Только после мини-версии лекции что я сама себе недавно прочитала, он согласился попробовать дозвонится до нее.
Потом я позвонила Пьеру Ламаншу моему боссу в криминалистическую лабораторию Квебека и сказала что меня на следующей неделе в Монреале не будет. Он слышал об аварии и ждал моего звонка. И наконец я позвонила завкафедрой в университет Шарлотты.
Обязанности выполнены. Я еще около часа потратила на размещения слайдов в диапроектор. Приняла душ и опять позвонила Кэти. Ответа нет.
Глянула на часы — без двадцати двенадцать! С ней все в порядке. Она пошла куда-нибудь пиццы поесть. Или, может в библиотеку. Да, в библиотеку! Я именно так и говорила всем когда была школьницей.
Заснуть мне не удавалось долго.
------------
Утром Кэти не звонила и не поднимала трубку. Я позвонила Лие в Афины. В очередной раз механический голос посоветовал оставить сообщение.
Затем я съездила в единственный отдел антропологии в Америке, расположенный на футбольном стадионе, где провела одну из самых бестолковых лекций в моей карьере.
Мой работодатель сразу всем сообщил о том, что я работаю в DMORT и заметил что я буду сотрудничать с компанией "Южные авиалинии". Хотя у меня и было немного информации, но все последующие вопросы были не по теме лекции, а только об авиакатастрофе. Казалось, что череда вопросов-ответов никогда не кончится.
Когда наконец толпа слушателей стала рассасываться у выхода, мужчина похожий на пугало, в галстуке-бабочке и длинном пальто, двинулся к трибуне. На его груди при ходьбе покачивались большие, в форме полумесяца, солнцезащитные очки.
Профессионалов-антропологов не так уж и много, так что большинство знает друг друга: пересекаемся частенько на семинарах, лекциях и конференциях. Я уже встречала пару раз Саймона Мидкифа, так что понимала — если я не поспешу, то нудный и долгий разговор мне обеспечен. Демонстративно посматривая на часы, я собрала свои записи в портфель и спустилась со сцены.
— Привет, как дела, Саймон?
— Отлично.
У него были обветренные губы и сухая, шелушащаяся кожа, как у засохшей на солнце рыбы. Белки глаз были красными от лопнувших вен, а густые, кустистые брови прямо нависали на глаза.
— Как там твоя археология?
— Тоже отлично. Так как всем нужно кушать, я занят несколькими проектами для Департамента культурного наследия в Роли. Но главным образом я провожу свои дни, собирая данные.
Он засмеялся и тронул себя за щеку.
— Кажется, я собрал наибольшее количество данных за всю мою карьеру.
Симон Мидкиф получил степень доктора наук в Оксфорде в 1955, переехал в Штаты и получил должность в Университете Дьюка в Дареме, штат Северная Каролина. Но шесть лет спустя, когда наша суперзвезда археологии ничего не опубликовала, с ним не продлили контракт.
Второй шанс Мидкиф получил в Университете штата Теннесси, и опять ничего не опубликовал, поэтому ему снова было отказано.
Будучи не в состоянии получить постоянное место на факультете Мидкиф около тридцати лет вращался в околонаучных кругах — занимался археологией по контракту, работал сменным преподавателем в колледжах и университетах Каролины и Теннесси.
Он был известен своими раскопками, писал всяческие доклады, но не опубликовал ничего из этого.
— С удовольствием бы послушала, Саймон, но боюсь мне надо бежать.
— Да, конечно. Такая ужасная трагедия! Так много молодых жизней унесла!
Он стоял, покачивая головой из стороны в сторону.
— А где конкретно разбился самолет?
— Округ Суэйн. И мне, правда, пора бежать.
Я пошла дальше, но тут Мидкиф одним движением своей огромной ноги перегородил мне путь.
— Где в округе Суэйн?
— К югу от Брайсон-Сити.
— Можно поконкретней?
— Не могу дать координаты.
Я уже не скрывала раздражения.
— Пожалуйста, прости меня за звериную грубость. Я вел раскопки в округе Суэйн, и волнуюсь за них. Эгоистично с моей стороны. Извини.
И он снова хихикнул.
В этот момент к нам подошел мой работодатель.
— Можно? — поверетел он своим Никоном.
— Конечно.
И я нацепила на себя улыбку для фотографии.
— Это для кафедральной газеты. Студенты такое любят.
Он поблагодарил за лекцию и пожелал мне удачи в расследовании. Я, в свою очередь, сказала спасибо за жилье, извинилась перед обоими, и забрав свой диапроектор, поспешила уйти из зала.
