Особенно пугала и настораживала гнетущая тишина. Полная тишина и отсутствие препятствий. Если бы перейти границу любого государства многотысячным войском было так легко, то все страны мира постоянно переходили бы из рук в руки. Возвратившиеся из разведки трое следопытов сообщили, что ближайшая деревня, обнаруженная ими, пуста и безлюдна. Причем совершенно очевидно, что жители покинули ее не ранее чем сутки назад. А это значит — они были предупреждены о грозящем вторжении и заблаговременно скрылись. И еще это значит, что здесь армию Мерроэ могут ожидать любые неожиданности и неприятные сюрпризы. К сожалению, голос разума не был услышан высшими военачальниками. Да солдаты на это особенно и не надеялись. И все же никто, даже из самых трезвомыслящих, не ожидал увидеть то, что предстало перед их глазами через несколько часов.
Едва отдохнувшие, еще окончательно не просохшие, полуголодные воины Мерроэ двинулись в путь, когда солнце стояло еще не слишком высоко. Около часа они двигались по равнине, растянувшись широкой цепью. Пехота шла впереди, рыцари трусили сзади, рассуждая о том, что вся эта затея смахивает на пародию на войну, но не более того.
Противник появился внезапно. Он вырос из‑под земли не в переносном, но в прямом смысле этого слова. Сначала взбугрились небольшие холмики, словно десяток кротов одновременно решили подышать воздухом. Затем рыхлая земля зашевелилась и бугорки стали просыпаться вниз — как если бы под ними была сплошная пустота. Потом на их месте образовались воронки, затем почва заколебалась так сильно, что люди были не в состоянии устоять на ногах, шатались и падали, словно пьяные, а всадники никак не могли успокоить бешено ржущих коней. Небо моментально затянуло свинцово‑серыми тучами, из которых, впрочем, не упало ни одной капли дождя. Зато раздался гром и ослепительно засверкали молнии, огненными змеями прочерчивая небосклон. Среди войска началась паника. Люди метались, сталкивались, кричали и роняли оружие. Аджа Экапад, пытался приструнить их, заставить стать в строй, однако силы талисмана Джаганнатхи не хватало на то, чтобы держать в повиновении несколько тысяч абсолютно разных людей. Он мог уничтожить их, заручившись помощью собратьев, но завладеть их разумом был не в состоянии. Колумелла сорвал голос во всеобщем оре, но его никто не услышал.
А затем земля зашевелилась и раздалась, вздохнув, словно усталая роженица. Одиннадцать грозных всадников стали подниматься из ее чрева неторопливо, бесшумно — и это было еще страшнее, нежели стремительная атака. Одиннадцать Древних и Новых богов Арнемвенда во всем великолепии и блеске явились своим подданным. Растерянные люди переводили взгляд с драконообразного коня Траэтаоны на серебристо‑голубой ореол, окружавший прекрасного и ослепительного Жнеца, сжимавшего кривой, серповидный меч; с сияющего белыми доспехами Змеебога — на затянутого во все черное желтоглазого га‑Мавета, который опирался на свой огромный меч, на лезвии которого не задерживалось ни единое пятнышко света; с рыжеволосого всадника на седом коне, увенчанного известным всему Варду шлемом из черепа дракона, на безглазого, жуткого Баал‑Хаддада.
Следом за высшими божествами двигалась небольшая, но внушительная рать их верных слуг. Зат‑Бодан и Зат‑Химйам — Боги Раздора и Ужаса сопровождали Арескои. Исполинские змееголовые джаты сердито шипели за спиной у Джоу Лахатала. Но, кажется, больше всего поразили людей двое титанов, возникших вдалеке. Всему Арнемвенду было известно, что эти гороподобные существа служат исключительно небесному кузнецу Курдалагону, и об их мощи слагались легенды. Собственно, одних этих титанов было вполне достаточно, чтобы истребить все войско.
Всадники неспешно двигались по направлению к оторопевшему войску, большая часть воинов которого была близка к обмороку. Когда маленький отряд бессмертных приблизился на достаточное расстояние, Астерион в клубящемся плаще, похожем на неистовое облако, выехал впереди всех и обратился к повелителю Мерроэ:
— Слышишь ли ты меня, Колумелла?
— Да, — сипло ответил король, в глазах которого несколько прояснилось и туман в голове стал рассеиваться от ужаса.
— Если ты немедленно не повернешь свою армию назад, я обещаю тебе, что мы уничтожим ее в течение нескольких минут. Но и это еще не все: затем мы отправимся в Кайембу и оттуда начнем свое странствие по твоему государству. Думаю, ты понимаешь, сколько времени оно просуществует после этой нашей прогулки.
