Ты всегда будешь чудом, которое сделает мою жизнь совершенной.
А Кейт поет мне в ответ:
И пока я дышу, я сделаю твою жизнь такой же сладкой.
Это просто нежное до тошноты мгновение, сумасшедшее от любви, никогда-не-происходящее-в-реальности, если бы я увидел это в кино или по телеку, я бы рассмеялся.
Но из-за того, что это реальность — потому что это с нами — это просто бесподобно.
Потом, Кейт танцует с моим отцом под «The Way You Look Tonight21» Фрэнка Синатры. Мой старик — классный танцор, и он заставляет Кейт улыбаться и смеяться. В какой-то момент она закашливается от тех слов, что он ей шепчет, и я думаю, что надо не забыть потом ее спросить об этом.
Потом я танцую со своей матерью — под Кенни Роджерса, «Through the Years22». Когда она смотрит на меня, у нее глаза полные слез.
— Мама, не плачь.
Она иронично смеется.
— Ничего не могу поделать. Ты мой мальчик, и я так счастлива за тебя, Дрю.
Мамы — это первые женщины в жизни мужчин, которых они будут любить всегда — по крайней мере, хорошие. Они показывают, как надо и как не надо обращаться с женщиной, которая появляется в их жизни потом. В этом случае мне дико повезло.
Мама продолжает:
— Она подходит тебе во всем. Ты сделал замечательный выбор.
Я смотрю на Кейт, которая стоит рядом со своей матерью и Джорджем — она так прекрасна, что у меня сжимается сердце.
— Да, действительно замечательный, правда? — я целую ее в щеку. — Спасибо, мама. Если бы не ты, я бы никогда не смог завоевать такую женщину, как Кейт.
Когда мы заканчиваем танец, моя мама меня обнимает. Слова больше не нужны.
***
После этого началась настоящая вечеринка. Свет приглушен, акцентируя внимание на композициях с цветами, подсвеченных свечами. Мы выпиваем, мы смеемся, мы наслаждаемся угощением. Когда Кейт и мне удалось пообщаться с каждым из гостей и поблагодарить их за то, что присоединились к нам в этот особенный для нас день, к нам подходит одна пара.
Билли Уоррен и его жена в крошечном черном платье и на шпильках, которые носят стриптизерши.
Да, они все еще женаты — уже целых шесть дней. Это намного дольше, чем я спорил. Я пожимаю Уоррену руку.
— Рад вас видеть. — Я поворачиваюсь к его темноволосой спутнице. — А когда вы в одежде, еще больше.
Я рассказал Кейт про наш случай в ванне. Она очень смеялась.
Уоррен улыбается.
— Ты не возражаешь, если я потанцую с твоей женой?
Только потому что он назвал ее моей женой, я совсем не возражаю.
— Если только ты вернешь ее назад.
Кейт целует меня в щеку и уходит вместе с Безнадегой.
Его краснеющая жена идет к бару. Я остаюсь один, наблюдая за плывущими в танце парами. Пока ко мне не подходит Мэтью, встает рядом со мной, скрестив руки на груди.
Он кивает в сторону Кейт и Уоррена.
— Ты не против этого?
— Как ни странно, но нет.
Мы немного молчим. Может, это важность момента, но я чертовски сентиментален сегодня.
— Я когда-нибудь благодарил тебя за то, что ты мой лучший друг?
Мэтью улыбается.
— Не стоит благодарности. Между нами это взаимно.
— Дааа, но… спасибо, что вытаскивал мою задницу из огня, и за то, что надирал ее, когда было нужно. Или по крайней мере… за то, что заставил Александру делать за тебя всю грязную работу. Не знаю, чтобы я без тебя делал, дружище.
— Я чувствую то же самое, — потом он широко раскидывает руки. — Давай-ка обнимемся, сучонок.
Я смеюсь, мы так и поступаем, похлопывая друг друга по спине.
Пока нас не разделяет Долорес, держа в руке нож, которым мы должны разрезать торт.
— Сукин ты сын!
Что-то мне подсказывает, что это она обращается не к Мэтью.
— Сейчас врежу тебе по мошонке!
Это уже серьезно.
Пока Мэтью приструняет свою жену, я спокойно спрашиваю:
— Разве есть повод тому, что ты так вдруг решила меня покалечить?
Она говорит своему мужу.
— Только что звонила Хельга. Нам в дом доставили документы. Юридические документы — он изменил имя нашего сына, Мэтью!
Черт. Их не должны были привозить до того момента, пока мы с Кейт не уедем в свадебное путешествие — далеко отсюда, посередине средиземноморья на три замечательных голых недели.
Мэтью смотрит на меня через плечо.
— Серьезно?
Я всплескиваю руками.
— Когда-нибудь вы скажите мне спасибо. И Майкл тоже.
Долорес поднимает нож.
— Если бы я не любил вас обоих и вашего сына, мне было бы все равно. — Я даю осесть этой мысли в их головах. — Ты тоже хороша, как насчет того сообщения, что ты отправила Билли с вашего девичника? Если бы я так не изменился в лучшую сторону, это могло бы испортить наши с Кейт отношения. И… это меня обидело.
