Мистер Меггс расхаживал по комнате, весь кипя. Он был взволнован до глубины души. Его переполняло возмущение. Чтобы так перетолковать его доброту… Это уже слишком! Из всех неблагодарных миров наш мир самый…
Вдруг он остановился, как вкопанный, отчасти потому, что ударился лодыжкой о стул, а отчасти – потому что его поразила новая мысль.
Подпрыгивая на одной ноге, он вновь уподобился Гамлету, произнеся вслух монолог.
– Да чтоб мне сдохнуть, если я себя убью! – крикнул мистер Меггс.
И едва прозвучали эти слова, на него снизошло удивительное спокойствие. Он словно очнулся от кошмарного сна. Мистер Меггс присел за письменный стол. Каким надо быть идиотом, чтобы хоть на минуту подумать о самоубийстве! И что это на него нашло? Своей рукой лишить себя жизни ради того, чтобы кучка неблагодарных скотов купались в его денежках?! Совершенно дурацкая затея!
Нет, он не наложит на себя руки. Он будет жить и смеяться над всеми! А если желудок иногда и побаливает, так что с того? У Наполеона тоже бывали желудочные боли, а посмотрите на него! Наполеон бы в жизни с собой не покончил, хоть вы тут что!
В глазах мистера Меггса пылал огонь. Он протянул руку, чтобы схватить свои шесть писем и вытряхнуть из них содержимое.
Конвертов на столе не было.
Прошло, должно быть, секунд тридцать, пока мистер Меггс сообразил, куда они делись. Он же сам отдал их этой дьяволице Пилинджер, и если он ее сейчас же не догонит, она успеет отправить почту…
Из всей сумятицы мыслей, промелькнувших в тот миг в мозгу мистера Меггса, ярче всего была мысль о том, что от его парадной двери до почтовой конторы можно дойти меньше чем за пять минут.
Мисс Пилинджер шла по сонной деревенской улочке, под лучами июньского солнышка, и вся кипела от возмущения, так же как перед этим мистер Меггс. Она тоже была потрясена до глубины души. Мисс Пилинджер приняла решение: она исполнит свой долг, отправит хозяйские письма, а потом навсегда расстанется с нанимателем, который шесть лет притворялся образцовым начальником, но в конце концов забылся и показал свою настоящую натуру.
От этих мыслей мисс Пилинджер отвлек хриплый крик в самое ухо, и, обернувшись, она увидела, что образцовый начальник гонится за ней, весь красный, с безумными глазами и без шляпы.
Голова у мисс Пилинджер работала быстро. Одного мига хватило, чтобы оценить ситуацию. Преступная, неразделенная любовь пошатнула рассудок мистера Меггса, и теперь секретарша станет жертвой его ярости. Она десятки раз читала о подобных случаях в газете, не подозревая, что сама окажется героиней ужасной драмы.
Мисс Пилинджер оглянулась – улица была пуста. Некого позвать на помощь. Мисс Пилинджер вскрикнула и бросилась бежать.
– Стойте!
Услышав свирепый голос начальника, мисс Пилинджер включила третью скорость. Перед ее мысленным взором уже маячили газетные заголовки.
– Стойте! – орал мистер Меггс.
«БЕЗОТВЕТНАЯ ЛЮБОВЬ ТОЛКНУЛА ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА НА УБИЙСТВО», – думала мисс Пилинджер.
– Стойте!
«ОБЕЗУМЕВ ОТ СТРАСТИ, ОН УБИВАЕТ БЕЛОКУРУЮ КРАСАВИЦУ», – вспыхнули алым на черном буквы в мозгу мисс Пилинджер.
– Стойте!
«ОТВЕРГНУТЫЙ ПОКЛОННИК НАНЕС ЕЙ ТРИ НОЖЕВЫХ УДАРА».
Мисс Пилинджер поставила перед собой задачу: касаться земли не чаще чем через каждые двадцать ярдов. Исполнению этой задачи она посвятила все свои незаурядные душевные силы.
В Лондоне, Нью-Йорке, Париже и других оживленных городах никто, должно быть, и внимания не обратил бы на джентльмена без шляпы, с багровым лицом, гонящего свою секретаршу по улицам резвым аллюром, однако на родине мистера Меггса редко случались волнующие события. Последней вехой в жизни городка стал двухлетней давности приезд «Великолепного цирка Бингли», который по пути в соседний город продефилировал по главной улице, причем некоторые особо рьяные участники труппы навестили задние дворы местных жилищ и поснимали с веревок стираное белье. С тех пор ничто не нарушало покой городка.
А потому на шум погони начали мало-помалу стекаться местные жители всех возрастов и размеров. Странный вид мистера Меггса и вопли мисс Пилинджер дали им пищу для размышлений. Поразмыслив, жители решили тоже принять участие, а потому, как только рука мистера Меггса ухватила мисс Пилинджер, несколько сограждан ухватили его самого.
– Спасите! – выдохнула мисс Пилинджер.
