Мира ахнула и прижала руки к груди.
Затем ее лицо исказила безумная радость. Девушка ухватилась за перила и бросилась по ступенькам ко мне. Через секунду она душила меня в объятиях.
Едва ее восторг чуть отхлынул, сменившись радостным любопытством, я мягко ее отстранил, но она тут же снова прильнула ко мне, громко спрашивая над самым моим ухом:
– Где же ты был? Где же ты был?
Я снова отстранил ее, на этот раз решительней.
– Хорошо выглядишь. А Рома где?
Но Шишига уже гремел по деревянным ступеням.
– Ростислав! – счастливо проорал он и тоже бросился мне на шею. – Они тебя не сожрали!
От Ромы пахло дорогим коньяком. С трудом освободившись от объятий Шишиги, я пожал ему руку и сказал:
– Вы не представляете, как мне приятно снова оказаться среди вас.
Мира смотрела на меня с нескрываемым восхищением. Полотенце сползло на плечи и обнажило мокрые волосы, рассыпавшиеся блестящими волнистыми жгутиками. Она была не против еще раз прильнуть ко мне.
Неожиданно для себя я раскинул руки в стороны и обхватил обоих в охапку, смеясь, зарылся носом в мокрые ароматные жгутики.
Мира тут же ответила неподдельным счастливым смехом.
В конце концов, я предложение ей не делал, в любви не объяснялся, о чувствах не говорил.
Мы в самом начале наших отношений, и этот мужчина сзади – ни кто иной, как мой соперник.
Остывший ужин разогрели, дополнив его несколькими консервами и вином.
Мы сели за большой овальный стол в белом зале с колоннами, зеркалами, картинами, канделябрами и крашеной золотом лепкой, – все в стиле ампир.
Руслан зажег свечи, раскупорил бутылки.
Сперва мне дали возможность утолить голод, причем Мира сама решительно пресекла все Шишигины вопросы.
После того, как перешли к десерту – вину и консервированным манго – я заговорил сам.
Я рассказал компаньонам о том, как побывал в реальной Москве. Руслан присвистнул.
– И ты решил оттуда уйти?
Я поделился своими мыслями насчет дознавателей ФСБ и всего прочего.
Затем я поведал о всех своих злоключениях, не скрыл и того, как пристрастился к временным переходам и как мне потом пришлось собирать волю в кулак, чтобы взять это опасное пристрастие под контроль.
Когда я дошел до той части рассказа, где я попал в миг первопричины, Мира, Рома и Руслан переглянулись. Улыбнувшись, Мира сказала:
– Значит, ты все-таки спасся на тех «жигулях»!
– Что? – Я уставился на нее, затем на компаньонов. У всех были хитрые выражения на лицах.
– Мира вела наблюдение за хронокерами, – сказал Роман. – И тут в поле зрения неожиданно появился ты.
– Я не видела зрелища ужасней и круче, – призналась Мира. – Ты стал в них стрелять из короткого автомата. А они все разом взлетели в воздух и начали тебя атаковать. Я стояла и плакала. Думала, ты погибнешь. Это было просто невероятно. С какой скоростью ты двигался… Портом у тебя кончились патроны, ты отшвырнул оружие и побежал, а они полетели за тобой. Аппарат был установлен у меня в машине, и я поехала следом. Сначала у меня получалось держать тебя в поле зрения. Ты искал машину, но нашел не сразу. А потом заскочил в «жигули» и сорвался с места. Но в это же время на машину набросились трое хронокеров. Тебе удалось их скинуть, это я видела, но потом я потеряла управление и моя машина врезалась в столб. Аппарат разбился, и я так и не узнала, что сталось с тобой. Это было восемь дней назад.
– Мы не смогли починить хроновизор, – сказал Рома, но все осталось на жестком диске. Я перенес данные на комп, и мы можем хоть сейчас посмотреть эту погоню.
Я не верил своим ушам. Было странно и даже дико слышать, что в один из самых трудных эпизодов моей экспедиции в миг первопричины у меня были свидетели. И не кто-нибудь, а Мира! Она видела, как я отбиваюсь от насекомых, смотрела на мое бегство.
Мне стало неловко. Не так уж я был и быстр, как она говорит. И уж точно не слишком храбр. Сама-то она со своей ловкостью и силой, небось, сумела бы перестрелять сотню тлей, а то и больше.
– Спасибо, Рома, – сказал я. – Сегодня уж точно смотреть не буду. Устал. Да и, честно говоря, не успел еще соскучиться по ним. После того ведь мне еще дважды пришлось с ними встретиться.
И я рассказал о своем опыте близкого контакта с пришельцами.
– Ну, ты, брат, даешь, – покачал головой Руслан, когда я закончил. – А у тебя хватка – что надо. Уважаю.