Разве? Нет. Но здесь надо бить той же мастью.
Мое признание немного успокаивает Ди. У меня такое чувство, что они с Мэтью это уже обсуждали.
— Это была шутка, Дрю. Если бы я действительно тебя ненавидела… я бы не старалась так над тобой поиздеваться. Я бы просто игнорировала тебя.
Тут вмешивается Мэтью.
— Мы поменяем его имя обратно. Это была неудачная попытка совершить благое дело, и мы поменяем его обратно.
Сомневаюсь, что они это сделают. А если и сделают… мне просто надо быть скрытнее в следующий раз.
Возвращается Кейт, выглядя немного обеспокоенной. Но все равно встает передо мной, как бы защищая меня.
— Ди-Ди? Помнишь, что мы с тобой договаривались, что никакого кровопролития в день свадьбы — это плохая примета.
Она вздыхает и швыряет нож на стол.
— Мне надо выпить.
Мэтью кивает.
— Я с тобой.
Когда они уходят, Кейт поворачивается ко мне.
— Документы пришли раньше, верно?
— Верно.
Она качает головой.
— Говорила тебе, что это плохая идея.
Я обнимаю ее, потому что она шикарна, когда она права.
— Надо было тебя послушать.
Она улыбается мне.
— Может быть, нам надо было сказать «слушаюсь» в клятвах.
Дело говорит.
***
Мы танцуем. Медленный и сладкий, грязный танец, от которого бросает в жар. В какой-то момент, когда я трусь о попку Кейт, на танцпол выбегает Джеймс вместе с Сестрой Биатрис. Я хватаю его на руки, а первая монашка, к которой я испытывал страсть, улыбается мне одобряюще.
— Тебе нравится праздник, Кэтрин?
— Да, Сестра, очень.
— Я буду молиться за вас обоих — о вашем долгом и плодотворном союзе.
Я подкидываю Джеймса, и он вскрикивает.
— Все наши молитвы были услышаны, Сестра Би — приберегите свои для того, кто действительно в них нуждается.
Она щелкает языком.
— Всем молодоженам нужна милость Господня, Эндрю.
Раздраженный тем, что больше не в центре внимания, Джеймс исправляет ситуацию.
— Пуся!
Я замираю, а Кейт прикрывает глаза.
Сестра Би ухмыляется.
— А у этого солнышка, похоже, папин характер.
Кейт открывает глаза.
— Так и есть.
Сестра Би сочувственно хлопает Кейт по плечу.
— Тогда я буду молиться в два раза сильнее.
Потом она обращается к нашему сыну.
— Хочешь газировки, юный Джеймс?
Он выпучивает глаза и начинает быстро кивать. Я ставлю его на пол, и он уходит, держась за руку Сестры Би.
Музыка сменяется медленной песней — «All of Me23» Джона Лидженда.
Не говоря ни слова, Кейт кладет руку мне на плечо, я кладу руку ей на талию и мы начинаем кружиться в танце.
Тогда я и замечаю одну пару, танцующую рядом с нами — не так близко друг к другу, как я и Кейт — но, тем не менее, на секундочку я шокирован.
Потому что это Маккензи и чертов Джонни Фицжеральд.
Одна ее рука лежит у него на плече, его — на ее талии, в то время как другие их руки, согнутые в локте переплетены так, как это в бальном танце.
Мне почти жаль его. Потому что даже если это не специально? Моя девочка родилась, чтобы разбивать сердца.
Пока я молча за ними наблюдаю, Джонни делает свой шаг. Застав Маккензи врасплох, маленький мерзавец прижимается своими губами к ее губам, пытаясь поцеловать. Думаю, это ее первый поцелуй. Он невинный, закончился также быстро, как и начался.
Джонни отклоняется назад и смотрит на нее с надеждой. Но Маккензи… кажется смущенной… а потом одергивает свою руку.
И дает ему прямо под дых.
Ууууф! Он сгибается пополам, держась за живот, а Маккензи уходит.
Я помогаю парню уйти с танцпола.
— Тебе надо научиться читать знаки девушек, если ты собираешься бегать за девчонками, Казанова.
— У Кензи сильный удар для девчонки, — скрипит он.
— Пинается она сильнее. Так что тебе повезло. — Когда он оказывается на стуле, я хлопаю его по плечу. — Удачи, в следующий раз.
Потом возвращаюсь в руки своей жены.
***
Спустя час наступило время говорить тосты. Совершенно спокойно Мэтью стучит ложкой по своему бокалу и обращается к замолчавшей толпе.
— Как самый лучший человек, я мог бы встать здесь и начать рассказывать вам истории о Дрю и Кейт. Как они познакомились, об их достижениях и баталиях на работе, каким замечательными родителями они стали, как чтят они семью и друзей. Но это займет много времени… а десерт уже на подходе. — Публика усмехается. — Поэтому я скажу так: Дрю — один из лучших. Когда Бог его создавал, сломал шаблоны. Но ему не хотелось, чтобы он был одним. Поэтому он создал Кейт, и сломал ее шаблоны тоже.