Мистер Меггс безмолвно указал на письма, которые секретарша все еще держала в руке. За двадцать лет он отвык от физических упражнений, и после гонки сильно запыхался.
Хранитель мира и порядка в городке, констебль Гуч, крепче сжал локоть мистера Меггса и потребовал объяснений.
– Он… он хотел меня убить! – сказала мисс Пилинджер.
– Пристукните его, – сурово посоветовал кто-то из зрителей.
– С чего вы вздумали убивать эту леди? – осведомился констебль Гуч.
Мистер Меггс обрел дар речи:
– Я… я… я… я только хотел забрать письма!
– Зачем?
– Это мои письма…
– Вы утверждаете, что она их украла?
– Он сам их мне дал и велел отнести на почту! – вскрикнула мисс Пилинджер.
– Ну да, велел, а теперь я хочу их забрать!
К этому времени констебль, хоть зрение у него и ослабело с годами, разглядел во взмыленном незнакомце искаженные, но вполне узнаваемые черты почтенного и выдающегося гражданина.
– Да это же мистер Меггс! – воскликнул констебль.
Услышав, что незнакомец опознан представителем власти, толпа слегка успокоилась, хоть и осталась разочарована. Неизвестно, что здесь все-таки произошло, но, во всяком случае, не убийство. Зрители начали понемногу расходиться.
– Может, вы все-таки отдадите мистеру Меггсу письма, мэм, раз он просит? – сказал констебль.
Мисс Пилинджер гордо выпрямилась.
– Вот ваши письма, мистер Меггс! Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся.
Мистер Меггс кивнул. Он был совершенно того же мнения.
В конечном итоге все вышло к лучшему. Ночь мистер Меггс проспал без сновидений, а утром проснулся, ощущая в себе какую-то странную перемену. Все тело у него ломило, руки и ноги онемели, но в самой глубине его существа поселилось непривычное ощущение легкости. Он мог бы сказать, что счастлив.
Морщась, мистер Меггс выбрался из кровати, похромал к окну и распахнул его. Было прекрасное утро. Прохладный ветерок повеял в лицо, принося с собой чудесные ароматы и умиротворяющий шум Божьих тварей, начинающих новый день.
Мистера Меггса поразила удивительная мысль.
– Надо же, а я хорошо себя чувствую!
За ней пришла другая.
– Должно быть, это благодаря вчерашней пробежке. Честное слово, надо будет бегать регулярно!
Он жадно пил восхитительный воздух. Дикая кошка в его внутренностях царапнула было лапой, но как-то вяло, словно понимая и признавая поражение. Мистер Меггс, задумавшись, ничего даже не заметил.
– Лондон… – бормотал он. – Какой-нибудь из новомодных спортивных центров… Я еще сравнительно молод… Отдаться в руки тренеров… Посильные нагрузки…
Прихрамывая, он направился в ванную.
Исследователи, изучающие фольклор Соединенных Штатов Америки, наверняка знают неповторимую историю о Кларенсе Макфаддене. Кларенс Макфадден, видите ли, «мечтал танцевать, чтоб не грызла сердце печаль. Инструктор, скорей танцевать научи, никаких мне денег не жаль! Инструктор, – говорится далее в легенде, – ножищи его увидал и в лице изменился слегка. И с Макфаддена лишних пять долларов взял как с трудного ученика».
Меня всегда поражало удивительное сходство между этой легендой и историей Генри Уоллеса Миллса. Одно только различие бросается в глаза. Героем предания, по всей видимости, двигало одно лишь честолюбие, в то время как Генри Миллса пойти против природы и научиться танцам заставила любовь. Он хотел порадовать свою жену.
Если бы Генри Миллс не поехал в модное курортное местечко под названием «Терновник» и не познакомился там с Минни Хилл, он, вероятно, так и проводил бы за чтением, в тишине и покое, все свободное от работы время – а работал он кассиром в нью-йоркском банке.
Читать Генри любил. Для него приятно провести вечер означало прийти после работы в свою квартирку, снять пальто, надеть домашние тапочки, раскурить трубку, взять в руки Британскую энциклопедию, том «Бис-Ван», и продолжить чтение с того места, на котором вчера остановился, делая пометки в толстом блокноте. Он читал том «Бис – Ван», потому что до этого успел не торопясь прочесть «А-Анд», «Анд-Аус» и «Аус – Бис». В том, как Генри Миллс приобретал знания, было нечто основательное и в то же время жутковатое. Он гнался за знаниями с холодной и бесстрастной целеустремленностью горностая, преследующего кролика. Обычный человек, читая подписное издание Британской энциклопедии, начинает волноваться, перескакивает с одного на другое и в нетерпении заглядывает сразу в том XXVIII («Экс – Ящу»), чтобы узнать, чем же все кончится. Генри – дело другое. Ему было чуждо легкомыслие. Он решил прочесть Британскую энциклопедию от начала до конца и не собирался портить себе удовольствие, забегая вперед.
