— А вы не обратили внимания, кто из домашних покинул дом сегодня утром и еще не вернулся?
— Что? Кто-то вышел?.. Значит, поэтому вы осматривали землю перед террасой.
— Поэтому... — Алекс встал на кресло и, натянув перчатки, осторожно снял портрет, держа его пальцами в тех местах, которые перед этим осмотрел. — Там, конечно, не было отпечатков пальцев... — пробормотал он. — И я убежден, что их не будет и нигде в другом месте... Разве что наш Чертенок сменил метод... Но не думаю. Это очень последовательная личность...
Сохраняя по-прежнему предельную осторожность, он сошел с кресла, перевернул портрет и поставил его на полу наискосок так, что только узкий кант рамы прикасался к стене. Затем маленьким шприцем, похожим на пульверизатор, распылил по всей поверхности рамы темный мелкий порошок. Потом медленно, сантиметр за сантиметром, осмотрел всю поверхность с обеих сторон, не пропуская ни малейшего следа или царапины. Он на минуту застыл и долго рассматривал свежую острую царапину длиною в сантиметр. Под стеклом царапинка выглядела как глубокая канавка с растрескавшимися краями, но была настолько мала, что невооруженным глазом ее трудно было бы заметить.
— Вы что-нибудь нашли? — спросил Джилберн, сосредоточенно присматриваясь к нему.
— Не знаю. То есть, да, но еще не знаю, что эта царапина означает. — Он обратился к Кемпту: — Вы не могли бы попросить сюда на минуту горничную Роуленд?
— Конечно... — Кемпт бросился к двери, явно радуясь, что ему дали возможность действовать. Черты его энергичного, мужественного лица выражали решительность.
Когда он вышел, Джо закончил осмотр и выпрямился.
— Так я и предполагал... — сказал он негромко, но Джилберн его услышал.
— Нет никаких следов?
— Никаких. Наш друг, как видно, настаивает на том, чтобы мы поверили в сверхъестественные особенности этого портрета. — Он глянул на полное лицо сэра Джона, которое было от него сейчас на высоте не большей, чем находилось бы лицо ребенка, стоящего напротив. Но лицо клятвопреступника не было похожим на лицо ребенка. Алексу вдруг показалось, что он увидел на этом лице выражение безумного страха. Потом впечатление исчезло и осталось лишь светлое пятно на темном фоне. Время вспахало поверхность портрета, как кожу старушки: она вся покрылась тонкими мелкими морщинками.
— Вы звали меня?... — Синди Роуленд стояла за его спиной, одетая в свое служебное черное платье и безупречной белизны передник. Из-под такого же белого чепчика, который красиво контрастировал с ее черными волосами, на Алекса смотрели спокойные глаза, а над ними, как ворон с распростертыми крыльями, нависали прямые, густые, сросшиеся над носом брови.
— Да, мисс. Вы нашли сегодня этот портрет повернутым к стене?
— Да, сэр.
— Когда это могло быть?
Синди бросила взгляд на маленькие часики, которые едва выступали из-под рукава платья.
— Ровно час назад, сэр. Было без пяти минут пять.
— Вы посмотрели тогда на часы?
— Да, сэр. То есть, нет, сэр. На часы я посмотрела, когда надевала их на руку. Тогда было без десяти пять. А с этого момента не могло пройти больше пяти минут.
— А зачем вы пришли в столовую?
— Я хотела собрать чашки и пепельницы. Они всегда остаются вечером, потому что тут маленький бар и кофеварка, а господа часто выпивают стаканчик чего-нибудь перед сном или делают себе кофе, если работают ночью, когда прислуга уже легла спать.
— Вы всегда так рано встаете и принимаетесь за работу?
— Да, сэр. То есть, нет, сэр... — она заколебалась.
Джо, который внимательно смотрел на нее, заметил, что сегодня Синди значительно бледнее, чем тогда, когда он увидел ее впервые.
— Обычно, — продолжала Синди, — я встаю в половине шестого и начинаю работу в шесть, но сегодня день святого Евстафия, и в Блю Медоуз будет праздник. А у нас такой обычай, что вся округа туда собирается. Здесь в доме прислуга всегда подает завтрак немного раньше, и ее отпускают до следующего утра, потому что гулянье часто затягивается, если погода хорошая. Поэтому я встала раньше, выкупалась и быстро оделась, так как хотела убрать внизу и выгладить себе платье, прежде чем Марта встанет и начнет готовить завтрак. Потом у меня уже не было бы времени до самого ланча, потому что надо разнести завтрак по комнатам, застелить постели, помочь миссис Стоун при старой леди, а потом начинается ланч. Поэтому я встала еще до пяти часов и пришла сюда, чтобы убрать посуду. И тогда увидела портрет.
— И что вы сделали?
