Так ты кричишь, словно режут тебя.
— Я вроде тихо.
— Вот. Ещё страшнее. Тихо кричишь, сдавленно, — Маруся остановилась около нас, — как будто режут тебя с большим умением. Пошли спать уже, хоть чуть-чуть надо.
Я, и впрямь, вдруг почувствовала страшно навалившуюся усталость:
— Извините, Кеша. Мы пойдём. Доброй ночи.
Хотя, впору уже доброго утра было желать, восточный край горизонта вовсю светился нежным персиковым цветом.
— Баю-бай, баю-бай, — строго сказала Маруся, укладываясь на тюфяке, — поскорее засыпай! Будешь глазками в потолок хлопать, придётся применить к тебе усыпляющую магию.
— Пф!
— Вот, попфыкаешь потом.
Я засмеялась, пристраивая голову на свёрнутой шали, и мгновенно провалилась в сон.
ПЕРЕЛЁТНЫЕ ПТИЦЫ
Кто просыпается раньше всех? Конечно, профессор Попов, в любое время суток бодрый и жизнерадостный, как мячик. Однако, выскочив на улицу к большому столу, он с превеликим изумлением увидел, что там уже сидит Виктор Иванович, дописывающий, судя по всему, четвёртую тетрадь.
— Поразительное зрелище, Виктор Иванович!
— Где⁈ — немедленно закрутил головой тот.
— Да вы же! Вы разве не ложились?
— Знаете, прилёг, но никак не смог уснуть. Столько событий! Хотелось всё записать. Вот и…
Тетрадями и ручками летописца намедни снабдили офицеры с «Царицына», у которых всяческих письменных принадлежностей имелся изрядный запас.
— Понимаю, — согласился профессор и принялся разводить огонь в уличной печке. Скоро начнут просыпаться люди, можно уже и чай ставить.
— Не знал, что в этом регионе работают орнитологические станции, — Виктор Иванович, усердно изображавший летописца, едва успевал поднимать голову от своей тетради, и профессор Попов с удивлением спросил:
— С чего вы взяли?
— Я видел несколько окольцованных птиц. Э-э-э, я не очень силён в биологии, поэтому не возьмусь достоверно утверждать, но, по-моему, все они были одного вида. Возможно, перелётные?
— Конечно, перелётные! Не слышал ни об одном орнитологическом институте или станции в Океании. Ближайшие — Индия, Китай, а, вполне вероятно, птицы прилетели и вовсе из Европы. А если из Америки⁈ Я слышал, во Французской Луисиане открыли филиал Парижского университета.
— Возможно, возможно, — отрешённо пробормотал Виктор Иванович. — Некоторые птички вовсе не пугливые. Одна даже садилась прямо на стол. Или это вообще была одна шустрая птица?
— О! — придушенно вскрикнул профессор. — Не шевелитесь, кажется она вернулась! Жаль, что у меня нет сачка, но, может быть, если она ручная, мы сможем приманить её и прочитать метки…
Профессор пошарил в кармане и нашёл пару обломков от вчерашних галет. Возможно, птички привыкли, что их подкармливают, и ждут от людей того же? Высыпав на ладонь несколько крошек, он начал бочком подбираться к кусту, на котором сидела птичка, с любопытством наблюдающая за его перемещениями.
— Цып-цып-цып… Цы-ы-ып-цып-цып… На, возьми! Хоро-о-о-ошая птичка, хоро-о-о-ошая…
Профессор подошёл совсем близко, ме-е-едленно приблизил руку… К его восторгу птичка не вспорхнула, а аккуратно перешагнула к нему на палец.
— Ах, красавица! Краса-авица! — восторженным шёпотом хвалил профессор птицу. — Ну-ка, милая, посмотрим… Хм…
— Что там у вас? — спросил только что проснувшийся, потягивающийся Баграр.
— Профессор сумел подманить окольцованную птицу, — негромко пояснил ситуацию Виктор Иванович.
— Странно… Очень странно… — забормотал Попов. — Обычно указывается цифровой код, ну, иногда возраст… А здесь — просто «Катя».
— А ну-ка! — подошедший Баграр подставил коготь, и птичка радостно на него перескочила. — Ты моя умница! Немножко растерялась, но всё сделала правильно. Вспоминаем: как разворачивать формулу?..
Профессор, совершенно нелепым образом разинув рот, таращил глаза на маленькую девочку, сидящую на руках у огромного медведя:
— Феноменально!..
Виктор Иванович строчил в своей летописи как пулемёт — фиксировал новое дивное событие!
— Катенька!!! — громогласно воскликнула Аня, уснувшая вчера первая, и сегодня первая же из девчонок выспавшаяся. — Живая! Живая!
Уж на эти крики из всех домиков начали выглядывать люди и площадь живо наполнилась народом.
— А где же, барышня, ваши туфельки? — полюбопытствовал профессор Попов.
— В океане потерялись, пока меня водяной кулак тащил.
Виктор Иванович потеснился на лавочке:
— Господа, дайте же барышне присесть! Юная дева, не расскажете ли вы нам о постигших вас приключениях?
— Расскажу, — согласилась Катя, и Виктор Иванович потянулся за новой тетрадью.
— Да погодите вы с рассказами! — засуетилась Аня. — Дайте хоть дитё накормить.
— Одно другому не мешает, — дипломатически успокоил Аню профессор Попов. — Мы будем чай пить и беседовать. К тому же, первый чайник уже поспел! А господа с «Царицына» любезно поделились с нами прекрасными бисквитами. Вы как к бисквитам относитесь, Катенька?
— Хорошо, — кивнула Катя.
— Прекрасно! К тому же, если ребёнок будет рассказывать и есть, Виктор Иванович ничего не пропустит в своих записях.
Маша
Конечно же, Аня разбудила нас с Марусей, иначе мы бы прослушали историю Катюшки. Самое удивительное, конечно — это когда она начала доставать и выкладывать на стол камешки.
— Вот. Я превратила всех, кого лиса собиралась съесть, — она посмотрела на Баграра и доверительно сказала: — Как страшно она кричала! Я сидела в кустах над пещерой и всё слышала. И она съела охранников.
— Неужели? — поразился профессор. — Как же они все в неё вместились?
— Ну… Она не целиком их съела, а… — Катя передёрнулась. — Что-то из внутренностей. Мне было очень страшно, и я не стала подлетать близко, видела только, что крови натекли большие лужи… И я… — она часто заморгала, — хотела убежать. То есть, улететь…
— Ч-ш-ш-ш… — Баграр тихонько накрыл Катину макушку лапой, и сделал загадочные глаза: — Сейчас ты уснёшь — на минуточку! А когда проснёшься всё станет хо-ро-шо. М-гм? — и начал что-то напевать на гертнийском.
Глаза у Кати закрылись, но сама она продолжала сидеть ровненько, как столбик.
— Ну вот! — Баграр отпустил её голову и прищёлкнул когтями. — Итак, ты улетела в серединку острова…
— А утром я решила, что посмотрю, что происходит на берегу. И увидела на этом острове русские флаги! И прилетела сюда.
— Умница! А какие красивые у тебя получились камешки! Даже янтарные!
Катя расцвела лучезарной улыбкой:
— Среди тех, кого лиса собиралась съесть, были не только дети. Вот эти пять — это лисята.
— Лисята⁈ — вскрикнули несколько голосов.
— Неужели она собиралась пожрать своих детей? — поразился отец Филарет.
— Не своих. Они убили
