в такт ведьмам Сакатов. Дым, поднимаясь к небу, стал плотнеть и свиваться. Я впервые слышала мессу, от неё внутри меня словно вырос ком, и заставил колотиться сердце сильнее. Я зажала уши руками. Мне хотелось бежать отсюда, чтобы никогда в жизни не слышать и не видеть всего этого. И тут боковым зрением я увидела какое-то движение возле ворот. Похоже, и Шифин сразу это увидел. Я повернула голову к воротам.
У ворот стояла Татьяна. Но не та испуганная Татьяна, которую я привела несколько часов назад к воротам, а другая. В глазах её была решительность и сила, и теперь уже никого не мог обмануть её внешний вид. Она медленно пошла к кострищу. В руке она сжимала несколько желтоватых бумажных листков. Она беззвучно начала шевелить губами, и ветер сорвался с них и полетел перед ней, сминая слова Шифина и пение ведьм. Шифин опустил руку и прекратил читать книгу, и Рада сразу обернулась посмотреть, что произошло. Ведьмы нескладно оборвали своё пение. Огонь на кострище начало задувать набирающим силу ветром. Дым завис неподвижно, но Шифин простёр к нему руку, и дым медленно стал снова закручиваться. Но ветер со свистом стал кружить вокруг него, не давая свиваться, и выхватывая клочки из его плотного тела. С губ Шифина сорвалось проклятье, и он сразу склонился к Раде и что-то ей сказал.
Феломена дошла до кострища и громко сказала Шифину:
— Шифин, ты уже сказал своему кругу, что сегодня заберёшь их жизни, чтобы самому жить ещё один век?
— Феломена! Никогда я тебе не верил, и был прав. Была ты глупой ведьмой, смотрю, после смерти ничего не поменялось. Что, пригодилась тебе твоя внучка?
Феломена размахнулась и бросила в костёр листки, которые держала в руке:
— Остальные я в болоте утопила. Нечем тебе больше платить господину за столетие. И нет у тебя больше круга! Да тебе он и не нужен. Тебе же посулили весь мир! Но твой господин обманул тебя. Ему не нужен выживший из ума старик. А ты, в слепоте своей, этого и не увидел. Ты же мнишь себя самым великим из живущих ныне колдунов. И ты сам сейчас выпускаешь свою смерть, разжигая свою последнюю мессу. Последнюю для тебя и твоего круга.
— Заткнись! — Шифин дёрнулся — Я развею тебя, и искореню весь твой выводок!
Феломена резко поставила перед собой ладони, потому что Шифин метнул в неё неизвестно откуда взявшуюся взвесь какого-то порошка серого цвета. Феломеины руки покрылись этим серым порошком и пальцы начала скручивать сильная судорога. Рада раскинула свои руки, и вокруг Феломены заплясали острые осколки, похожие на стеклянные стрелы.
Медлить было нельзя, и я вышла из-за двери сарая и набросила верёвку на Раду. Тут же меня увидела и понеслась ко мне ведьма, в руке которой появился прямо из воздуха какой-то совок. Но зато Рада ничком упала на землю, спутанная моей невидимой верёвкой. Стеклянные стрелы враз осыпались на землю. Я снова отвела глаза ведьм от себя, но в то же время и Раду отпустила моя верёвка. Она встала на колени и снова развела руки. И снова стеклянные стрелы понеслись в Феломену, втыкаясь в неё, и нанося острые раны. Феломена сжала и разжала свои кулаки, и порошок закипел на её руках. Стрелы со всех сторон втыкались в неё, и струйки крови моментально окрасили её лицо и руки. Она сделал взмах рукой, стеклянные острые стрелы собрались у неё в руке, и она метнула их в Раду. Та отшатнулась, чуть не упав в огонь. Феломена быстро крутанулась на месте и на Шифина полетели сверху крупные капли чёрного цвета, которые достигая его, загорались, прожигая на одежде и коже большие пятна. Шифин заорал, быстро закрываясь плащом, упал на колени и щёлкнул пальцами. И я услышала лязг отпирающихся затворов. Шифин выпустил свой зверинец. Я в это время отпрыгнула от ведьм и снова накинула верёвку на Раду, которая уже почти встала, и та снова свалилась на землю. Но теперь я заторопилась накинуть такие же верёвки на ведьм, которые как по команде повернули ко мне головы, когда я стала снова видима для них. Накинуть верёвку мне удалось только на одну ведьму, потому что ко мне подскочили две другие, больно вцепились мне в руки, и закрыли рукой глаза. Они повалили меня на землю, и чьё-то колено встало мне на шею. И сразу меня закружило в чёрном диком вихре. Я взглянула себе под ноги и увидела, как гигантская лопата несёт меня куда-то вниз, раскручивая всё больше и больше.
И вдруг меня что-то выбросило с лопаты и обеих ведьм раскидало от меня. Надо мной стоял Сакатов, он взял меня за руку и резко поставил на ноги. Он тяжело дышал, а на щеке и шее у него были кровоподтёки от глубоких царапин. Под ногой у меня оказался совок, и я схватила его. Из-за угла показались оскаленные морды собак. Феломена повернулась к ним, начиная плести какое-то заклинание, но одна собака уже вцепилась в её руку, другая собака подскочила к хромой ведьме и повалила её на землю, ухватившись зубами ей за плечо. Но хромая ведьма изловчилась, сорвала с себя платок, что-то крикнула, и платок полетел к воротам, собаки кинулись за ним. Мы с Сакатовым, пока ведьмы вставали с ног, успели забежать в сарай, но двери за собой не смогли закрыть, так как они вспыхнули горячим ярким факелом, сразу заполнившим всю небольшую сарайку едким дымом. Мы с ним снова выскочили к кострищу, где нас уже ждали разъярённые ведьмы. Я видела, как Рада барахтается в опасной близости от кострища, но к ней на помощь уже спешила Лушка. Я накинула и на неё верёвку. Лушка, извиваясь, свалилась прямо на Раду. Одна ведьма схватила Сакатова за руку, и он повалился на спину. Я его попыталась подхватить, но он оказался таким тяжёлым, что мы оба с ним оказались на земле. Падая, я видела, как Феломена направила ветер на костёр, и синие огоньки один за другим начали исчезать под чёрными брёвнами. Сакатов схватил одну ведьму за ногу, и она упала. Другая ведьма вцепилась Сакатову в волосы, и мы оба с ним пытались её отцепить. Я видела, как Шифин кинул на Феломену горящую накидку, она накрыла её с головой, и Феломена упала на землю. Ветер снова стих. У Шифина одна рука болталась, словно была перебита. Не вставая с колен, прямо на земле, он открыл
