Пальцы не слушались, но Кара упорно завязывала шнурки кед, которым предстояло познакомиться в скором времени с грязными лужами. Закончив с обувью, Карина накинула на себя куртку и, даже не думая смахнуть сиротливую слезу, вышла из квартиры.
***
Глафира бродила без зонтика по ночной слабо освещенной улице. Карина так ни разу и не взяла трубку, так что кареглазая шестым чувством поняла, что и не поднимет. Больше никогда не поднимет. И не вернется. Девушка не могла объяснить самой себе, откуда она это знала, но она точно была в этом уверена. Слез не было, только в сердце царствовала какая-то холодная пустота, которую сейчас, казалось, было уже невозможно наполнить чем-нибудь светлым и радостным.
Мысли то путались, то исчезали без следа. Впрочем, Глафира и не очень-то прислушивалась к собственным размышлениям. Ей сейчас было безразлично все, что происходило вокруг нее или с ней. Единственным человеком, который бы оживил Глафиру, заставил бы ее поверить в себя, являлась Карина, но сейчас она не была рядом ни с кареглазой, ни с Катей — никто не знал, где она была.
Вспомнив, как впервые Глафира увидела Карину, мертвенно-бледную с осунувшимся лицом, девушка ощутила первые признаки жизни. Грусть по недостижимому убийственна, хоть порой и безрассудна. Прогнозы врачей, бешеные дни волнений, лотереи, ревность — все смешалось в одно приторно-горькое чувство. Как ни странно, оно было сродни чувству вины.
— Пусть с ней все будет в порядке, — губы задрожали, а затем градом покатились слезы. — Я что угодно сделаю для этого. Если мне не быть с ней, то пусть она будет счастлива с другим человеком, но пусть она живет! Я небеса готова разрушить, только бы спасти ее!
И словно по мановению волшебной палочки все вокруг замолкло. Создавалось впечатление, что окружающему миру невозможно смотреть на эту бескорыстную и добрую девушку, которая всем готова пожертвовать ради почти незнакомого, но настолько родного ей человека. Вдалеке засветились глаза большой машины.
— Пожалуйста… забери меня вместо нее!
Грузный и протяжный сигнал разорвал дождь и смешался с визгом тормозов. Просьба была услышана.
========== Глава 18. Заключительный аккорд? ==========
С той ночи, когда Карина бесшумно растворилась в мрачной тишине, уже минула неделя, и для Кати она длилась очень долго. За год считалась минута, за столетие — день, неделя же и вовсе стала казаться вечностью. Но Катя держала все в себе, несмотря на то, что ей было трудно переносить все это.
Прежде любознательная, интересующаяся всем девушка, сейчас была до горестности молчалива. Если раньше от нее веяло жизнью, нескончаемым позитивом, энергией, то сейчас вокруг Кати словно бы сгустился плотный, но невидимый туман, и от осознания этого девушке становилось дурно. Пытаясь прогнать навязчивые мысли, стараясь рассеять удушливое марево, девушка не замечала, что еще больше погрязает в нем. В итоге и борьба прекратилась — все было пущено на самотек.
***
Катя проснулась тогда утром довольная, самая радостная на свете. Она еще не знала, что эта радость кратковременна, что она не успеет насытиться ей — если этим чувством вообще можно насытиться, — что не успеет прочувствовать все прелести обретенного ею счастья. Когда Карины не оказалось рядом с ней в постели, сперва девушка подумала, что та уже встала и пошла принимать утренний душ или готовить завтрак, но прошло пять минут, десять, а в квартире как было тихо, так и осталось. Гложимая смутным и волнующим чувством, Катя торопливо встала с кровати и быстро обошла всю квартиру. Кары нигде не было, даже записки, даже хоть какого-нибудь убогого клочка бумаги. Была только роза, на одном из шипов которой было засохшее красно-бурое пятно. Почему-то девушка знала, что синеглазая не вернется. Такие люди, если и уходят таким образом, то уж вряд ли возвращаются.
Ноги не держали, и Катя встала на колени. На плечи словно навалился тяжкий груз, и девушка сгорбилась и опустила голову. Ее распущенные светлые волосы, которые то ли по воле освещения, то ли по еще какому-либо признаку выглядели тусклыми.
Спустя какое-то время на мобильный телефон позвонил Арсений, но Катя не брала трубку. В этот день она даже не завтракала, за исключением куска батона и стакана холодного молока. На звонки своей подруги девушка тоже не реагировала, не реагировала она и на звонки домашнего телефона. Когда в дверь позвонила соседка, чтобы одолжить пару спичек, светловолосая и с места не сдвинулась.