– У них были зубы? – поинтересовалась Мира. – Я имею в виду, у лиц на головогруди хронокеров.
Я пожал плечами.
– Не припомню, чтобы были. А что?
– Мне кажется, эти лица – рудиментарные образования доминирующих симбионтов.
– Что? – не понял я.
– Тля, какой бы она ни была – космической или земной – не является стерильной культурой. – Она задумалась, потом продолжила: – Понимаешь, высказывание «На землю прибыли инопланетяне» не совсем точно.
– Почему?
– Правильнее говорить: на землю прибыли инопланетные симбионты. Каждое живое существо живет в содружестве с рядом других организмов. Это называется симбиоз. Взять хотя бы людей. Их кожа, ротовая полость, кишечник населены бактериями. Без них мы не можем благополучно существовать. Или вот, взгляни, к примеру, на наших, земных, тлей. Бактерия Бухнера, которая обитает в их пищеварительном тракте, участвуют не только в процессе переваривания пищи. Она помогают насекомым приспособиться к колебаниям температуры. Практически все животные на земле создают сообщества.
Я вспомнил лицо хронокера, сопоставил его с маленькой треугольной головой насекомого.
– А не может это лицо быть элементом своего рода защитной окраски? – спросил я. – Как череп на крыльях бабочки.
– Мертвая голова?
– Вроде того.
– Эта версия у меня была. Но очень сомнительно, чтобы природа поместила отпугивающий элемент раскраски на передней поверхности головогруди, которая у насекомых всегда спрятана. Кроме того, «устрашаемость» лица довольно спорна. Все зависит от психологии врага. Может, кому-то эти лица покажутся забавными.
– А что ты говорила о рудиментах?
– Представь себе, что когда-то давно некие инопланетные двуногие люди, развивавшиеся сначала по тому же пути, что и мы, стали использовать крупных насекомых, как земляне использовали коней.
– Такое вполне возможно, – согласился я.
– Хомо сапиенс существует, по разным версиям, от тридцати до ста тридцати тысяч лет. Для живой природы Земли это не слишком большой период. Лошадь используется в течение последних шести тысячелетий. Правда, сто лет назад лошадей повсюду стали заменять машины. Таким образом, симбионт оказался не стойким.
Мира сделала паузу. Мысли она излагала обстоятельно, как примерная студентка, хорошо подготовившая доклад.
– Теперь представим похожую ситуацию. Возьмем насекомое, которое, кроме того, что умеет бегать, еще и летает, обеспечивает бесплатной энергией и даже каким-то образом воздействует на время. Разумеется, эти свойства у него выработались не сразу. Что-то перешло от доминирующей, более высокоразвитой, особи, что-то сформировалось со временем. И еще представь, что период, в течение которого организмы взаимодействуют, исчисляется не тысячелетиями, а миллионами или десятками миллионов лет.
– Ты хочешь сказать, что давным-давно, когда на земле еще ходили динозавры, где-нибудь в созвездии Столовая Гора развивался этот мутант? – спросил я, и тут же сам себя поправил: – Да нет. Вероятно, это произошло значительно раньше. А во время наших динозавров хронокеры уже летели в открытом космосе.
– В состоянии анабиоза, – добавила Мира.
– Можно ли предположить, что биологические существа переносят мировой холод без дополнительных средств защиты?
– Можно предположить многое, – серьезно сказала Мира. – Я наблюдала за хронокерами почти две недели. И даже видела, как они рожают. Хронокеры – живородящие. И они действительно мутанты, эволюционировавшие из симбионтов.
– То есть?
– Рождаются с головой насекомого и лицом человека.
– Это не совсем человеческое лицо, – сказал я. – Они похожи на мумий. Вместо глаз – впадины. А внутри какой-то дымок. Нос высохший, губы – серые, потрескавшиеся. Но черты все же мягкие. Больше похожие на женские.
– Все это жутко интересно, – неожиданно вставил Шишига.
– Да уж, – кивнул Руслан, который все это время, прищурившись, слушал. – И ты стрелял прямо в эти лица?
– Один раз – в лицо. Из салона машины. Выхода не было.
– У тебя есть хроновизор? – спросила Мира.
– Да. Только он в пикапе. Меня Руслан привез. А пикап осталась в центре.
– Я съезжу, – тут же вызвался Шишига. – Нельзя оставлять до утра.
– Можно, – сказал я. – Ночью ведь опасно.
– Я с твоим аппаратом, – радостно отозвался Рома. – Привык к нему. Очень удобно.
Я посмотрел вопросительно на Миру.
– У нас утверждены правила безопасности, – сказала она. – Никто их не нарушает. Ты тоже не должен. Теперь нам нельзя расставаться.
