проваливались и не оставляли следов.
Потом скалы расступились, и взгляду предстала широкая, сверкающая снежная равнина. Посреди этой равнины, в свою очередь, пирамидой высилась еще одна гора весьма своеобразного вида. Она состояла из множества причудливых зубцов, повернутых остриями вверх, словно опрокинутые сосульки. Примерно на половине горы на трех остриях покоилось яйцо величиной с дом. В нем было круглое отверстие — не то дверь, не то окно, и в этом отверстии показалось чье-то лицо.
Почувствовав на себе взгляд, Детская Королева открыла глаза и тихо велела носильщикам остановиться:
— Это он. Последний отрезок пути я должна проделать одна. Ждите меня здесь, что бы ни случилось.
Лицо в круглом отверстии яйца исчезло.
Детская Королева сошла с носилок и медленно двинулась по снежной равнине. Она ступала тяжело, потому что шла босиком, а снег был колючий, мелкие льдинки, как осколки стекла, ранили кожу. Ледяной ветер рвал волосы и одежду.
Наконец она подошла к горе и остановилась перед гладкими, как стекло, зубцами. Из темного отверстия в яйце стала выдвигаться лестница. Удивительно, как она помещалась внутри яйца, ведь она была много длиннее. Когда лестница опустилась к подножию горы, Детская Королева взялась за перекладины и увидела, что те составлены из букв, цепляющихся одна за другую. Буквы образовывали фразы. Детская Королева стала подниматься, читая их:
ПОСТОЙ ДИТЯ ОСТАНОВИСЬ
КТО БЕЗ КОНЦА СТРЕМИТСЯ ВВЫСЬ
ТОТ БОЛЬНО ПАДАЕТ НА ДНО
ТЫ ЖИЗНЬ Я СМЕРТЬ И НЕ ДАНО
ТЕБЕ ПРОДЕЛАТЬ ЭТОТ ПУТЬ
ВЕРНИСЬ НАЗАД И ПОЗАБУДЬ
КО МНЕ ДОРОГУ НА ВЕКА
ВЕРНИСЬ ПОСЛУШАЙ СТАРИКА
Она остановилась перевести дыхание и поглядела наверх. До яйца было еще далеко.
— Старик из Странствующей горы, — громко произнесла Королева, — если бы ты действительно не хотел нашей встречи, ты не стал бы писать для меня лестницу. Твои запреты помогают мне двигаться дальше.
И она продолжала свой путь.
ТЫ ЖИЗНЬ И ТЫ ДОЛЖНА ШАГАТЬ
А МОЙ УДЕЛ СЛОВА ПИСАТЬ
ОНИ ИДУТ ЗА РЯДОМ РАД
НО ТОЛЬКО ЗНАЙ СЛОВА МЕРТВЯТ
ШАГИ ТВОИ И ТЫ ПОЙМЕШЬ
МЫСЛЬ ИЗРЕЧЕННАЯ ЕСТЬ ЛОЖЬ
Снова ей пришлось остановиться, чтобы передохнуть.
Она оказалась уже очень высоко, лестницу качало бурей, как ветку. Детская Королева крепко сжимала ледяные буквенные перекладины и читала:
МОЛЧИ СКРЫВАЙСЯ И ТАИ
ВСЕ ЧУВСТВА И МЕЧТЫ СВОИ
ТЫ МНЕ ИХ ВЫСКАЖЕШЬ ЕДВА
В НАРУЖНЫЙ МИР УЙДУТ СЛОВА
НО ТАМ СПАСЕНЬЯ НЕ НАЙДЕШЬ
МЫСЛЬ ИЗРЕЧЕННАЯ ЕСТЬ ЛОЖЬ
ТАМ ЗНАЕТ КАЖДЫЙ МАЛЬЧУГАН
ДЛЯ НИХ НАШ МИР ОДИН ОБМАН
А МЫ ДЛЯ НИХ ГЕРОИ КНИГ
ТЫ НЕ РАССЧИТЫВАЙ НА НИХ
ИНОЙ ЧИТАЕТ ДЕНЬ И НОЧЬ
НО РАЗВЕ МОЖЕТ ОН ПОМОЧЬ
СЛОВА МОИ ЛЕГКО ПРОЧЕСТЬ
ТРУДНЕЙ ПОВЕРИТЬ ЧТО МЫ ЕСТЬ
НО ТЫ НЕ СЛУШАЕШЬ ЗАПРЕТ
ИДЕШЬ КО МНЕ ВОЗВРАТА НЕТ
ИЗ ЭТИХ СТЕН НЕ ОБЕССУДЬ
ВЕДЬ ЭТО ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ
Детская Королева миновала эту последнюю перекладину-строку, вздохнула и поглядела вниз. Ее белое длинное платье разорвалось, в нем торчали занозы от буквенной лестницы.
Она очутилась перед круглым отверстием в яйце и проскользнула внутрь. Отверстие тотчас захлопнулось за нею. Она очутилась в темноте.
Долгое время не происходило ничего.
— Вот и я, — сказала она тихо. Ее голос эхом отразился от стен, как в большом зале, — а может, это отозвался другой голос теми же словами.
Постепенно она привыкла к темноте и различила красноватое свечение. Оно исходило от раскрытой книги, которая парила в воздухе посреди помещения. Снизу был виден переплет. На нем, как на АУРИНЕ, изображались две змеи, заглатывающие хвосты друг друга. Внутри образованного ими овала стояло название:
•
Мысли Бастиана смешались. Ведь именно эту книгу он сейчас читал. Он еще раз взглянул на переплет: она. Но как книга могла появиться сама в себе?
•
Детская Королева подошла поближе и увидела лицо склонившегося над книгой человека, слегка освещенное голубовато-зеленым светом. Лицо было изрыто морщинами, как кора древнего дуба. Глаз было не различить. Капюшон монашеского одеяния опускался на лоб, в руке он держал стержень, которым писал.
Детская Королева молча глядела на него. Он, собственно, и не писал, а нежно водил стержнем по пустой странице, при этом буквы и слова возникали сами собой. Детская Королева читала, и там появлялось именно то, что происходило в настоящий момент:
«Детская Королева читала, и там…»
— Все, что происходит, — сказала она, — ты записываешь?
— Все, что я записываю, происходит, — был ответ тем же низким, глухим голосом, который она уже слышала как эхо собственного.
Странно было то, что старик из Странствующей горы не размыкал губ. Он записывал ее и свои слова, а она их слышала — но так, как будто вспоминала, как он только что произнес их.
— Ты и я, — спросила она, — и вся Фантазия — все в этой книге есть?
Он писал, и одновременно она слышала его ответ.
— Не так. Эта книга и есть вся Фантазия и ты и я.
— И где эта книга находится?
— В книге, — был ответ, который он как раз записывал.
— Тогда это только иллюзия и видимость? — спросила она.
И он записал, и она услышала:
— Что показывает зеркало, которое отражается в зеркале? Ты знаешь это, Золотоглазая Повелительница Желании?
Детская Королева помолчала, и старик записал, что она помолчала.
— Мне нужна твоя помощь, — сказала она. — Ты — память Фантазии и знаешь все, что произошло до этого самого момента. Скажи, ты не мог бы пролистать твою книгу вперед и узнать, что будет?
— Там пустые страницы. Я могу вернуться назад и посмотреть, что было. Я могу читать то, что в это время пишу. И я знаю это лишь постольку, поскольку читаю. Я записываю все, что произошло. Так Бесконечная Книга пишет сама себя моей рукой.
— Значит, ты не знаешь, для чего я пришла к тебе?
— Нет, — услышала она его голос, пока