Дольше всех звонила Саша. Ее тревога с каждым непринятым вызовом все нарастала и нарастала, и Катя это понимала, но в тот момент ей было глубоко плевать на то, что творится вокруг нее. Самым убийственным было то, что Карина просто ушла, ничего не сказав, не оставив после себя ничего, разве что отголосок недавнего наслаждения.
К вечеру, когда тоскливая боль немного поутихла, Катя подняла трубку. Звонила Саша. Голос у нее был очень взволнованный, сразу было понятно, что она целый день была на иголках из-за того, что ее подруга не брала трубку. В паре предложений светловолосая глухо рассказала о том, что произошло, на что Александра бы точно съязвила что-нибудь, но воздержалась, потому что чувствовала, что Кате в разы хуже, чем было вчера. Саша предложила приехать. Катя сначала хотела отказаться, но затем согласилась. Через час красноволосая была у нее с несколькими банками пива, мандаринами и попкорном. Этот весьма специфический набор заставил Катю хоть немного улыбнуться.
***
Несмотря на то, что первый день после «расставания» с Кариной Катя провела дома в разбитом и ужасном состоянии, уже на следующее утро она была чуточку зла и решительна. Девушка вздумала идти на поиски Карины, чтобы объясниться с ней, но на самом-то деле юное сердце, которое за последние дни пережило очень много, просто волком выло от такого близкого и холодного одиночества без синеглазой.
Первым местом, куда хотела направиться девушка, была, разумеется, квартира Глафиры. Туда-то Катя и направилась, молясь, чтобы Карина оказалась именно там.
Когда девушка уже подходила к дому, странное предчувствие вдруг одолело ее. Внутренний голос подсказывал, чтобы Катя шла отсюда подальше, потому что ничего хорошего для себя она не откроет, но влюбленные сердца зачастую слепы и глухи даже к самим себе, поэтому, наплевав на дурные предчувствия, она смело шагнула к двери и позвонила в квартиру кареглазой. Раздавались протяжные гудки — никто не собирался подходить к трубке.
Катя подумала, что, скорее всего, Глафира просто на работе, а Карина, если и дома, то просто не хочет светиться и поднимать трубку. Тогда девушка твердо решила для себя подождать удобного случая, и уже потом проникнуть в подъезд. Вскоре дверь открылась и из теплого подъезда выкатилась бабушка с внучкой, которая тоже была похожа на Колобка.
— Дочка, ты сюды? — добрым голосом, который обычно свойственен всем полным бабушкам, спросила старушка.
— Да, мне сюда, — ответила Катя с почти незаметной улыбкой.
— Ну дык заходь, а в следующий раз ты ключики-то не забывай! — радушно разрешила бабушка, показывая рукой прямо в подъезд. — И коли забудешь, дык звони в сто семнадцатую, я почти всегда дома сижу, я тебе и открою… Ах, какая ж ты хорошенькая! Вот повезет же тому молодчику, кто…
— Спасибо Вам, — сдержанно ответила Катя и, не дожидаясь ответа, чего с ней обычно не бывало, проскочила в подъезд.
— Ишь как побежала! Видать, носки все отморозила, уши позамерзли! Ну что за молодежь пошла! Вот ты у меня будешь в тепле всегда ходить, а мамка коли тебя без шапки куда пустит, так я сама ей уши во ентыми-то руками повыдергиваю! — бабушка погрозила кулаками внучке и, довольная, пошла по своим делам.
Тем временем Катя поднялась на нужный этаж. Даже учитывая тот факт, что девушка была у Глафиры всего-то один раз, она прекрасно помнила, в какой квартире жила медсестра.
Подойдя к входной двери, Катя на миг замерла, словно решаясь, и позвонила. Как только раздался приглушенный звонок, внутри у светловолосой все заледенело. А что говорить-то, если Карина откроет? Всю решимость как рукой сдуло. Но Катя не была бы Катей, если бы сразу же сдалась. Взяв себя в руки и решив для себя, что синеглазая от нее так просто не отделается — мол, и не такие крепости захватывали, — Катя настойчиво звонила в дверь. Звонила так долго, что из соседней квартиры в одном халате и в бигуди выскочила соседка.
— Ой! Ой, что творится! — воскликнула она, чем ни мало озадачила девушку.
— А что творится? — удивилась Катя.
— Это ж Вы к Глафирочке, да?
— Ну… да… — осторожно ответила девушка.
Услышав ответ Кати, соседка переменилась в лице: в кончиках глаз стали скапливаться кристаллики слез, губы задрожали, брови чуть приподнялись, словно бы говоря Кате с упреком: «Дурочка, неужели ты ничего не знаешь?»
— Простите, Вам плохо? — встревожилась Катя, делая шаг по направлению к женщине.
