Ида огляделась. Несколько американок в шубах стали обсуждать план вечера, а остальная нарядно одетая публика сидела с радостными или полными ожидания лицами.
Что она здесь делает, среди всей этой рафинированной публики? И кто из них следит за ней? С самого утра она была на взводе, но все это время ей было не с кем поговорить. В течение дня она четыре раза пыталась дозвониться до бабушки, но никто не отвечал. Наконец во второй половине дня пришла sms’ка:
«Лобова преследуют. Но никто не знает ни тебя, ни того, что вы знакомы. Сегодня на банкете он даст тебе кое-что, шкатулку. Мы считаем, что только у тебя шкатулка будет в безопасности. Никому не говори, что она у тебя или что вы знаете друг друга. НЕ открывай шкатулку. Мы тебе доверяем. Послезавтра вы опять встретитесь, где-нибудь в городе, и ты вернешь ему шкатулку. Храни ее как зеницу ока. То, что в ней находится, невосполнимо. Она не должна попасть к преследователям, ни за что на свете! Хорошего тебе вечера. Обнимаю, Альма».
Она прочла sms’ку больше пяти раз.
Преследователи — звучит почти как… как что? Они что, просто-напросто собираются ее украсть?
И потом эта история со «шкатулкой» — что за шкатулка?
Нет, нет, не буду нервничать, подумала она.
Она обратила внимание на шляпу одной из нарядно одетых женщин. Из тульи торчало несколько перьев, и Ида сразу же увидела, что это фазан.
Фазан, да, — Phasianus colchicus.
Что еще?
Anemone pulsatilla? Прострел обыкновенный.
Briza media… Что это? Черт, вроде бы трясунка средняя.
Ranunculus acris? Лютик едкий.
Artemisia absinthium? Полынь горькая…
Нет, хватит — не буду об этом думать, все эти старые игры с Лассе в вопросы и ответы, все эти латинские названия.
Хотя Phasianus colchicus звучит неплохо, короче говоря, фазан, а вот перья того фазана, которому пришлось пожертвовать собой ради гордыни и тщеславия.
И мальчишки, которые кинули снежки в фешенебельный автобус. И я, которая вкусно поест и будет участвовать в том, о чем тысячи других людей могут только мечтать.
Она опять посмотрела на ближайшее к ней окно.
На нем еще были следы от снежков. Она снова села прямо и увидела, что скоро они будут у Ратуши. Все нарядно одетые пассажиры автобуса еще больше оживились, как будто всю дорогу втихаря пили шампанское. Она по-прежнему не могла вычислить своего потенциального преследователя.
Хорошо бы Марина уже ждала ее у Ратуши, подумала она, иначе добром это не кончится.
Ида взглянула на темноту за окном, рассматривая свое туманное изображение.
Неужели я так похожа на Альму? Да, явно.
Автобус подпрыгнул, водитель резко притормозил, и она почти врезалась в американку с фазаньей шляпой, как чья-то рука быстро подхватила ее за талию, не дав ей упасть.
— Ой, с тобой все в порядке?
Молодой человек с темным косым пробором и теплым взглядом карих глаз.
— Спасибо, — выдавила она.
— Если бы ты упала, то, наверное, не смогла бы сегодня танцевать.
— Ты прав.
Она не могла не бросить на него еще один взгляд. Сколько ему лет? Двадцать пять? Тридцать? Или нет, немного больше? Наверное, тридцать с небольшим, но какое мальчишеское лицо. Может, тридцать пять?
Только она собралась что-то сказать, как двери автобуса открылись и все пассажиры словно выпали из него, толкаясь от нетерпения.
Когда она вышла на мороз, темноволосый человек уже исчез.
Выйдя из автобуса, Ида сразу же отделилась от толпы. Вдали, у огромного кирпичного здания, дрожало пламя огромных факелов на подставках. С торца маячил золотой монумент в честь основателя Стокгольма Биргера Ярла. Подсвеченные колоннады освещали отраженным светом напоминающую черный бархат водную гладь залива Риддарфьерден. Длинные ряды готических окон слабо мерцали на фоне ночного неба.
Где Марина, надеюсь, не опоздала, как обычно?
Как все это пройдет, во что меня втянули?
Одной мне не справиться.
Наконец у самых флагштоков на другой стороне улицы она разглядела коренастую фигуру в черном.
Это могла быть только она, Марина.
Иде стало легче и не так страшно.
Марина, да. Какая жалость, что она бросила университет, иначе бы они наверняка виделись так же часто, как раньше. Сидеть в какой-то бухгалтерской фирме только потому, что ее родители считают, что у нее должен быть твердый заработок?
