ним дрожащую руку, тряс лохмотьями, хромал и пронзительно скрипел деревяшкой, которую он привязывал к своей совершенно здоровой ноге. Но за все свои труды он заработал только пинок от начальника королевской стражи.
Увы, ему нужно было совсем не это. Ему был необходим кусок хлеба и хотя бы один глоток воды — Единственный Нищий не ел и не пил уже целые сутки.
Всё поплыло у бедняги перед глазами, и поэтому он нисколько не удивился, увидев белого человека, с необыкновенно печальным видом сидящего верхом на бочке с вином в самой глубине тёмного подвала.
Трактирщик, у которого на лысине слева и справа, прямо над ушами, отражались две горящие свечи, наполнил четыре кружки красным вином.
Он поставил их рядком на прилавок.
Единственный Нищий увидел, как белый человек наклонился и с тяжёлым, сокрушённым вздохом припал к кружке с красным вином. Потом ко второй, к третьей, к четвёртой…
Белый человек заметно порозовел.
Увидев, что кружки таинственным образом опустели, трактирщик так быстро завертел головой, что огоньки свечей так и заплясали на его лысине.
Но главное, от растерянности он забыл заткнуть бочку.
Розовый человек, который ещё недавно был совсем белым, свесился с бочки, повис вниз головой и припал ртом прямо к бьющей фонтаном красной струе.
— Вот это да!.. — пробормотал изумлённый Единственный Нищий и хлопнул себя по коленям.
Он не выдержал и захохотал. Наверное, в первый раз в жизни.
Все уставились на него, и поэтому никто не видел, как розовый человек пил вино, раздуваясь и постепенно становясь тёмно-малиновым.
— Интересно, над кем это ты смеёшься? — закричал очень самолюбивый продавец придворных калош и запустил в Единственного Нищего большой обглоданной костью.
— Может быть, ты посмел смеяться надо мной? — с возмущением воскликнул начальник королевской стражи и кинул в него подушкой, на которой сидел.
— Конечно, ты смеялся не надо мной, но вот тебе на всякий случай! — сказал главный тюремщик, доставая из-под стола скамеечку, на которую он ставил ноги.
Он швырнул её прямо в голову Единственному Нищему.
Но Единственный Нищий ловко увернулся. Он был к тому же ещё большим мастером увиливать и увёртываться.
— О люди, люди! — послышался печальный, укоризненный голос. — Швыряться скамейками! Ни одно облако никогда не швырнуло бы скамейку в голову другому облаку! Никогда! Слышите вы?
Все обернулись на этот странный голос, да так и замерли от изумления.
Верхом на бочке, уныло сгорбившись, сидел тёмнокрасный человек. Он не спеша поднял руку, дёрнул себя за ухо и взлетел в воздух.
Он медленно проплыл над трактирщиком, над головами сидящих за столом посетителей.
У него было очень грустное лицо. Из глаз капали слёзы.
Он окропил тёмными каплями белоснежный воротник главного тюремщика, который считался самым большим щёголем в городе.
Громко вскрикнул продавец придворных калош: тонкая струйка вина угодила ему прямо в глаз.
Начальник королевской стражи вытянулся, как будто проглотил собственную саблю. Нос его посинел, потому что маленькая молния стрельнула в его серебряный шлем.
Красный человек опустился на пол. Шатаясь из стороны в сторону и цепляясь ногами за табуретки, он направился к двери.
Тут все изумились ещё больше. Дело в том, что красный человек как две капли воды был похож на Единственного Нищего.
Стояли дыбом его нечёсаные волосы. Сквозняк шевелил великолепные лохмотья.
Красный человек встал на пороге. Тут все сидящие в подвале увидели, что он прозрачен и светится красным, как бокал с вином, если сквозь него посмотреть на огонь.
— Идём отсюда, здесь нас всё равно не поймут, — грустно сказал красный человек Единственному Нищему и, пошатываясь, вышел из трактира.
Глава 15
Что надо сделать, чтобы уговорить облако сесть в карету
— Быть не может… — прошептал капитан королевской стражи. К тому времени он немного пришёл в себя, после удара молнии. Нос его принял натуральный оттенок. — Его величество разрешило иметь в королевстве только Одного-Единственного Нищего. А теперь их стало двое. Что я скажу его величеству?
Между тем появление красного человека на площади Одинокой Коровы вызвало необыкновенный шум и суматоху.
Жена богатого дубильщика кож чуть не налетела на него. Она уронила корзинку с яблоками, которую только что выменяла на великолепно выдубленную кожу осла.
Яблоки запрыгали по мостовой. Но ребятишки даже не бросились поднимать эти странные, невиданные плоды.
Все смотрели на красного человека.
Люди выглядывали из окон и тут же выбегали на площадь.
Даже Великий Часовщик добрёл до порога и встал, ухватившись за косяк.
Красный человек, спотыкаясь, брёл через площадь, размахивал руками и что-то невнятно напевал. Что-то вроде этого:
Мы все такие грустные,
Как листики капустные…
Ведь любят даже индюка,
Собаку, курицу, быка.
Но почему ж не любит
Никто, никто не любит
Облака?
К всеобщему изумлению, красный человек посмотрел вокруг пустым взглядом, дёрнул себя за ухо и взлетел кверху. Он уселся прямо на вывеску сапожника.
Вывеска была в виде сапога с серебряной шпорой-звёздочкой.
Примостившись на этом сапоге, красный человек пригорюнился, подперев щёку ладонью, всхлипнул и сказал, не обращаясь ни к кому:
— Как я был счастлив, найдя друга здесь, на земле. Но она променяла меня на первого попавшегося трубочиста… Да, да, на чумазого, только что вылезшего из трубы мальчишку…
Грудь его начала тяжко вздыматься. Красный человек бурно зарыдал. По деревянному сапогу потекли красные струйки.
В это время из трактира «Хорошо прожаренный лебедь», загребая воздух руками, выскочил хозяин.
С криком «Держи вора!» он бросился к лавке сапожника.
Подставив дрожащую ладонь под сапог, поймал несколько капель, лизнул языком да так весь и затрясся.
— Проклятый пьянчужка! Моё самое лучшее вино! Он выпил целую бочку!
Трактирщик прыгал под сапогом. Тяжёлые капли разбивались вдребезги о его прославленную лысину.
— Вот они, люди! — пробормотало Облако, печально качая головой. — Ему жаль бочку красной воды. Любой ручей дал бы мне сто бочек и не поднял бы никакого крика.
— Ты выпил моё вино! — вопил трактирщик.
— На, забирай его обратно!
Красный человек перекрутил свои лохмотья и окатил трактирщика широкой красной струёй.
— Нет, ты заплати мне! — Трактирщик подпрыгивал изо всех сил и кончиком пальца задевал сапог. Сапог раскачивался, вместе с ним
