переводила взгляд с него на бабулю и надеялась получить хоть какое-то объяснение. Но, увы, мне его не дали: Афанасий сухо простился и быстро ушёл, а мы с бабМашей потопали в сад. Но и там мне сообщили лишь то, что Кокаларис родился в Больших Дубцах, а потом вместе с матерью уехал заграницу. И что интересно, оба семейства — моё и Афони — враждовали с давних пор, поссорившись даже раньше, чем на свет появился дед Иван. Ну, точно театральная история.
— А про "упырские замашки"? — осторожно спросила я.
— Помнишь, как говорится: ласковое теля две матки сосет, а гордому да строптивому и одна не позволит. А этот исхитрился. Веруша, ласточка, будь осторожней и не подпускай его слишком близко.
От такого предупреждения мне, честное слово, стало смешно. Ну, в самом деле: встречаться разрешили, а подпускать — ни-ни. Да и "слишком близко" — это как?
Конечно, последний вопрос я утаила, расставшись с бабушкой слегка осведомлённой, но, увы, по-прежнему без подсказок. Ну что можно выудить, когда такого обаятельного парня назвали упырём. Ну не вампир же он?! Это уж совсем кино какое-то. Но, блин, что же тогда Кокаларису надо?
На следующий день я уже сама искала с ним встречи. Обыск больницы ни к чему не привёл, и ноги сами понесли меня в сад. Но только я вышла на крыльцо, как неожиданно столкнулась… с Димкой.
Мы встали, как вкопанные, и уставились друг на друга: я — медленно сознавая, что у меня ужасный вид, а он — бледнея по тому же поводу. Опомнившись, я быстро натянула ворот свитера до глаз и отступила к колонне.
— Я же просила не приезжать, — обиженно укорила я. — Ну почему ты никогда не слушаешь?!
Димка быстро очнулся и завёл своё знакомое "мур-мур", осыпая меня комплиментами. Да только я не успокоилась, а ещё больше разозлилась, в итоге толкнув ненаглядного на садовую аллею.
У моей любимой лавки, укрытой пышным веером кустов, важно гуляла уже знакомая ворона. Презрительно скосившись, она хрипло каркнула и важно протопала мимо. Кого-то мне эта птичка явно напоминала. Да-а, тётку Ядвигу! Такая же важная и серо-чёрная. Сейчас будет за нами наблюдать. Ну и ладно! Пусть видит, что у меня есть надёжная защита. Правда, Димка кое-кому и в подмётки не годился, но всё же…
"И о чём я только думаю?!" Одёрнув себя, я насильно заставила слух уловить болтовню "защитника" и даже кивнула пару раз — из милости. А потом, получив прощение, Димка совсем осмелел и, осыпая меня ласками, выпросил поцелуй.
— Я так соскучился, — пробормотал он, и… его желание исполнилось.
И дёрнул же меня чёрт неожиданно открыть глаза!
Высокая фигура в чёрном пальто медленно проплыла по соседней аллее. Голова не покрыта, волосы слегка припорошены снегом. Поравнявшись с нами, Афанасий не остановился, но успел бросить короткий взгляд в мою сторону. Кривая холодная усмешка скользнула по губам. Кажется, он даже что-то буркнул — тоже коротко, как будто выругался.
Смутившись, я отступила к лавке и села, а Димка уловил мою растерянность и попытался — осторожно, правда, — выяснить причину. Я смутилась ещё больше и, отведя взгляд, сослалась на усталость — мол, плохо спала, голова кружится и всё такое. Слава богу, меня поняли и, ласково простившись, отпустили, заверив, что в любой момент "прилетят, поддержат и прочая".
Но как только Димка скрылся за воротами больницы, я бессовестно кинулась искать Кокалариса, обегала сад и все наши места бесед, но, увы, не нашла. Он словно испарился. А как же обещание мозолить мне глаза? Господин Бессмертный уже сдулся? Что-то слабо верится. Он же не получил то, что хотел. Или… уже?
До самого вечера мне не было покоя. Проводив Мулю к бабушке, я задержалась в приёмном холле и, подловив медсестру, спросила о пациентке по имени Ядвига. Мне указали на вход, и я увидела, как Афанасий важно закатывал кресло с довольной тёткой. Бросив в мою сторону быстрый взгляд, он снова криво усмехнулся и… протопал мимо.
"Ну, с богом!" — подумала я и направилась следом.
— Надо поговорить, — моё заявление было столь решительным, что Афанасий на миг оторопел.
— Хорошо, — ответил он и кивнул на тётку: мол, сейчас доставлю её куда надо и — весь к вашим услугам.
— Я здесь подожду.
И снова кивок и усмешка. Ей богу, мне казалось, что ещё чуть-чуть, и я его возненавижу за эту чарующую наглость. И это случилось, когда такой неторопливый господин Бессмертный заставил прождать его в холле минут двадцать, если не больше. И ведь его не выгнали, позволив задержаться со мной "на некоторое время".
— Что тебе надо? — зашипела я, сердито надвинувшись на Афоню и загнав в угол. — Что ты от меня хочешь? Ходишь, улыбаешься и зубы заговариваешь. Зачем?
— Понятно, что не просто так, — вздёрнул брови Кокаларис. — Но, как видно, после беседы с вашей бабушкой, нужно кое-что прояснить, не так ли? В общем, я точно не упырь.
— А кто ты?
— Ну-у… судя по вашим словам, для вас я друг. Ведь так? А мне позволите перейти на "ты"?
Я опешила и потерянно кивнула, собирая разлетевшиеся мысли. А вот Кокаларис был явно доволен и выглядел ну точь-в-точь как очаровательный демон из фильма. Уцепившись за эту глупую фантазию, я сдуру взяла и выдала:
— Тебе нужна душа, да?
Лицо Афанасия стало серым, а взгляд — холодным. Похоже, он не ожидал прямого вопроса.
— Чья? — прошептал он, странно глядя в мои глаза.
— А то не понятно! — усмехнулась я. — Тебе нужна моя душа!
Благородная бледность сменила серость, и Афанасий с облегчением выдохнул. Потеплевший взгляд скользнул по моему лицу, а холодные пальцы коснулись щеки — слева, где был налеплен некрасивый пластырь.
— Как раз наоборот, — прошептал Бессмертный. — Мне нужно спасти своё сердце. И ты мне поможешь. Но прежде…
Сквозь приоткрытые веки я, пребывая в чарующем тумане, видела лица любопытных медсестёр, наблюдавших за тем, как меня осторожно целуют. И даже не в губы, а в чёртов пластырь. А хотелось иначе. Но как только я подала намёк, что не прочь коснуться
