Наверно, думал, что это кто-то посторонний на них вышел. Ещё один дядька из этой банды у дороги сейчас сидит, прямо на дереве перед ней.
— Где именно? — напрягся Зураб.
— Да метрах в ста отсюда. Там с другой стороны дороги большой пень и косое дерево.
— Понятно, — проводник с облегчением выдохнул:
— Вардан, Гурама помнишь?
— Здорового такого? — уточнил юноша и сразу же кивнул, — Да.
— Он с Аршаком, Василом и другими людьми должен сюда идти со стороны дороги с востока. Должны остановиться и залечь за деревьями метров за сто-сто двадцать от поляны, так чтобы она просматривалась. Найдешь Гурама, расскажешь, об этом наблюдателе. Пусть его возьмут на прицел, а когда услышат выстрелы или при попытке слезть, аккуратно снимут. Понял? Скажешь и сразу иди к машинам. Они на развилке находятся, там, где дорога упирается в лес и делает резкий поворот. Помнишь, где это?
— Помню, — кивнул подросток.
— Вот и отлично, а Ованеса я прямо сейчас туда отправлю. Там Гагик и Никол. Будете вместе с ними охранять машины.
— Ну дядя Зураб, я с вами хочу остаться. Охота своими глазами посмотреть, как вы их брать будете, — надулся старший юноша.
— Нечего тебе на всякие непотребности смотреть, — прошипел Зураб. — Сказано, идти к машинам, значит, иди.
Парень собирался что-то возразить, нахмурился и даже открыл рот, но проводник тихо выругался, добавил длинную фразу на армянском, и Ованес виновато опустил голову, вздохнул и обреченно кивнул.
— Все ребята, можете идти, — добавил Вахтанг, забрал у старшего бинокль, и начал рассматривать стоявшие за слоном машины и кучку людей возле них.
Шустрый Вардан моментально рванул с места, и через несколько секунд скрылся среди зеленой листвы деревьев и кустов. Хмурый Ованес двинулся на восток, напоследок бросив недовольный взгляд на невозмутимого Вахтанга.
— Что ты ему сказал? — полюбопытствовал я.
— Чтобы не позорил своих родителей, — буркнул проводник, продолжая наблюдение.
— Дай глянуть, что там, — попросил я.
— Держи, — бинокль лег в протянутую ладонь. Я закинул ремень на шею, и заглянул в окуляры.
Из открытой двери «горбатой» волги доносились отзвуки громкой музыки. Надрывно завывал «вези меня извозчик» Александр Новиков.
Водитель «волги» — тощий, мосластый мужик, распахнул дверь и смолил папиросу, выпуская клубы дыма и сбивая пепел на траву. Другой боец кемарил, раскинув руки на заднем сиденье «волги». В «копейке» тоже сидели двое. Бандит спереди, перекусывал, перемалывая челюстями булку и запивая её, кефиром из бутылки. Ещё один, рыжий паренек, высунувшись из приоткрытого стекла, о чем-то весело общался с колоритной четверкой, расположившейся на поваленном бревне, метрах в пяти от машин.
На костре, между толстыми жердинами, подвешенный на пруте грелся закопчённый чайник. Недалеко от него, на аккуратно подстеленной газетке одним рядом расставлены жестяные кружки. Похоже, бывшие сидельцы решили почифирить.
Я с любопытством рассматривал компанию на бревне. Уголовное прошлое крупными буквами светилось на каждой роже.
Дерганный худой мужик с огромными синяками под глазами, глубокими морщинами, избороздившими лицо, похоже, наркоман. Выглядел, как узник Бухенвальда, сквозь расстегнутый воротник рубахи виднелся синий купол с крестом, руки постоянно двигались и подергивались, как будто жили своей, отдельной от хозяина жизнью.
Ещё один ласково щерился железными зубами. Шрам идущий наискось от лба, через чудом уцелевший глаз к щеке, острые скулы, чуть выпученные глаза, в которых плескалось безумие, след от ожога на другой щеке, тонкогубый рот, и выставленный вперед подбородок. Если бы Майк Тайсон встретился ночью в глухой подворотне с этим типом, даже не знаю, кто бы из них испугался больше.
Третий, наоборот, напоминал, каким-то чудом, перекрашенного в белый цвет негра. Толстые сосиски-губы, нос-картошка, широкое крупное лицо. Но под короткими рукавами серой рубашки перекатывались впечатляющие шары бицепсов, бычья грудина рвала воротник, а за громадными плечищами могли спрятаться два мужика мелкой комплекции.
Самым опасным мне показался четвертый. Мужчина чуть выше среднего роста, крепкого сложения с седым ежиком волос. Волевое лицо, квадратная челюсть, неторопливые, уверенные движения. Видно, что человек знает себе цену, и пользуется авторитетом у окружающих. Ему первому и кружку подали, и исходящий клубами пара чифир налили. И одет седой был соответственно: в джинсовый костюм из рубашки навыпуск и брюк в сочетании с бело-синими явно импортными кроссовками.
Оружия я у бандитов не заметил, но оно вполне могло быть. Под серым пиджаком железнозубого можно было легко спрятать ствол, и рубахи наркомана, амбала и главаря подозрительно топорщились на поясе в районе пояса.
— Ну что, мне идти уже? — спросил Денис.
— Подожди, — бросил я, и опустил бинокль. — Значит так ребята. Из пистолетов мы их на таком расстоянии не достанем, я думаю, вы это и так понимаете. А подстраховать Дениса надо. Подберемся поближе к ним. Сначала тихо подходим на расстояние метров семидесяти, перебежками. Там музыка орёт, звуков никто не услышит. Потом ещё метров тридцать-сорок ползём по-пластунски. Надеюсь, не разучились?
— Нет, — ответил Олег.
— Обижаешь, командир, такая наука на всю жизнь вбивается, — буркнул Вова.
А Денис просто насмешливо ухмыльнулся. Да так, что сразу снял все вопросы.
— Отлично, — кивнул я. — Подползаем к ним, на расстояние 25–30 метров, занимаем позиции за деревьями, рядом с поляной, разбираем цели. Останавливаемся, примерно на одной линии, чтобы в случае боевого контакта с противником не попасть под перекрестный огонь.
Сейчас бандюки сидят боком к нам и машины развернуты так же. Делаем небольшой крюк и заходим к ним справа и со спины, чтобы выпасть из сектора обзора. Вещи у нас темные, неяркие должно получиться. Надеюсь не надо в очередной раз говорить прописную истину, что двигаться нужно максимально тихо, чтобы раньше времени не привлечь к себе ненужного внимания и не запороть всю операцию. Кассета может внезапно кончится, Новиков заткнётся, и тогда каждый пук в лесу будет звучать оглушительно.
