Я посмотрел вопросительно на Миру.
– У нас утверждены правила безопасности, – сказала она. – Никто их не нарушает. Ты тоже не должен. Теперь нам нельзя расставаться.
Я снова подумал об отношениях Миры и Руслана. За вечер она ни разу не назвала его Русликом. Значит, при мне стесняется.
– Постараюсь не нарушать ваших правил, – буркнул я, выгоняя из живота нахлынувший холодок.
Мира вскинула на меня удивленный взгляд. В свете мерцающих свечей ее лицо было прекрасным.
Я улыбнулся и, чтобы не выдать замешательства, продолжил рассказ.
После того, как я более-менее красочно обрисовал ситуацию на Острове, все загрустили.
– В небольших сообществах экстремальные ситуации могут превращать людей в чудовищ, – сказал Руслан, и Мира посмотрела на него теплым, понимающим взглядом. – Только сами люди могут себе помочь. Если захотят.
– Верно, – сказала Мира. – Выживать или нет – это личное право каждого человека.
Это высказывание меня кольнуло. Чувствовалось влияние ницшеанской идеологии Руслана.
– Да, – сказал я. – Помогать другим или нет – тоже личное право каждого человека.
– И кому же ты успел помочь, герой? – спросил Руслан. – Майору или полковнику?
– Руслан! – тут же осадила его Мира. – Не надо так.
Руслан пожал плечами.
– Я могу поделиться желанием выжить, но спасать сумасшедших самоубийц – это не для меня.
– Ты ведь не считаешь, что весь мир – сумасшедшие самоубийцы? – спросил я.
– Не считаю, – сухо сказал Руслан.
Разговор на время прекратился.
Мне было не очень уютно здесь, среди самых близких во всем мире друзей. Даже Шишига с его умиленным взглядом не внушал мне ощущения спокойствия. Хотелось стукнуть по столу кулаком. Что я, в конце концов, и сделал.
В тарелках подпрыгнули вилки. Рома вздрогнул. Руслан не пошевелился. Мира посмотрела с интересом.
– Действуем по тому плану, который я вам предложу, – твердо сказал я. – В противном случае я уйду. Вы, если хотите, ищите путь на большую землю и сдавайтесь военным. Но я не советую. Лучше вам идти на юг. Если военные вас и отпустят, будет тяжело. В реальной России сейчас развал экономики и опасность, грозящая всему миру. Здесь все то же самое с одной лишь разницей: весь мир принадлежит вам одним. Есть возможность умереть, наслаждаясь. Можете, например, отправиться в Китай. Там, в горах растут чайные деревья, на которых собирают чай «Дахунпао». Он самый ценный в мире, и вы сможете его попробовать. Не хотите в Китай, отправляйтесь в Индию, поселитесь в Тадж-Махале. Что касается меня, то все эти варианты кажутся мне лишенными логики.
– Но почему, черт побери?! – крикнул Руслан. – Почему ты не хочешь вернуться домой? Если мы попадем в настоящий мир, мы расскажем всем – и военным, и спасателям, и чиновникам, и журналистам… Весь мир узнает о нас, о том, что ты, Ростик, для него, для мира, сделал. Правительство распорядится, чтобы проверили наши показания. Организуют военную операцию. Тебя обязательно привлекут к этому делу. Почему ты не веришь? Почему ты так плохо думаешь о собственном правительстве?
Мне нечего было ответить. На самом деле я верил. Мало того, я был слишком доверчив с самого детства, в отличие от этого самого Руслана.
– Никто, кроме меня, их не убивал, – сказал я.
– Ну, и?.. – Руслан смотрел на меня, как на психа. – Памятник тебе поставим за это. Но ведь сам-то ты их не перебьешь, верно? А может, ты надеешься, что мы вчетвером этим займемся?
– Уже нет, – честно признался я.
– Ребята, – вмешалась Мира. – Ростик устал. Пусть он отдохнет. А завтра мы на свежую голову все обсудим. Утро вечера мудренее.
– Утро мудренее, – повторил Руслан. – Только неизвестно, какие идеи посетят голову нашего героя ночью.
Я вскочил так резко, что опрокинулся стул и упали два бокала. На белой скатерти образовались лужи – красная и розовая.
Драться с этим человеком было бессмысленно.
– Спасибо за угощение, – сказал я и повернулся ко всем спиной.
– Куда ты? – спросила Мира дрогнувшим голосом.
Я не ответил и пошел к выходу.
– Ростислав, подожди, пожалуйста! – позвал Шишига. – Сейчас все уладим.
– Улаживайте, – бросил я, не оборачиваясь.
Когда я ступил на лестницу, Мира крикнула:
– Ребята! Да задержите же его!
Я побежал. Мне больше не хотелось слышать их голоса. Вернуться бы сейчас в сладковатую пустоту временных переходов.
