Оглядываюсь на Михася. Он в джинсах и вязаной кофте, ему хорошо. Поднимет руку и легонько машет нам. Машу ему в ответ. Солнце поднимается стремительно, укромный уголок, где он засел со своими ножами, уже не кажется таким укромным. Еще минут двадцать, и там будет совсем светло.
Потом происходит сразу несколько событий.
05:30
С оглушительным металлическим грохотом вылетает одна из панелей профнастила. Вместе с ней на огород, разделяющий дом и цех, вваливается огромная темная туша. В предутренних сумерках мы видим лишь ее силуэт. Это человек -- но не совсем...
В ту же секунду еще одна тварь с улицы принимается вколачивать себя в ворота. Железные створки ходят ходуном. Отпрянув от них, Михась кубарем катится на землю. Вскакивает на ноги и занимает боевую позицию. Я вижу, как дрожат ножи в его руках.
-- Макс! -- полуистерично зовет он. -- Витос!..
Мы ничем не можем ему помочь. Случилось кое-что похуже -- на участке со стороны двора Кости-Димы прорыв. Придется действовать раздельно. У Михася своя битва, у нас -- своя.
Тем временем тварь в огороде приходит в себя после сокрушительного столкновения с забором. Становится на четвереньки и роет пальцами землю. В этой туше килограмм сто двадцать, и я понимаю, что существо абсолютно голое, не считая лоскутов материи вокруг шеи и бедер -- последних остатков одежды, которые оно не успело с себя сорвать. Я вижу, как покачиваются в воздухе огромные сиськи и... гениталии. Стало быть, некогда оно было мужчиной.
Тварь издает нечленораздельные жующие звуки. Плохо видно, но мне кажется, что с губ клочьями летит пена. Воображение дорисовывает цвет -- темно-розовый. Почти алый.
-- АГГР-ХХ-ШШ! -- выплевывает тварь и, загребая землю толстыми ручищами, на четвереньках мчится на нас. -- ШШАВРР-КХ-Х....
Она выбирает цель -- Виталик. Он ближе к ней, чем я, и находится в менее выгодной позиции. Позади него стена сарая, отступать некуда.
-- Витос! -- кричу я, чувствуя свою беспомощность. -- ВИТОС!!!
Он успевает отпрянуть. Адское отродье промахивается и с жутким треском врезается в саманную стену сарая. Я удивлен, как она не проломилась под ударом -- остальные три ощутимо вибрируют. Тварь мешкает, приходя в себя, и Витос пользуется моментом. С размаху бьет топором... и промахивается.
Как можно промахнуться по такой жирной туше я не понимаю, однако рукоять топора проскальзывает в потных ладонях, и лезвие проходит вскользь, едва ободрав твари спину. Момент упущен, и второго существо дарить не намерено. Прежде чем я успеваю сделать хоть что-то, оно валит Витоса с ног и между ними завязывается ожесточенная борьба.
Витос -- сухой, жилистый, кандидат в мастера спорта по греко-римской борьбе, увлекается смешанными единоборствами и намерен достичь в этой сфере немалых высот, но весовые категории есть даже там. И сейчас преимущество в весе явно не на его стороне. Все, на что меня хватает -- пару раз пнуть тварь ногой. Однако мне больнее, чем ей -- босые ноги против одеяла из жира. Пустить в ход топор я не решаюсь. Витос может быть ранен, а кровь этого существа... "Не запачкайтесь в крови", -- сказал Михась. -- "Кровь может быть заразна..."
Витос оказывает неистовое сопротивление. Я бросаю взгляд в сторону Михася -- тот обеими руками удерживает сотрясающиеся под ударами ворота. Возможно, стоит позвать на помощь Женю с Артом, но я боюсь оставлять Витоса наедине с этой мразью. Если он проиграет, мне не останется ничего иного, как задействовать топор...
-- Сука... сука... -- повторяет Витос, и вдруг полностью исчезает под студенистой тушей твари.
Две пары ног и две пары рук скручиваются невообразимым узлом.... Потом, внезапно, каким-то непостижимым образом голова твари и одна из ее жирных рук оказываются зажатыми меж сцепленных ног Витоса. С ужасом и восхищением до меня доходит -- он выполняет удушающий прием "треугольник".
-- ТАЩИ! -- воплю я что есть мочи. -- ТАЩИ, БЛЯ!
Тварь хрипит и неистово сучит ногами, но хватка Витоса -- капкан. Я уже знаю наперед -- ей оттуда не выбраться.
-- ТАЩИ! ДУШИ ЭТУ БЛЯДЬ!
Голова и рука твари захвачены ногами Витоса. Кровавая пена стекает тому на майку, пропитывая отравленной слюной. Я могу ударить тварь топором по голове, но если она действительно заразна, кровь хлынет прямо на Виталика. С равным успехом можно раскроить голову ему самому.
