой к маршу лошади, прикармливала ее с руки, когда Дина к ней подошла.
- Ничога? - понимающе спросила Лена.
- Карабин есть, лошади нет.
- Так, можа, заставайся. Наступным разом як-небыдь?
- Нет, Лена, я не смогу, у меня сердце горит, так хочется сына увидеть. И Павлика.
- А як же тады?
- Возьми меня, я буду бежать рядом, держаться за стремя и бежать. Я выдержу, увидишь. - Дина просила о невероятном и сама знала - выдержать нельзя. Ей, во всяком случае. Хоть и здоровая, и молодая, а бежать вровень с лошадью...
Лена слегка улыбнулась, нагнулась к ее уху и заговорщицки прошептала:
- Ведаешь хутар Начу? - Глазами показала направление. - Я зараз поеду туды. А ты следом хадзи, да так, каб тябе не бачыли. На палову дароги да хутору за дубами буду тябя чекать. Одним конем поедем.
И, проведя немного лошадь в поводу, вскочила в седло и поскакала рысью по чуть видной тропке. А Дина тотчас нырнула в кусты за карабином. Дина не хотела, чтоб кто-то знал о ее отъезде. Да и нельзя без разрешения из лагеря отлучаться, а ей тем более. Но спросить - Зорин не отпустит. Только забежала из узелка своих вещичек взять пистолет в кобуре на тонком кожаном ремешке.
Брошенный хутор Нача они объехали, чтоб никто не видел - на полях вокруг него женщины из отряда Зорина убирали хлеба.
Низко пригнувшись, скакали две всадницы на одном коне по узкой лесной дороге. Дина была уверена, что найдет Павлика, они встретятся, все выяснится, у них хватит сил и любви перешагнуть через наветы и наговоры, и снова они станут жить втроем - любя и счастливо. И эта вера в добрый исход дела, и ее отчаянное решение, и сумасшедшая скачка, давно уже Диной не испытываемая, пьянили ее, будоражили, делая счастливой и веселой. Остановились у лесного озера. Лена предложила искупаться, пока солнечно и вода теплая. Маленький кусочек хозяйственного мыла, имевшийся у Лены, превратил это купание в полное блаженство. Они быстренько, по очереди, постирали свое нательное бельишко, потом сами помылись и, с удовольствием фыркая, поплавали. Пока белье подсыхало, прилегли на травке.