Король мешком свалился с седла и упал на колени:
— Я прошу прощения, великие! Я не знал и не ведал, что боги так благоволят императору! Я не представлял, что вы явитесь защищать мятежного аиту, оскорбившего своим неповиновением самого Джоу Лахатала!
Можно утверждать, что подобные слова были продиктованы несчастному королю отнюдь не его собственным рассудком, но злой волей талисмана. И боги моментально ощутили присутствие холодного и мрачного пространства Мелькарта где‑то совсем близко. Это разгневало их еще сильнее.
— Ты жалкий червь! — загрохотал Змеебог, пришпоривая своего божественного скакуна. — Мы даровали тебе шанс на спасение и попытку вымолить прощение, а ты осмелился оскорбить меня! Так пусть видят все, что случается с наглецом и безумцем…
Джоу Лахатал указал пальцем на землю под ногами ошалевшего от ужаса Колумеллы, и ослепительная молния, сорвавшись с темного неба, ударила прямо в это место. От него пошла в обе стороны большая трещина, похожая на ухмылку, словно земля отворила уста, чтобы посмеяться над жалким человеком, прогневавшим богов. Колумелла провалился в нее по пояс, да так и застрял, отчаянно хватая воздух руками. Края трещины сомкнулись, плотно зажав хрупкое и уязвимое человеческое тело. Король кричал, взывая и к магу, и к солдатам, и к бессмертным, но все оставались недвижимы.
Аджа Экапад взвешивал свои шансы. Отсутствие Каэтаны давало ему возможность спастись бегством. Он прекрасно знал, что ни один бессмертный не сможет преследовать его, пока талисман Джаганнатхи находится на его теле, однако Экапад был всего лишь слабым человеком, и он не представлял себе, как сможет справиться с объединенной силой одиннадцати величайших бессмертных Арнемвенда. Потому он поступил с королем так, как некогда с графом Коннлайхом, — развернул коня и пришпорил его, уносясь прочь от этого опасного места.
Один из рыцарей, стоявших рядом, совершенно по‑мальчишечьи засвистел ему вслед в два пальца — звонко и насмешливо.
Змеебог рассмеялся и небрежным взмахом руки вытащил из земляной ловушки обезумевшего короля.
— Я прощу тебя только потому, что ты сам не ведаешь, что творишь, глупец. И молись на свое везение!
Колумелла был не в состоянии говорить: лишенный поддержки талисмана, отпущенный им на свободу, он вообще не понимал, что делает здесь, на открытом пространстве, во главе войска. Ни одной мысли, ни одного толкового воспоминания не осталось в его бедной голове — но он видел перед собой разгневанных бессмертных, готовых стереть его с лица земли, и ужас объял его.
* * *
Золотая колесница Аэ Кэбоалана в считанные часы перенесла Каэтану через океан и опустилась на вершине одного из погасших вулканов.
Вечерело. Зеркальная гладь озера переливалась всеми оттенками розового и золотого, шелестел невысокий камыш. Растительность здесь была скудная, но все же была, и это удивляло.
Солнцеликий оглянулся по сторонам. Они с Каэ находились на дне глубокой воронки, расширяющейся кверху. Каменные стены ее были иссечены трещинами, в которых мелькали разноцветные коврики мха и лишайников. Кривые, чахлые деревца цеплялись корнями за малейшие неровности и впадины, кроша породу. Высоко над головами висело золотисто‑розовое небо, а солнца видно уже не было: оно медленно погружалось в воды океана Локоджа.
Само озеро оказалось невероятно красивым — круглое, похожее по форме на блюдо, оно было покрыто удивительными водяными растениями, которых не было больше нигде в мире. Сиреневые, зеленые и темно‑синие цветы с плотными мясистыми лепестками, похожие на звезды, покоились на круглых листьях, мелкая молочно‑белая ряска затянула поверхность воды возле берегов. А в центре озера то и дело пробегали большие волны. Они возникали неожиданно, ведь ветра не было и в помине, застывали на мгновение и обрушивались вниз, оставляя по себе только серебристую пену.
Внимание Каэтаны привлек одинокий камень, торчавший из воды на середине водоема. Он был необычного — густого — черного цвета.
— Странное место, — сказала она, обращаясь к Аэ Кэбоалану.
— Много ли на Арнемвенде не странных мест? — улыбнулся тот.
— Но все‑таки…
— Нас предупреждали, так что жаловаться тебе не на что.
— Я и не жалуюсь. Я описываю свои наблюдения.
— Ниппи, — спросил Солнцеликий, адресуясь к перстню, — где теперь талисман?