— Ничего. А что можно с этим сделать? Такие вещи неподвластны челов... — она прикусила язык. — Я собрала на поднос чашки и вышла. А тут встретила в коридоре мистера Кемпта и сразу сказала ему, что я здесь видела. Мистер Кемпт заглянул, потом запер дверь на ключ и велел мне идти к себе и никого не будить. Когда я спускалась вниз, я слышала, что он говорил по телефону. Кажется, с вами, сэр? — Она склонила голову в сторону Джилберна. — Я услышала фамилию. И потом я сошла вниз, поставила в кухне поднос на стол и вернулась к себе в комнату.
— И начали гладить платье?
— Да... — она подняла брови. — Ведь именно для этого я и встала раньше.
— Лютер, — сказал Алекс, обращаясь к Джилберну, — проживая в Виттенбергском монастыре, часто просыпался по ночам, как он сам рассказывал и, услышав в коридоре шум, внимательно прислушивался. Убедившись, что это не нападение грабителей и не пожар, а всего лишь Дьявол, он снова спокойно засыпал.
— Чистая совесть, — ответил Джилберн, — бывает и щитом, и мечом.
— Вот именно. А вы, мисс, как видно, не боитесь Дьявола?
— Нет, сэр. Я его не боюсь, — Синди спокойно покачала головой.
Алекс открыл было рот, но ничего не сказал. Некоторое время он молчал.
— Спасибо, мисс...
Синди сделала реверанс и направилась к двери. Потом остановилась.
— Извините, что спрашиваю, но вы, наверно, еще ничего не ели? Может, подать кофе и что-нибудь перекусить?
Прежде чем Джо успел ответить, приоткрытая дверь распахнулась, и на пороге появилась Джоан Робинсон, одетая в красивую серую пижаму и коротенький красный халатик, который придавал ей сходство с греческой девушкой, сошедшей с древней каменной фрески. Она была настолько сонной, что даже серьезный сэр Александр улыбнулся, увидев ее.
— Николас... — сказала она зевая. — Ты здесь? — Оглядевшись, она увидела Алекса и Джилберна, потом взгляд ее привлек стоящий на полу портрет. Она тряхнула головой, отгоняя сон. — Что случилось? — Затем вошла в комнату и приблизилась к Джо. — Что, он опять?.. — и показала рукой на портрет. В течение доли секунды ее сонливости как не бывало.
— А вы ищете мужа? — спросил Алекс, отвечая вопросом на вопрос.
— Да... — Джоан посмотрела ему в глаза, и внезапно он увидел в них испуг. — Мы собирались утром пойти к ущелью. Николас хотел начать работу на рассвете, потому что, как он сказал, только в это время освещение будет соответствовать тому, что он задумал написать. Я приготовила с вечера термос с кофе, и мы собирались встать в пять часов. Я хотела пойти с ним... — Она заколебалась и посмотрела на Алекса. — Я решила прервать тренировку и два дня отдохнуть. Но когда я проснулась и заглянула в его комнату, Николаса уже не было. Должно быть, он вышел раньше, потому что постель уже совсем холодная... Ну, я и сошла вниз... Наверно, он встал раньше и не хотел меня будить...
— Наверно... — Алекс осмотрелся. — Ваш отец, по-видимому, еще спит?
— Не знаю! Обычно он встает очень рано... Иногда мне кажется, что он вообще никогда не спит... Вы хотите повидать его?
— Да, но если только мы не нарушим его сна...
Джоан повернулась к Синди, но поколебавшись, видимо, переменила решение и быстро проговорила:
— Я сама схожу за ним.
Она вышла из комнаты. Красный халатик мелькнул в дверях и скрылся. Алекс глубоко вздохнул и повернулся к Синди.
— Большое спасибо, мисс... Идите и доглаживайте свое платье. Дьявол Дьяволом, а такое гулянье бывает только раз в году, правда?
— Я его уже выгладила, сэр, — невольно Синди ответила ему улыбкой, но тут же стала серьезной, поклонилась и исчезла за дверью.
— Полный бред... — пробормотал Кемпт. — Но сейчас вы, верно, уже не удивляетесь тому, что мы пришли к вам тогда в Лондоне. Как будто ничего такого не происходит, но... — он умолк. — Вы что-нибудь понимаете?
— Мне кажется, да... Но немного. Во всяком случае... — Джо замолчал.
— Что? — спросил Джилберн.
— Кому-то в этом доме угрожает опасность, и я очень счастлив, что проведу здесь несколько дней. Может быть, мне удастся убедить Дьявола, что он гораздо ближе к аду, чем предполагает.
— Вы думаете, что кому-то здесь действительно что-то угрожает? — Кемпт насупил брови. — Но почему? Я не понимаю, кто мог бы покушаться на мою жизнь, на жизнь сэра Александра или кого-то другого?