-------------
Прежде чем уехать из Ноксвиля я посетила спортивный магазин и приобрела ботинки, носки, и три пары штанов цвета хаки, одни из которых тут же надела. В смежной аптеке я захватила две пары хлопчатобумажных трусиков «Hanes Her Way» — не мой бренд, но сойдут. Засунув трусики и запасные штаны в свой чемодан, я выехала на восток.
Аппалачские горы, начинаются на холмах Ньюфаундленда, и тянутся по Восточному побережью с севера на юг, раскалываясь около Харперс-Ферри, Западная Вирджиния, чтобы сформировать Грейт-Смоуки-Маунтин и горную цепь Блу-Ридж.
Одно из самых старых высокогорий в мире, Грейт-Смоуки-Маунтин в своей самой высокой точке Клингманс-Доум, что на границе Северной Каролины и Теннесси, достигает более чем 6 600 футов.
После часа езды из Ноксвиля я уже пересекла несколько городов штата Теннесси — Севьервиль, Пиджен-Фордж и Гетлинбург. Объезжая с востока Клингманс-Доум, я любовалась внушающей страх ирреальной красотой гор. Формировавшиеся веками ветров и дождей, горы Грейт-Смоуки-Маунтин, направлены к югу и представляют собой дивные долины и красочные пики. Густой лес покрывает их, и большинство его охраняется законом. Национальный парк Нантахала. Горный хребет Фасги.
Национальный парк Грейт-Смоуки-Маунтин. Мягкая, словно бархат, зелень и легкая дымка, в честь которой названы горы, придают этой местности невообразимое очарование. Земля в своем наилучшем виде.
Смерть и разрушение среди такого сказочного очарования вносили разительный контраст. Проехав Чероки, уже на стороне Северной Каролины, я снова позвонила Кэти.
Плохая идея — снова попала на голосовую почту. И снова я оставила сообщение:
«Позвони маме».
Я старалась не думать о делах ждущих меня впереди. Наоборот, я думала о пандах из зоопарка Атланты, об осенней программе передач на канале NBC, о поиске багажа в аэропорту Шарлотты. Почему это всегда делается так медленно?
Я думала о Саймоне Мидкифе. Вот чудак! Ну, какова вероятность что самолет упал точно на место его раскопок?
Игнорируя радио, я вставила диск Кири Те Канавы, и слушала как примадонна поет песню Ирвинга Берлина.
------------
Было почти два, когда я добралась до места. Пара полицейских машин уже стояла на перекрестке с основной дороги на лесную. Гвардеец управлял движением, отсылая одни машины вверх по дороге, другие обратно вниз. Я предъявила документы и он проверил их по своему списку.
— Да, мадам, вы в списке. Можете припарковать машину наверху, на стоянке.
Он отступил и я проехала между двумя полицейскими машинами. Стоянку оборудовали на площадке, когда-то служившей для пожарной вышки и прихватив еще немного места у дороги. Со стороны обрыва создали насыпь, чтобы увеличить площадь стоянки и посыпали ее гравием. Где-то здесь будут принимать и утешать родственников, пока семейный центр помощи не оборудуют.
По обе стороны дороги стояло множество людей и автомобилей: телефургоны с тарелками антенн на крышах, внедорожники, пикапы, грузовик для опасных грузов. Я воткнула свою «мазду» между "доджем дуранго" и "фордом бронко" на высокой стороне и, прихватив свой чемоданчик, поплелась дальше.
Поднявшись на противоположную сторону площадки я увидела разборный стол у трейлера Красного Креста. Огромная кофеварка сверкала металлическим боком на солнце. Члены семей толпились вокруг нее, обнимая друг друга, кто-то плакал, кто-то напряженно молчал. Многие сжимали в руках пластиковые стаканчики. Некоторые говорили по телефону.
Среди скорбящих, поглаживая плечи и пожимая руки, бродил священник. Я наблюдала, как он нагнулся, чтобы поговорить с пожилой женщиной. В этом согнутом положении, лысый и с носом крючком, он напоминал птиц-падальщиков, которых я видел на равнинах Восточной Африки. Какое несправедливое сравнение.
Я вспомнила другого священника. Другую смерть. Как нерешительное сочувствие того человека, совершенно убило во мне надежду что бабуля поправится. Я вспоминала муки той бессменной вахты, и у меня сердце перевернулось от жалости к этим людям, собравшимся оплакать смерти своих близких.
Журналисты, операторы, и звуковики толпились у низкой каменной стены в поисках лучшего вида для своего репортажа. Как и в 1999 при аварии самолета Swissair в Ков Пегги, Новая Шотландия, я уверена, живописные пейзажи, будут занимать важное место в каждой трансляции.
