— Спасибо.
Я шагнула ближе, достаточно близко, чтобы разглядеть его даже при слабом освещении, и потянулась за пивом.
Святое дерьмо. Это был он, Малкольм Эриксон.
Это был лучший момент в моей жизни, о котором я могу официально заявить. Возможно, у меня и висели один или два плаката со «Стейдж Дайв» на стене в спальне, когда я была подростком. Хорошо, может и три. Или двенадцать. Какая разница. Дело в том, что среди них был один плакат, на котором была вся группа. По крайней мере, фотограф думал, что вся. Джимми был впереди, его лицо было искажено, когда он кричал в микрофон. Справа от него наполовину скрытый тенью и дымом был Дэвид, склонившийся над своей гитарой. И слева, в передней части сцены стоял Бен, играя на бас гитаре.
Но они были не так важны. Не совсем.
Потому что за всеми ними был он в огнях, пробивающихся через его барабанную установку. Голый до пояса, потный, на плакате он застыл во время удара, его правая рука вытянута вперед, направленная к своей цели, к тарелке, которую он собирается ударить. Чтобы извлечь громкий звук.
Он играл непринужденно и был похож на Бога.
Сколько раз после целого дня ухода за мамой и сестрой, напряженной работы и совершения добрых дел я лежала на кровати и смотрела на этот плакат. И теперь он прямо передо мной.
Наши руки соприкоснулись, когда он передал мне пиво, что было вполне предсказуемо. Он определенно не мог не заметить, как дрожат мои пальцы, но, к счастью, никак это не прокомментировал. Я поспешно отступила обратно и прислонилась к перилам, теперь с пивом в руках. Крутые ребята прислоняются. Они выглядят расслабленными.
Мягко усмехнувшись, парень дал понять, что я этим никого не обманула. Он присел рядом, упершись локтями в колени. Лицо, оказавшееся при этом полностью на свету, очаровывало. Разум меня покинул.
Без вопросов. Совершенно точно, несомненно, это он.
У него были полные губы. Вы бы только их видели. Высокие скулы и эта ямочка на подбородке. Раньше такие черты мне не казались привлекательными. Раньше, но не теперь. Но целиком он просто вынес мне мозг. Все черты по отдельности ничего не значили без задорного блеска в его глазах и хитрой ухмылки. Боже, ненавижу, ухмыляющихся людей. Несомненно, я бы с удовольствием облизала его с ног до головы, даже слюнки потекли.
— Я Мал, — сказал он.
— Я... Я знаю, — запинаясь, произнесла я.
Он усмехнулся еще больше.
— Я знаю, что ты знаешь.
Ага. Я держала рот на замке.
— Кажется, у кого-то был плохой день.
Нет, у меня все еще ничего не было. Убийственный взгляд — это все, на что я была способна.
Что он делает здесь в темноте? Судя по упоминаниям в прессе, он всегда был душой вечеринки. Сейчас же он пьет в одиночестве и прячется, как и я. Он медленно потянулся и поднялся с дивана. Слава богу. Он вернется внутрь и избавит меня от неловкой ситуации. Не придется пытаться продолжить общение. Повезло, учитывая мой внезапный приступ фанатской тупости.
Вот только он не уходил.
Вместо этого он двинул ко мне, стройный, мускулистый, небрежно грациозный. Он выше меня дюймов на пять-шесть. Достаточно, чтобы напугать. Ткань рукавов натянулась на мускулистых плечах. Руки барабанщика. Такие же прекрасные, как и остальное тело, покрытые татуировками и рельефные. Могу поклясться, что и на ощупь великолепные.
И это было так очевидно, что я рассматриваю его, кто-нибудь должен ущипнуть меня.
Если я продолжу это делать, то придется мне самой ущипнуть себя. Сильно.
— Как тебя зовут? — спросил он, присоединяясь ко мне. Господи, даже его голос был прекрасен. Мелкие волоски на моем затылке от восторга встали дыбом.
— Меня?
Он стоял так близко, что наши локти коснулись. Его локти были голыми, он был одет в одни джинсы, конверсы и в футболку с надписью «Короли каменного века». Мал Эриксон прикоснулся ко мне. Я никогда не буду мыть свою руку.
— Да-а, твое имя, — протянул он. — Смысл в том, что я называю свое имя, даже несмотря на то, что ты его знала, а ты говоришь мне свое. Вот, как это делается.
— Ты понял, что я знаю тебя?
— Сумасшедший взгляд выдал тебя.
— О.
Момент спустя он простонал.
— Неважно, это слишком долго. Я просто сделаю кое-то для тебя.
— Энн.
— Энн?..
— Энн Роллинс.
Потрясающая улыбка озарила его лицо.
— Энн Роллинс. Видишь, это было не так уж и трудно.
Я стиснула зубы и попыталась улыбнуться. Скорее всего, я походила на сумасшедшую, которая слишком много времени провела, представляя себе его голым. О, боже, какой стыд!