Подойдя к Марине, Ида увидела стоящий на земле большой доверху набитый бумажный пакет из магазина «Coop».
— Боже мой, они что, не могли заказать погоду похолоднее? — спросила Марина и сплюнула.
— Как дела? — поинтересовалась Ида.
— Да так, настрой, как всегда, боевой.
Марина принялась рыться в пакете.
— Даже не знаю, что из этого выйдет. Можно сказать, твои волосы никогда не были твоим сильным местом.
Ида только смиренно присела на корточки, а Марина стала расчесывать ей волосы, сооружая на затылке что-то вроде ракушки.
— Что ты сделала со своими волосами? Они что, из стальной стружки?
Девушки засмеялись.
— Просто у меня такие волосы, вот и все.
— Рада за тебя, во всяком случае, пойдешь на банкет. Самая изысканная еда и все прочее. Как получилось, что тебя пригласили? Ты и на самом вручении была?
— Нет, нет, в Концертном зале я не была, — быстро ответила Ида и опять почувствовала тревогу, — это длинная история. Сейчас не успею все объяснить.
Марина взглянула на нее, а затем пожала плечами.
— Сама я буду драить прачечную, потому что там побывали собаки и загадили весь пол.
— Как мило.
— А потом попробую на чердаке новый передатчик, мне прямо не терпится.
Опять это любительское радио. Но хорошо, что она верна своему старому хобби. И у нее остались радиодрузья.
— Понимаю.
— Может быть, я опять смогу послать пробный сигнал тем парням из Гётеборга, помнишь?
Ида слегка улыбнулась.
— Или, — продолжила Марина, — может быть, твой отчим… там, в Норрланде. Как там его зовут?
— Лассе… он мне не отчим, он мой…
Да, как бы это сказать — заместитель отца?
— Пожалуй, не надо, — отозвалась Ида, — я даже не знаю, пользуется ли он еще радио.
В голове быстро пронеслось: о чем таком я говорила с Лассе в последний раз? Несколько недель назад? Надеюсь, там, в Емтланде, с ним все в порядке, днем он возится со скутером и ходит в лес, а вечером, наверное, в основном смотрит телевизор.
Она почувствовала, что ей его не хватает. Надо с ним связаться. В ближайшее время.
Марина достала косметичку и попросила Иду закрыть глаза, чтобы наложить ей сначала основу, а затем тени для век.
— Как бы то ни было, а сегодня вечером ты будешь не хуже других, это уж точно. Только подбери волосы. Ты видела жену министра обороны? Вот, держи.
Ида взяла туфли на каблуке с красными украшениями.
— Знаю, — сказала Марина, — но мне показалось, что они выглядят дорого. Выбрать было не из чего.
— Все в порядке.
— Только бы они подошли и не натерли ноги. Иначе ты не сможешь танцевать.
Именно, подумала Ида и заметила, как слегка улыбнулась, несмотря на страх. Если только будет с кем танцевать.
— Дай-ка я на тебя посмотрю.
Марина в последний раз поправила ей волосы и дала вечернюю сумку из искусственной крокодиловой кожи.
— Думаю, лучше не будет. Но смотришься ты неплохо, совсем неплохо. От прыщей и следа нет.
Ида поблагодарила и посмотрела на часы.
— Ну скажи хоть что-нибудь. Как получилось, что тебя пригласили? — настаивала Марина.
— Случайно. В институте разыгрывали лотерею. Каролинский институт наверняка проводит такую лотерею каждый год, и несколько студентов идут на банкет. Мне просто повезло, что я выиграла.
— Вот как, чуточку странно. Но как я понимаю, у вас, студентов, все в порядке.
— Да, у студентов, которые учатся до конца, все в порядке.
Марина опять улыбнулась.
— Туш! Веселись от души. И осторожней на каблуках.
Они дошли до Ратуши, где образовалась небольшая очередь.
— Вот, — сказала Марина, протянув крошечный несессер, который Ида засунула в вечернюю сумку. — Если тебе надо будет немного прихорошиться. До связи!
И она исчезла в направлении улицы Тегельбаккен. Ида положила руку на затылок и осторожно нажала на хвост. Да, заколка крепко держит волосы.
Лотерея в институте? Во всяком случае правдоподобно. Приходится врать даже лучшей подруге.
А теперь мне надо войти — только вот зачем?
Процедура прохождения контроля безопасности на входе затягивалась. Несколько охранников на плохом английском вступили в оживленную словесную перепалку с женщиной с пышной химической завивкой, что еще больше затрудняло вход. За женщиной стоял мощный мужчина с решительным лицом, он нетерпеливо топтался на месте, держа в руке наушник. Ида отметила, что фрак на нем сидит плохо.