В полумраке новорожденного утра я все же вижу, как лицо существа начинает темнеть (на самом деле синеть). В предсмертной агонии оно находит в себе силы приподнять вцепившегося в него, как клещ, Витоса над землей и пару раз хорошенько приложить об асфальт, но это только еще туже затягивает "треугольник".
-- ТА-А-А! -- вопит из под туши Витос. -- ТА-А-А! Т-А!!!
Тварь в последний раз взбрыкивает ногами и обмякает. Витос держит ее в захвате еще по меньше мере с полминуты, и только потом отпускает.
Существо замертво падает на землю, перекатывается на спину. Первые лучи поднимающегося солнца ложатся ему на лицо, и я вижу, что это Костя-Дима. Теперь он точно мертв.
06:30
Рассвет первого понедельника нового мира встречает нас благословенным затишьем. Над нашими головами раскинулось первозданно чистое небо -- ни облачка. Побоище окончилось -- лучи солнца в мгновение ока разогнали всю нечисть по углам. Михась удержал ворота -- кроме Кости-Димы во двор больше никто не прорвался.
Я не сомневался в этом ни секунды, но теперь у нас есть точное подтверждение -- выпавший ночью дождь действительно был розовым. Все вокруг окрашено этим мерзким цветом гламура и мракобесия. Но мы не обращаем на это никакого внимания. Мы выжили, и это главное.
Мы встречаем Женю и Арта во дворе. За минувшие два часа ни одна тварь не додумалась проникнуть в дом через окна, и это, без дураков, самое большое чудо сегодняшней ночи. Боюсь даже представить, чем все могло кончиться, если бы беснующаяся толпа выбрала своей целью не ворота, а ставни. Мы в красках рассказываем о предутреннем побоище и показываем труп Кости-Димы. Шок от вида лежащего в нашем дворе мертвого соседского пацана сменяется восхищением, когда Жене с Артом удается разглядеть обезображенное неизвестным вирусом лицо. Витос удостаивается прозвищ "тигр" и "нереальный тигр" и уважительного похлопывания по спине.
Мы наведываемся к бабушке. Удивительно, но она, похоже, спит. Женя сообщает, что здесь не обошлось без лошадиной дозы снотворного, и мы оставляем ее отдыхать. Впятером выстраиваемся перед воротами, и Миша отпирает засов. Оглядываем друг друга, готовясь ступить в новый неизведанный мир, прячущийся от нас за железными створками. Никогда прежде мы не чувствовали себя такими живыми, как сейчас.
Потом я киваю Мише, и он открывает ворота.
Глава 3
Бешенство
07:00
Сотворение мира завершено, и настает понедельник новой эры. В отличие от бога, возившегося целую неделю, розовому дождю хватило для этого одной ночи. Не знаю, как обстоят дела на остальном земном шаре, но наш локальный Армагеддон уже случился. Мы -- выжившие -- первые люди нового эпохи, саженцы новой цивилизации. Мы смотрим на это диковинное, полное опасностей место сквозь открытые ворота старого мира, сузившегося до размеров земельного участка моей бабушки. Потом делаем шаг и вступаем в наш новый дом.
Мир перевернулся. На дворе день, но в городе стоит ночная тишь. Нет ни гула машин, ни людского гомона, даже звуки природы стихли -- за все утро мы не видим в небе ни одной птицы. Я с трудом узнаю улицу, на которой прожил большую часть жизни. В ямах изрытой автомобильными колесами дороги поблескивают темно-розовые лужи. Поваленный в лобовом столкновении с огромным внедорожником фонарный столб подмял несколько одноместных гаражиков. Оборванные провода черными змеями валяются в грязи. Сквозь треснувшие стекла внедорожника вижу мертвого водителя, упавшего разбитой головой на рулевое колесо. Еще несколько тел лежат ниже по дороге, втоптанные в грязь обезумевшей толпой. Розовая грязь на тротуарах и в дорожных лужах маскирует кровь, но я знаю, что она там есть. Где есть смерть, всегда есть кровь.
Большинство домов варварски разгромлены и выпотрошены, ни в одном кроме нашего я не вижу целых стекол. Из окна дома бабы Вали чуть выше по улице висит на кусках битого стекла половина человеческого тела. Втора половина, несомненно, в доме, но далеко не факт, что обе составляют единое целое. Труп выглядит так, словно перед смертью его хорошенько пожевала Годзилла.
Первым не выдерживает Арт. Сгибается пополам, и его шумно рвет в палисадник. Звуки падающей в грязь блевотины вызывают цепную реакцию, и вот уже мы все извергаем из себя остатки того, что осталось в наших желудках с вечера. Эту роскошь я позволяю себе в последний раз -- в нашем новом мире так запросто расставаться с калориями непозволительно.