Он слегка ударил свою бутылку пива о мою.
— Твое здоровье, Энн. Рад знакомству.
Я сделала еще глоток, надеясь, что это успокоит дрожь по телу. Выпивка не действовала на меня так быстро, что я не смогла бы справиться с этим. Может, мне стоит перейти на что-нибудь покрепче. Мой первый близкий разговор с рок-звездой, наверное, должен произойти с крепким алкоголем. Эв определенно напилась текилы с еще чем-то, чтобы умудриться совершить те выходки в Вегасе. И посмотрите, как хорошо все для нее сложилось.
— Что привело тебя сюда нынче вечером, Энн?
— Я пришла с Нейтом и Лорен. Они привели меня, мои соседи. Живут за соседней дверью.
Он кивнул.
— Вы с Эв друзья?
— Да, я, ну... я всегда была дружелюбна с ней. Я бы не хотела позволять... Я имею в виду, я не смогла бы точно утверждать, что мы близкие друзья, но...
— Да или нет, Энн?
— Да, — ответила я и захлопнула рот, пока не случился очередной приступ словесного поноса.
— Угу, Эв хорошая. Дэвиду повезло, что он ее встретил, — он замолчал и уставился на городские огни. Мал нахмурился, веселое выражение лица испарилось. Он выглядел грустным и, возможно, слегка потерянным. Вся его бравада рокера-частого-гостя-вечеринок куда-то пропала. Нужно выяснить. Все воспринимали Эв как вторую Йоко Оно, следующую по пятам за Дэвидом, отбирающую его славу и удачу. Мне не нужно быть ее лучшей подругой, что бы понимать, насколько они не правы. Велика вероятность, что и настоящий Мал имеет мало общего с тем бредом, что пишут о нем в Интернете.
Но еще важнее, насколько сильно я уже скомпрометировала себя?
— На самом деле я же не таращилась на тебя, правда? — спросила я, заранее опасаясь ответа.
— Вообще-то ты таращилась.
Черт.
— Так вы с Эв подруги? Я имею в виду, что ты не из музыкальной индустрии или чего-то такого? — спросил он, снова сосредотачивая свое внимание на мне. Лицо просветлело, настроение изменилось. Тяжело за ним поспевать, когда его ладони отбивают быстрый ритм на перилах балкона.
— Нет. Я работаю в книжном магазине в нескольких кварталах отсюда.
— Понятно, — он сверху вниз посмотрел на меня, по-видимому, довольный моим ответом. — Итак, о чем был твой телефонный разговор?
— Ни о чем.
— Да? — он подошел ближе. — Что случилось с твоим носом?
Моя рука сразу же прикрыла лицо от его взгляда. Это была всего лишь небольшая горбинка, но все же.
— Моя сестра сломала его, когда мы были маленькими.
— Не скрывай его. Я думаю, он милый.
— Отлично.
Я опустила руку. Он уже видел мой изъян, так что толку?
— Почему она сломала его?
— Однажды она разозлилась и бросила в меня игрушечный грузовик.
— Не так. Почему?
Я подавила вздох.
— Она хотела котенка, но у меня аллергия на кошек.
— Вы не могли вместо него взять щенка?
— Я хотела, но мама не разрешила. Моя сестра все еще обвиняет меня в этом.
Он нахмурился.
— Значит, у тебя никогда не было домашних животных в детстве?
Я покачала головой.
— Это чертовски ужасно. У каждого ребенка должен быть питомец.
Он казался искреннее возмущенным.
— Да, но время на месте не стоит, я пережила это, — я нахмурилась и отпила еще пива. Все свидетельствовало о том, что мне оно сейчас необходимо. Этот разговор становился странным.
Он смотрел на меня с легкой улыбкой на губах. Именно такой, что мое внимание было опять приковано к нему. Мои губы невольно растянулись в обнадеженную идиотскую полуулыбку.
Мал.
Мал Эриксон.
Проклятье, он прекрасен. Гормоны, до этого момента давно дремавшие, взорвались радостью. В моих трусиках определенно что-то происходит. Что-то, чего уже очень давно не случалось.
— Ты опять смотришь на меня своим сумасшедшим взглядом, — прошептал он.
— Черт, — я зажмурилась. Лиззи застала нас с бойфрендом семь лет назад, и это было ужасно неловко, особенно учитывая тот факт, что она побежала и нажаловалась маме. Правда мать была слишком пьяна, чтобы ее это волновало. Тем не менее, сейчас даже хуже.
— Твои щеки покраснели. Ты думаешь о неприличных вещах со мной, Энн?
— Нет.
— Лгунья, — он дразнился тихим голосом. — Ты точно представляешь меня без брюк.
Я действительно делала это.
— Эй! Это грубо. Полнейшее вторжение в мою личную жизнь, — он наклонился ближе, согревая дыханием мое ухо. — В любом случае, ОН больше, чем ты можешь представить.