Я выскочил на улицу, пробежал по аллее, открыл дверь машины Руслана, пошарил рукой. Что за идиот? – забрал ключ! Воров боится? Или предвидел, что я убегу?
– Ростислав! – раздался сердитый голос Руслана.
Я бросился в темноту, наткнулся на забор, побежал вдоль него, наконец, выскочил со двора через распахнутые ворота. Перебежал через тротуар и тут же попал в луч света. Заскрипели тормоза, я отпрянул назад, но машина меня таки задела. Удар был скользящий. Падая, я увидел, что мир наполнен сияньем. Фонари, машины, огни домов – все было настоящим и принадлежало большой земле.
Я помнил, как затылок стукнулся об асфальт. Потери сознания не было. Просто неожиданно рядом возникли три фигуры, две склонились надо мной и пытались меня поднять, а третья что-то непрерывно кричала.
Когда меня тащили по ступеням, я понял, что кричит Мира. Она повторяла единственную фразу:
– Ну, какой же ты дурак!
В постели я окончательно пришел в себя. Мира сидела рядом, а Руслан и Шишига нервно ходили по комнате, натыкаясь друг на друга.
Видел я расплывчато: очков не было, видно, потерялись в темноте.
Голова гудела. Ныло правое бедро. Я потрогал его рукой. Там прощупывались два плотных бугорка. Гематомы? Неоспоримые доказательства!
Я почувствовал прилив возбуждения и одновременно подкат тошноты.
– Со мной это уже третий раз… – хрипло прошептал я. – Слышите? Раньше думал, что галлюцинации… Я ехал по дороге и внезапно оказывался в реальной Москве… Теперь то же самое… Кругом свет, машины…
– Какие машины, Ростик? – спросила Мира. – Мы не видели никаких машин.
Она взволновано посмотрела на Руслана.
– Неважно, – сказал я. – Главное, что я видел. И не только видел.
Я попытался встать. Меня сразу замутило, но я все же сел на диване. Мира тут же уперла руки мне в грудь и попыталась уложить, но я стал сопротивляться.
– Со мной все в порядке, – сказал я. – Мне нужно в ванную.
Мира вновь вопросительно посмотрела на Руслана. Тот пожал плечами. Мира отодвинулась, и я поднялся.
– Я провожу, – сказал Шишига.
Он довел меня до двери в коридоре и включил свет. Я вошел в ванную, закрылся и сразу же расстегнул брюки. На ноге была ссадина, а по краям две овальные фиолетовые шишки. Я потрогал их. Шишки пульсировали.
Черт! С этой ерундой далеко не похромаешь. К тому же мутит сильно. Я натянул брюки, умылся, вытер лицо и поковылял обратно. Войдя в комнату, прошел мимо Миры, сел на диван и обреченно опустил голову.
– Пересядь, пожалуйста, в кресло, – ангельским голосом сказала Мира. – Я сейчас принесу постель. Будешь отдыхать.
Она вышла из комнаты и вывела остальных.
Я лег и подтянул ноги, стал проваливаться куда-то вбок…
13
Ночью я очнулся. Боль тут же напомнила о минувших событиях.
Я был одет, и постели подо мной не было: значит, Мира, вернувшись, обнаружила меня уже спящим.
Я на миг представил, как она стоит в дверном проеме, рассматривает меня, а потом к ней подходит Руслан и, обняв за талию, уводит в коридор.
Сев, я ощупал затылок. Будто бы все в порядке. В голове гудело меньше, но в горле стояла тошнота.
Я пошарил вокруг в поиске очков и вспомнил, что потерял их.
Поднявшись с дивана, походил по комнате.
Это был кабинет: рядом с диваном стоял массивный письменный стол, за ним располагались книжные полки.
Вещи и предметы еще хранили запах хозяев. Улавливался аромат дорогого табака. Мне подумалось, что здесь, в другом измерении, живет немолодой ученый, может быть даже академик. Возможно, он сейчас, как и я, прохаживается взад-вперед, размышляя о чем-то важном?
Немного расходившись, я направился в ванную.
Тут была целая зала. Кафель, мебель, сантехника – все фиолетово-лиловое. Потолок украшали тусклые сиреневые надписи готическим шрифтом. Буквы намеренно состарены, как бы наполовину стерты временем. Раздеваясь, я с трудом разобрал: «Terra incognita» и «Primus inter pares».
Войдя в кабинку, открыл кран. Я не ожидал, что может политься теплая вода. Но вода была и горячая, и холодная.
Я мылся, размышляя о событиях минувшего вечера.
Было ли мое поведение за столом истерикой или нет? Будь мы все пьяны, все легко списалось бы на счет алкоголя. Побузили и забыли. Но, увы, я точно помнил, что, вставая из-за стола, видел перед собой две начатые бутылки. Сам я только слегка захмелел, и лишь из-за того, что выпил полбокала на пустой желудок. К тому же сказались утомление, длительное одиночество, а еще то, что мне пришлось стать свидетелем гибели двух военных…
